Кандидат (СИ) - Корнеев Роман - Страница 42

— Эм… Рэдэрик, а причём тут ксеноформирование?

По команде сержанта глайдеры уже выстроились в цепочку и не спеша трогались в направлении на северо-восток, навстречу ослепительному рассвету. Экхарт, как и было приказано, занял в колонне место третьим номером, привычная техника, видимо, уже вернула ему обычную расслабленную благостность, верзила даже начал что-то напевать еле слышно себе под нос. Посёлок начал быстро удаляться.

— А вот причём. Помимо всей этой плесени в здешних океанах обитает масса животных-гигантов по крайней мере десяти разных видов, чей биологический возраст оценивается минимум в десятки миллионов лет. И все они не с этой планеты. Как можно случайно заселить эти моря подобными существами, да ещё и создав для них разве что не идеальные условия? Планетарная экология кажется нестабильной, но бурение старых льдов показывает постоянный состав атмосферы, а значит климат — на протяжении по крайней мере двух сотен тысяч лет — здесь оставался неизменным. Дело даже не в местном варианте третьего закона термодинамики, мне иногда кажется, что начни мы тут всерьёз своё терраформирование, крупно обломали бы себе зубы на этой планете.

Словно исчерпав на этом все запасы красноречия, проводник отчего-то достал свой давешний огнестрел и так замер, уставившись в пространство. Что он там высматривает, посреди сверкающе-белой, идеально гладкой поверхности?

Глайдеры разогнались до маршевых тридцати метров в секунду и теперь медленно расходились в стороны уступом, так задние машины выходили из конусов снеговой пыли, поднятой головными — силовые козырьки-обтекатели уже не спасали от вихрящегося вокруг серебристо-голубого тумана, который заставлял сверкать всё разгорающийся дневной свет Штаа.

Выглядело это на взгляд с низкого пассажирского сидения Джона потрясающе — пять конусов снежного бурана расчерчивали стерильно-чистое зеркало неоглядной снежной плоскости, и на острие каждого из них неслись вперёд глайдеры. Жаль, ненадолго эта красота. Джон ещё раз сверился с картой — в пятидесяти километрах по курсу они должны были спешиться, оставив глайдеры на попечение автоматики, дальше предстояло на своих двоих.

— Сержант, вопрос. Мы высаживаемся в обратном порядке следования?

Коммуникационное оборудование их биосьютов даже в отсутствие глобальных инфоканалов продолжало устойчиво работать, ответ поступил тут же:

— Да, с разбросом в полтора километра от первой точки высадки.

Когорты видимо решили разделить окончательно, маршруты у них параллельные, но двигаться по ним каждая будет самостоятельно. У сержанта должны оставаться при этом какие-то средства контроля, неужели специально ради них решили специально ради них перенацелить немногочисленные спутники?

Джон очнулся от своих размышлений, услышав сквозь грохот ветра отчётливый хлопок — их проводник уже не сидел на своём месте, а опасно свешивался через борт, целясь куда-то из своего ствола. Приподнявшись, Джон успел заметить какую-то стремительно удаляющуюся по левому борту тень. Если не обманывал масштаб, тень была метров десяти в длину. Ничего себе.

Раздался второй хлопок, и тень тут же будто растворилась. Где можно спрятаться посреди ровной, как стол, целины? И что это за неожиданно открывшийся охотничий сезон на тени? Однако Ковальский ничего объяснять больше не собирался, он спокойно вернулся на своё место, разрядил огнестрел, после чего разобрал его на три части, упаковал их в припасённый заранее футляр, сложил у себя в ногах, а сам принялся вновь оглядывать снежную равнину, на этот раз совершенно безучастно.

— Мимо?

— На обратном пути выясним. Неприятная тварь. Формально, это головоногое, но не совсем нашей белковой структуры, неплохо приспособилось к здешним условиям. А вообще запомните — любую местную тварь обходите стороной. Девяносто девять процентов вероятности, что вы ей будете неинтересны или даже опасны самим присутствием. Но один процент… биосфера тут ещё какая странная. Хорошо, что её мало.

