Гарпунер (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 42

В порту покачивалась на волнах подводная лодка проекта «Щука» с бортовым номером четыреста двадцать три, именно её мы должны буде сопровождать во Владивосток, и всё необходимое для обеспечения её плавания и бункеровки сейчас грузили на новенький сухогруз. По сравнению с «Коллективизацией», «Щука» выглядела маленькой и хищной. Длина вдвое меньше сухогруза и ширина всего шесть метров. Для плавания через восемь северных морей лодку основательно подготовили, одев корпус лодки в специальную «шубу», обшивку из двух слоев дерева, толщиной двадцать сантиметров, прикрытых сверху металлическими листами. При этом лодка сохраняла возможность погружения и подводного хода. Приготовления не ограничились лишь укреплением бортов, были продуманны все детали и возможные трудности плавания во льдах. Долговечные в соленой воде, но хрупкие бронзовые винты заменили на стальные со съемными лопастями — их могли заменить в случае поломки о куски льда при стремительном вращении. Изменили конструкцию и форму рулей подлодки — их сделали более короткими и прочными, также предусмотрев возможность замены в случае поломки о лед. Северный морской путь одетая в «шубу» субмарина должна была пройти в надводном положении, но при необходимости она могла погружаться и даже стрелять из торпедных аппаратов.

К нашему приезду почти всё было готово к плаванию. Экипаж ждал капитана и был полностью укомплектован, а я ломал себе голову — зачем я тут? Опытные, знающие все восемь морей моряки, штурманы и помощники гораздо старше меня по возрасту, были просто морскими волками. На все мои вопросы Наумыч только усмехался и отшучивался, ещё больше заставляя меня чествовать неловкость. Я всё узнал, когда новый капитан представлялся экипажу.

— Меня вы знает, со многими из вас я не раз ходил в плавание. На настоящий момент, по постановки судна в порт Владивостока я буду являться вашим капитаном! Теперь позвольте представить капитана-дублёра, зовут его Виктор Жохов! Прошу любить и жаловать, несмотря на возраст он опытный моряк, который прошёл не один шторм. Орденоносец, который свой орден честно заслужил! В прошлом старпом и гарпунёр китобойца, а вы сами знаете, что служить на китобойце, это не тоже самое, что ходить по каботажному маршруту. Ну всё же надеюсь, что его помощь нам не понадобиться, чествую я себя хорошо, помирать не собираюсь, и уж как ни будь три месяца плавания протяну.

— Какого хрена ты творишь, Наумыч?! — как только мы остались одни, я пошёл в атаку на ухмыляющегося начальника — где блядь я, и где тот же твой старпом?! Да я даже курсы капитанов малого плавания не заканчивал! Я всего лишь штурман, который даже и не работал почти по специальности! Ты же сам меня снял и в гарпунёры засунул!

— Сам снял, а потом сам и старпомом назначил! Не бзди Витька! Эта должность тебя ни к чему не обязывает. При одновременном нахождении на судне капитана и капитана-дублера последний выполняет обязанности лица, которое он заменяет, и пользуется его правами. Я тебя только на вахты ставить буду, а так стой на мостике и на ус мотай! Я не зря тебя дублёрам протащил, это тебе пригодиться при получении нового назначения во Владике! Я на себя ответственность взял, хотя конечно ты ещё щегол, но ты мой щегол! Я тебе доверяю и помочь хочу!

— Спасибо конечно, но если я накосячу чего?! Ты последние мозги пропил по пути сюда?! Ну звиздец!!! — я схватился за голову и застонал. Наумыч явно вышел за пределы своих полномочий, а попадём если что мы вместе! И ладно бы во Владик шёл только сухогруз, но мы ведь ведём подводную лодку!

5 августа караван вышел в море. В проливе, соединяющим Баренцево море с Карским, нас ждал ледокол «Ленин». Теплоход вёз не только оборудование для ремонта, но и запасы на случай, если лодка вмёрзнет во льды и придётся долгие месяцы зимовать в холодной пустыне Северного Ледовитого океана. Внутренние помещения подводной лодки не подходили для такой экстремальной зимовки — и для всех подводников на теплоходе был предусмотрительно оборудован жилой кубрик.

