Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Неверный муж моей подруги, часть 2 (СИ) - Хаан Ашира - Страница 49


49
Изменить размер шрифта:

Я знала, что нашла человека, который по-настоящему понимает меня.

А потом пришла моя очередь.

Маруся, спокойно пережившая и суд, где ее спрашивали, кого она больше любит — маму или папу, и переезд, и новую школу, и новость о том, что я теперь ее новая мачеха, однажды взбрыкнула и решила по полной программе использова обещание Германа приезжать к ней по первому требованию.

Она требовала в шесть утра и в три часа ночи. Она требовала посреди учебного и рабочего дня, она требовала приехать и помочь ей с домашкой или приехать и найти книгу, которая затерялась во время переезда. Она даже требовала приехать, чтобы поделиться с папой половинкой пирожного — ведь она всегда так делала, почему не сейчас? Ведь он сказал, что ничего не изменится, и он готов быть рядом с ней всегда! Она хочет сейчас!

Герман держался.

Он никогда, ни разу не высказал недовольства — даже Полина уже начала одергивать дочь, а он говорил, что давал обещание не для того, чтобы от него отказываться.

И выполнял его.

— Полина сказала, что мужем я был хуже, чем стал приходящим отцом.

— А ты что?

— Напомнил, что медиатор говорил то же самое. Так часто бывает.

Сначала он держался и рядом со мной, но когда я стала его заставать ночами сидящим за кухонной стойкой в компании бутылки виски — даже не сняв мятой рубашки! — мне пришлось вмешаться.

И заставить его говорить.

Ледяного Германа, прячущего злость и обиду, на которые он не имел права, как ему казалось, за щитами своей сдержанности.

Я пробовала и так, и этак.

Чай с лавандой, секс на стойке, безобразный скандал — не помогли.

Зато помогло забрать ключи от машины, взять его за руку, усадить в черный «лексус» и разогнаться до немыслимой скорости. Я ночами даже по привычным маршрутам боялась водить, а тут надо было найти трассу с минимумом светофоров.

Мне было страшно до одури. Казалось, я проплавлю напряженными пальцами руль насквозь, так я за него цеплялась, вдавливая педаль газа.

Но Герман сдался.

Заорал: «Останови, дура!»

Долго и яростно целовал, слизывая кровь из прокушенной от напряжения губы.

А потом сел за руль и сам разогнался, собирая все возможные штрафы за превышение.

С тех пор позволял мне встречать его после этих внезапных поездок к дочери и просто целовать. Целовать виски, на которых уже слегка пробивалась седина, острые скулы, твердую линию челюсти, упрямые губы и веки, скрывающие черноту глаз.

Он распахивал глаза — и меня поглощала эта чернота, поглощала без остатка.

Как всегда.

Иногда я ездила с ним.

Оставаясь в машине — Маруся обычно недолго держала Германа у себя.

Ей было важно проверить, что он по-прежнему приезжает, как обещал.

Вот как сегодня.

Только сегодня кое-что изменилось.

Витражная дверь подъезда открывается и оттуда выходит Полина.

Кутаясь в палантин, она направляется прямо к машине.

После. Все пройдет

После. Все пройдет

Мне хочется запереть дверь машины и сделать вид, что меня тут нет — только кукла в полный рост с лицом Ланы, которую Герман возит с собой на случай, если соскучится.

А еще лучше — перебраться на водительское место и рвануть прочь, снося ворота этого прекрасного элитного жилого комплекса.

Но я, к сожалению, взрослый человек, поэтому пересиливаю холодящий спину ужас и выхожу из машины навстречу подруге.

Бывшей, видимо.

Бывшей же, да?

Полина останаливается в нескольких шагах, пристально меня разглядывая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Словно заново знакомясь. Не как с Ланой — давней подругой, с которой было выпито много литров всякого горючего и с пузыриками, оплакано немало мужиков, мелодрам, смертей книжных героев и порванных колготок и оборжано того же самого — еще больше.

А как с любовницей своего мужа.

Бывшего.

С прошлого понедельника — окончательно бывшего.

С новым заявлением в загс мы пока не торопимся, переживая мгновения звенящей тишины после сошедшей на нас всех лавины.

Да и зачем?

Никого еще этот штамп не спас, нам ли не знать.

Мы друг у друга есть и без него.

Полина выглядит неплохо. Я бы рискнула сказать, что все произошедшее даже пошло ей на пользу. Она резко перестала одеваться как Жаклин Кеннеди и перешла на стиль богатых эко-активисток. Светлая просторная одежда, обувь без каблуков, натуральные материалы.

Женщина без возраста — и, кажется, следующие двадцать лет намеревается такой оставаться.

На одно мгновение я чувствую знакомый укол зависти — кажется, я вечно отстаю от моды, и даже Германа завела на десять лет позже положенного, когда по-настоящему стильная Полина сменила область интересов.

Эта слегка абсурдная мысль и помогает мне преодолеть несколько шагов между нами, не сутулясь от неловкости и чувства вины.

— Пойдем в кафе посидим, — машет Полина в сторону вывески на фасаде. — На улице как-то слишком прохладно.

Значит, разговор будет долгим.

Что ж, однажды он должен был случиться.

Прячу глаза, листая меню.

Кафе уютное, стулья удобные, музыка негромкая, персонал вообще незаметный, и мы устраиваемся подальше от входа, спрятавшись за араукарией в высоком горшке.

Но я не нахожу себе места, еложу на сиденье и мне физически сложно дается каждый жест и каждое слово. Даже выговорить: «Капучино и шоколадный торт, пожалуйста». Даже отдать официантке меню — я чуть не роняю тяжеленькую папку.

Ощущаю себя словно в каком-нибудь японском шоу, где участники в облегающих костюмах ползут по скользкой горке, а со всех сторон в них то летят мячи, то выдвигаются из стен тараны, то внезапно проваливаются целые секции этой горки.

Причем видно это только мне.

А для Полины, стоящей на вершине, я выгляжу, как человек, который на пустом месте поправляет волосы, кусает губы, переставляет по столу салфетницу и сахарницу, почесывается и то открывает, то закрывает рот.

— Лан, успокойся, не держу я зла, — говорит она через пару минут наблюдения за моими нервными подергиваниями. — Я же понимаю, что если не ты — так другая.

И разом проходит мой нервный тик. Будто теплой водой смывает. Я вежливо улыбаюсь официантке, ставящей передо мной чашку с молочной пеной, поверх которой корицей нарисована картинка — пальмы и солнышко. В ноябре самое то.

— Если бы не я, — говорю я Полине, вскидывая на нее глаза и больше уже не отводя взгляда. — Другой бы не было.

— Откуда ты знаешь? — усмехается она, смахивая челку с лица.

У нее безумно красивая прическа, и мне хочется сказать ей об этом, как раньше. Такое стильное каре, ежеминутно меняющее форму. Каждый поворот головы заставляет волосы перетекать в новую стрижку — словно морские волны или песчаные дюны. И каждый раз эта новая форма — так же безупречна, как предыдущая.

Завораживает и восхищает.

Но я не уверена, что теперь имею право на комплименты. Да и будут ли они восприниматься так же, как раньше, без задних мыслей, без подозрений в заискивании?