На этом диалог и завершился. Остаток пути Джон разглядывал постепенно вздымающийся за горизонтом невысокий горный массив, так же гладко укрытый многометровыми снегами, только самые вершины оставались голыми, несущиеся над поверхностью арктические пассаты за сотни тысячелетий обтёсывали камень и лёд до состояния абсолютно гладкой поверхности, на которой сыпучему снегу попросту негде было закрепиться. Джон вспомнил снежные вершины единственного на родной Неоне хребта-пятитысячника. Здесь всё наоборот. Зализанные зубцы чернеют на фоне бледного неба.

Команда на сброс раздалась у самого подножия хребта, глайдер замедлился, но останавливаться не собирался. Без долгих размышлений Джон одним движением затянул ослабленные ремни разгрузки и шагнул за борт. Ветер громко свистнул в складках одежды, но реакция и миоусилители сделали своё дело — сгруппировавшись, он пролетел несколько метров, в итоге увязнув в плотном снегу почти по горло.

Выцарапавшись на поверхность, Джон успел заметить, как из удаляющегося глайдера плюхнулся Экхарт. Несмотря на его внушительные габариты, надо было отдать ему должное, приземление ему удалось ничуть не хуже. Остальные двое отряхивались неподалёку.

Дальше глайдер пойдёт на автоматике, им же останется только подобрать его в точке выхода.

Где же их проводник? Пока биосьют отращивал опорную поверхность ботинок на манер своеобразных ласт, Джон пытался высмотреть Ковальского, который словно сквозь землю провалился.

— Эй, вы четверо, спускайтесь ко мне.

Только теперь ему удалось разглядеть две небольших параллельных борозды, что начинались с вершины поднимавшейся метрах в десяти небольшой неровности и уходили под уклон в низину. Подошедший вразвалочку Экхарт, высоко задирая ласты-снегоступы, послушно направился в ту сторону, хмурясь и бормоча что-то себе под нос. Да уж, гордиться десантированием теперь не приходилось. Проводник знал эти снега и умел этим знанием пользоваться. Пожалуй, Джон бы мог теперь попробовать повторить этот фокус с прыжком на склон — скользить на том, что теперь заменяло им нормальные подошвы, было так же удобно, как и раньше без них ходить. Хотя, так, пожалуй, и шею сломаешь. С непривычки. Лучше уж мы по старинке, кубарем в снег.

Отряхнувшись и проверив крепления, все четверо скользнули вниз. Немного раскачиваясь из стороны в сторону, оказалось довольно удобно управлять движением, отделившаяся же от пятки бывшая подошва не мешала движению с такой несоразмерной площадью опоры. Все эти снежные чудеса оказались не вполне таковыми, прорвёмся.

Ковальский дожидался их с традиционным безразличием на обветренном лице, которое теперь почти целиком тонуло в меховом раструбе капюшона.

— Двинулись, — и махнул рукой догонять.

Дальше их маршрут с переменным успехом шёл то под уклон, то вдруг довольно резко поднимался в гору, особого смысла в этих петляниях когорта не видела, но команды выполняла без вопросов, хватало труда и по борьбе с непривычными снегоступами. Первый час пути был самым трудным, все четверо поначалу натужно отдувались даже на недолгих спусках, однако постепенно наловчились скользить косыми «шагами» на подъёмах, приноровившись и к этому. Проводник их ни разу за всё это время не оглянулся, только чуть замедлял шаг на самых сложных участках, и на том спасибо. Локальные переговорные каналы оставались пустыми, тишина раздавалась и на каналах других когорт, видимо они уже удалились за пределы прямой видимости.

Что же, их и собирались оставить одних.

Команда «привал» прозвучала в затянувшейся тишине как-то даже неуместно. Какой привал, идти ещё сколько. Джон поймал себя на том, что, пожалуй, впервые в сознательной жизни он не знал, сколько же именно ещё идти и где точно они находятся.

Недолго думая, все четверо повалились на снег, как стояли. Опрокинулось бледное небо, сверкающее посреди него светило пробиралось сквозь светофильтры ночником над кроватью. Хорошо. Тут и вздремнуть можно. Натруженное непривычными нагрузками тело, оказывается, уже давно требовало отдыха.