Две недели относительно спокойного плавания, и мы достигли полуострова Таймыр и вошла в море Лаптевых. Здесь «экспедиции особого назначения» пришлось преодолевать многолетние нетающие льды, пытаясь найти проходы между торосами, достигавшими четырёх метров толщины. Сменяя друг друга, впереди попеременно шли три ледокола — «Ленин», «Сталин» и «Литке».

Самой сложной задачей стало пройти в районе так называемого Айонского ледового массива — его многолетние, никогда не тающие льды протянулись не на одну сотню километров севернее Чукотки. Подлодке, теплоходу и ледоколам пришлось пройти почти две тысячи километров во льдах вдоль чукотского берега. Севернее Чукотки «экспедиции особого назначения» пришлось постоянно идти в ледовой обстановке девять — десять баллов. На отдельных участках ледоколы буквально тащили за собой на тросах лодку в крошеве из глыб и обломков застывшей воды.

Лодка постоянно шла в ледяной воде при заполярных морозах, к холоду добавлялась повышенная влажность, неизбежная в море на таком судне. Конденсация влаги выводила из строя электропроводку, в отсеках стоял настоящий туман. В условиях постоянной ледовой опасности командованию лодки приходилось почти неотлучно находиться на открытом, продуваемом полярными ветрами мостике. Чтобы обсушить помещения лодки, приходилось с ледокола несколько раз подавать закреплённый на тросе шлаг, по которому внутрь субмарины пускали раскалённый пар.

Ну а наш теплоход отстал от каравана в Тики. На выходе из бухты, пробивающий путь ледокол как следует разогнавшись напоролся на толстый лёд, и идущей следом «Коллективизации» пришлось для избежание столкновения разверчиваться в узком ледяном проходе бортом, от чего судно прошлось лопастями винта по кромке льда, обломав их полностью. До бухты Проведения мы шли на буксире.

Я не участвовал в судовых работах, все мои вахты были сущей формальностью, так как во время них Наумыч всегда был в рубке. Он терпеливо, как маленькому ребёнку рассказывал мне что и как он делает, и самое главное — для чего. В рубке я проводил большую часть своего времени, пытаясь научиться хоть чему-то.

— Ну что Виктор, пришла радиограмма из Владивостока — как-то раз, когда я стоял на вахте, Наумыч с загадочной улыбкой вышел из радиорубки — поздравляю тебя!

— Чего там? Ещё один орден дали? Или родил кто? — устало улыбаюсь я. С каждым днём Наумыч дает мне всё больше и больше самостоятельности, а сегодня тяжёлая ледовая обстановка и приходиться постоянно крутить головой, высматривая опасность в бинокль.

— Можно и так сказать. Родился сегодня кое кто! — смеяться капитан.

— Если не Ирка родила, то я не при делах! — выставляю я руки перед собой в протестующем жесте.

— Ха! Читаю: «Виктору Жохову, по возвращению в порт Владивостока, принять командование над китобойцем «Шторм», в качестве капитан-гарпунёра!». Поздравляю Витёк и ради бога не расстраивайся! Все с чего-то начинают! Подучишься, и поменяешь мостик на более просторный!

Радоваться мне или плакать — хрен пойми. Китобоец «Шторм» я знал, как, впрочем, и все моряки нашей флотилии. «Шторм» был раньше морским буксиром, на который установили старую, дульнозарядную, гарпунную пушку Свена Фойна. Экипаж то ли десять, то ли пятнадцать человек, но самое главное этот китобоец занимался прибрежной охотой, притаскивая добытых китов на береговые разделочные пункты. Теперь я капитан того самого буксира, про который когда-то сам пустил байку про старика и «золотого кита», и значить на флотилию я не вернусь… Мне было одновременно и горько и радостно. К флотилии я привык, но и капитаном быть почётно, особенно учитывая то, что Жохов чуть больше года назад только закончил штурманские курсы. Ладно, прорвемся! Впереди ещё долгий путь во Владивосток и вам надо многому научиться — капитан Жохов!

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/277810