Неверный муж моей подруги, часть 2 (СИ) - Хаан Ашира - Страница 43

Конфеты в вазочках, вышитые скатерти, кресла в чехлах, дубовые книжные шкафы с качественно изданной классикой — настоящая роскошь старой интеллигенции, которая наконец-то может себе позволить хороший вкус.

Я всегда больше любила современное искусство и экспериментальные форматы, поэтому у нее в гостях казалась себе легкомысленной и поверхностной.

Королевская сдержанность эмоций Полины была лишь бонусом к ее образу.

Мне казалось, она нашла себя в браке с таким же безупречным Германом.

Но сейчас ее глаза сияют — она снова та слегка циничная, умная, веселая журналистка, с которой я познакомилась много лет назад на «Дне здоровья», куда нас вывез целиком один уже не существующий издательский дом.

Мы там пили много красного вина — для здоровья! — ели шашлыки, гуляли по длинным, по-сентябрьски меланхоличным аллеям, а вечером играли в «мафию».

Помню, мы с ней, две первых убитых мирных жительницы, вздохнули, дружно встали и пошли доставать из холодильника розовое вино.

Так и познакомились.

Мне всегда казалось, что она чуть-чуть покровительственно относится ко мне.

Но сейчас… Сейчас мне почему-то кажется, что все эти годы не только я ей завидовала — но и она мне.

— Ты не вернешься к нему? — все еще с недоверием спрашиваю я, теряясь в происходящем.

— Зачем? У меня прекрасные родители, друзья, умненькая дочь. Будет любимое дело. Знаешь… — она наклоняется ко мне и понижает голос. — Мне звонили из университета пару лет назад, звали преподавать. Может быть, еще не поздно! Представляешь? Я могу стать преподом!

— Герман ведь не хочет с тобой разводиться! — внезапно догадываюсь я. — Это ты хочешь! Что ты ему такого сказала перед тем, как он ушел?

У Полины такой вид, словно она очень хочет улыбнуться — может быть, даже победно, но ей больно. Она смотрит на меня, снова царственно откидывается на спинку кресла и медленно говорит:

— Я сказала, что только он мог так качественно разрушить мечту каждой девочки об идеальном браке. Самым коварным способом — женившись на ней. Подарив ей эту мечту! Когда все так, как рассказывали в сказках и описывали в книгах. Заботливый муж, дом — полная чаша, ребенок-вундеркинд. Но при этом — не то! Понимаешь? Не то! Все ингредиенты положили в борщ правильно, но получилось — невкусно!

Это так похоже на то, что говорил Герман, что мне становится не по себе.

Удивительно, но спустя десять лет совместной жизни они все так же чертовски походят друг на друга и мыслят на одной волне. Даже вставшая между ними измена приводит их к одним и тем же выводам.

— И все-таки он идеально тебе подходит… — говорю я тихо. — Что бы ты ни думала. В конце концов, Поль… Ты же не собираешься бросаться во все тяжкие и уходить в загул, искать себе нового мужика?

— Нет, нет, нет! — она чуть ли не в ужасе машет руками.

— Тогда почему бы не жить дальше вместе? Воспитывать дочь. Ну не начинать же все с начала?

Полина царственно откидывается на спинку кресла и качает головой с насмешкой во взгляде.

— Лан, в сорок лет только и начинать, что с начала. Возраст от сорока до шестидесяти — золотой век. Много сил, много планов, уже есть мозги и нет иллюзий. А мужик… Ну мне всю жизнь внушали, что главное — хорошо выйти замуж. А что, если нет?

— И весь этот «золотой век» прожить одной?

— Не одной, Лан. Не одной. Просто — без мужчины. Я ставлю точку в своей карьере женщины. Долго искала любовь, нашла идеального мужчину, но не смогла его удержать. Кажется, брак — просто не мое.

Полина разводит руками, но несмотря на браваду, я чувствую в ее голосе боль.

В том числе и физическую.

Мне хочется подойти к ней, обнять и прошептать «Прости меня».

Потому что это все — моя вина.

Ее боль. Ее болезнь. Ее опустившиеся руки.

Но, конечно, я не могу это сделать, и следующие десять минут мы проводим в тишине.

Мне кажется, она чувствует мои мысленные объятия, потому что вдруг глубоко вздыхает и говорит:

— Спасибо, что заехала. Ты иди, а то скоро мама с Маруськой приедут.

Я выхожу из больницы и понимаю, что решение, которое неумолимо зрело внутри — принято.

Сейчас. Какой сюрприз?

Сейчас. Какой сюрприз?

— Ты взяла зонтик? Обещали дождь.

— И даже ураган… — отзываюсь я рассеянно, выбирая между туфлями и босоножками.

Туфли лучше подходят к моему красному платью в белый горошек в стиле нью-лук, в котором я выгляжу идеальной девушкой из пятидесятых. Зато босоножки удобнее в случае дождя — теплая вода будет просто выливаться из них, а потом они сами собой просохнут.

— Ураган ближе к ночи, МЧС прислало сообщение, — Игорь выходит в коридор, чтобы проводить меня. — Туфли. В них ты куколка с картинки.

— Хорошо, — соглашаюсь я с его выбором и впрыгиваю в туфли, хотя только что уже склонялась к босоножкам. — Постараюсь сегодня вернуться пораньше. До урагана. У меня будет для тебя сюрприз.

Он тянется меня поцеловать, и я привстаю на цыпочки — даже на каблуках я едва дотягиваюсь до его губ.

— Какой сюрприз? — немного настороженно спрашивает он.

— Если я расскажу, это будет уже не сюрприз! — улыбаюсь я и успокаивающе кладу ладонь ему на грудь. — Обещаю, тебе понравится.

— Приготовлю на вечер лазанью. И тирамису. Будет итальянский ужин, — обещает Игорь, прижимая мою ладонь. — Откроем бутылочку тосканского…

— М-м-м-м… заманчиво, — тяну я и выкручиваюсь из объятий, чтобы взглянуть в зеркало и подкрасить губы алой помадой. — Устроим романтический вечер при свечах?

— Думаешь, Макар с Никитой оценят?

— Пусть привыкают! Пора учиться, как правильно проводить вечер пятницы. Им еще разбивать девичьи сердца. Как же они с этим справятся без ужинов при свечах?

Кажется, Игорь не разделяет моих взглядов на будущее наших сыновей, но благоразумно не спорит. Провожает меня до такси, целует и возвращается домой — мы дали Зое отпуск и решили пока сами заниматься пиратами и разбойниками. Пока все идет хорошо.

Всю дорогу небо хмурится, и я начинаю нервничать, но к счастью, в двери торгового центра заскакиваю как раз с первыми каплями дождя. Он рушится с небес сразу же — стеной, как в тропическом душе. Разом становится влажно и шумно, а в предбаннике торгового центра, где собрались успевшие спрятаться от буйства стихии прохожие — уютно, словно в детстве, когда из окна детсадовской группы смотришь на грозу.

Встреча у меня назначена в том самом ресторане, где когда-то Герман объяснялся с Нелли, и с которого все началось.

Обсуждать, в общем-то, нечего, все уже обговорили в мессенджерах. Я подписываю два договора — по одному я передаю половину агентства самому любимому туроператору, по другому вторую половину — Тине. Она сидит ошарашенная, непривычно молчаливая и радостная.

— Как же я без тебя буду?.. — только и спрашивает напоследок, когда я допиваю остывший за время сделки капучино.

— Ты всегда говорила, что на тебе все держится, — не удерживаюсь от подколки я. — Вот и увидим. — Но поймав отблеск паники в ее взгляде, смягчаюсь: — Не бойся, звони мне, я всегда помогу.