Самые близкие (СИ) - Доронина Слава - Страница 29

— И что же там написано?

Яна опускает взгляд на мой пах. Да, я возбужден. А как иначе? Меня давно вставляет от этой взбалмошной девчонки. Долгое время подсознательно искал в девушках что-то близкое к характеру Яны, но только она вызывала такие сильные и неуправляемые эмоции. И продолжает вызывать. Неподконтрольная потребность обладать, защищать и быть единственным для этой коварной бестии лишь обострилась.

— Ты меня только что ударила. Два раза. Просто так. А перед этим ластилась как кошка, — не могу сдержать усмешки. — Американские горки отдыхают рядом с тобой.

Неужели у нас всегда так будет в отношениях? То взлет, то падение. Может, есть способы найти золотую середину? Хотя похер. Меня все устраивает.

Яна вдруг меняет злость на нежность.

— Извини, — шепчет.

— Окей. Спишем на гормоны. — Ловлю ее за талию и притягиваю к себе.

По венам летит горячая хмельная смесь предвкушения, когда Яна прижимается в ответ. Забирается ладонями под мою футболку. По телу будто разряды тока проносятся от ее прикосновений.

— Не представляю, как с тобой сохранять самообладание. Задеваешь каждую струну души. И рука у тебя пиздец какая тяжелая. На Тайсоне оттачивала силу удара?

— После твоего отъезда я его часто била. Подумывала даже выбросить в окно.

— Бедняга. — Веду губами по ее плечу. — Пахнет от тебя иначе. Сладкий аромат, — замечаю я.

Яна вдруг убирает руки и отстраняется. Прикрывает грудь. Запоздало догадываюсь, что это из-за молока, но тем не менее вопросительно вздергиваю брови, молча требуя пояснений. Теперь я эгоистично желаю, чтобы Яна ничего не скрывала и сразу говорила обо всем, что ее беспокоит или причиняет дискомфорт. Кто бы ни был его источником.

— Мне нужно туда, — указывает она глазами в сторону душевой. — Ненадолго. Сменить майку.

Беру Яну за плечи.

— Сейчас пойдешь. Только проясним один момент на будущее, хорошо? Я больше никуда не исчезну из вашей жизни и буду рядом. Даже если ты не сможешь меня простить и впредь будешь держать дистанцию. И хотелось бы, чтобы все свои недовольства ты озвучивала, как только они появляются. Ты не ждешь неделю, две или месяц. Сразу говоришь, ок?

— Прямо сейчас и начнем. Я очень недовольна, что ты не даешь уйти, потому что меня заливает молоком. — Она убирает руки от груди и показывает два мокрых пятна. — Я тоже не железная, ясно? Это реакция на возбуждение. Но, во-первых, мне еще нельзя заниматься сексом, во-вторых, мы находимся в больнице, ну и в-третьих, тебе предстоит заново меня добиваться. За-но-во, — повторяет по слогам. — Я хочу все по-настоящему. К тому же я дочь тебе родила. Усилий придется вдвое больше прилагать, а то и втрое. Бусинка тоже захочет много твоего внимания. Вот и разрывайся между нами, — произносит Яна с чувством и нотками строгости в голосе. — А еще мой отец против нашего союза. Так что незавидная у тебя ситуация, Ковалёв, — припечатывает аргументами.

Отвожу прядь, упавшую ей на лицо, за ухо. Вроде и нет причин для радости, но я что-то очень похожее испытываю, наблюдая за Яной в это мгновение. Опускаю глаза на ее грудь. Действительно стала больше, не показалось.

— С Эриком мы разберемся и договоримся. А вот с твоим «за-но-во», — копирую строгую интонацию, с которой Яна говорила, — будет явно посложнее.

— Даже не рассчитывай на легкость! — заверяет она.

— Иди, — улыбаюсь, кивая на дверь.

Яна мешкает несколько секунд, а потом, взяв свежую одежду, уходит.

Я сажусь на кровать и, опустив руки на колени, разглядываю пол. Одиночество длится недолго. Яна возвращается и становится возле меня. Поднимаю голову и смотрю на нее снизу вверх. Сегодня, после нашего разговора и признаний, меня как будто вышвырнули в альтернативную реальность.

Сдаюсь желанию усадить Яну на колени. Она не сопротивляется. Вроде бы успокоилась. Отчасти и я. Хотя бы на этот вечер и ночь.

— Тебе надолго разрешили остаться? — интересуется Яна.

— Пока тебе не надоест мое общество. — Обнимаю ее.

Она льнет ближе, и я позволяю себе слабость — забыться и представить, что никуда не уезжал, а Яна родила в срок прекрасную, здоровую девочку.

— Меня постоянно, словно магнитом, тянуло обратно. К тебе. — Вероятно, причиню новую боль своими словами, но хочу, чтобы Яна знала. — Перед глазами все время стояла картинка, как я, собрав вещи, жду такси в аэропорт, а ты, свернувшись калачиком под одеялом, сладко спишь. Теплая, манящая, нежная и такая родная. Мысленно я много раз возвращался в тот день, будил тебя, и мы занимались сексом. А потом я опаздывал на этот чертов самолет и оставался с тобой.

— Я тоже... — шепчет Яна одними губами. И в этих двух словах столько искренности, что меня опять разбивает в хлам. — Я тоже очень часто представляла, что ты остался…

В груди снова жжет. Но боль другая. Не такая всепоглощающая, как раньше, а пускающая корни надежды.

У меня получится все исправить. У нас двоих. Теперь совершенно точно.

27 глава

Как-то прабабушка сказала: чтобы не стать зависимым от человека, нужно относиться к нему как к проходимцу, меньше говорить о себе и больше слушать. Тогда я не согласилась и даже начала спорить. Недоумевала, как человек поймет, какая я, что люблю, что мне важно, если буду молчать? Оказывается, все это можно показать и узнать другими способами — не только словами.

Но про проходимца я, конечно, зря не вспомнила несколько месяцев назад. Хотя не получилось бы на тот момент так отнестись к Андрею. Какими бы ни были чувства к нему, он никогда не был для меня чужим человеком. Перед проходимцем не становятся на колени, ему не отдают свою девственность и не просят стать первым мужчиной (еще как просят))) Мы-то с вами знаем, что Рина даже не сомневалась, с кем хочет провести свою первую ночь, когда встретила «проходимца» Эрика и встала перед ним на колени. — Прим. автора).

— Хорошо, что палата двухместная и кровати две, — говорит Андрей, соединяя их и укладывая в середину скрученное одеяло.

Я сажусь на край и наблюдаю за Ковалёвым. Возможно, от этого вечера и последующих дней в памяти останется тепло, а не боль.

Странные ощущения. Будто ничего не изменилось, и в то же время все иначе! Каждый взгляд, каждое слово Андрея я пропускаю через себя и в какой-то мере даже возрождаюсь. Столько дней думала, что безразлична, не нужна… А оказывается, это не так!

— Знаешь, о чем вспомнила? — спрашиваю, глядя, как Андрей снимает футболку. — Мог бы и оставить, — стараясь, чтобы голос звучал ровно, замечаю я.

Тянет к Ковалёву все так же сильно!

— Жарко, — возражает он и заинтересованно кивает: — О чем?

— Помнишь, однажды ты купил кружку-непроливайку как будто с темной жидкостью и подошел ко мне. Долго выпендривался и в итоге сымитировал, что плеснул кока-колу мне в лицо, но ничего не произошло. Мы даже вместе посмеялись. А потом ты предложил бабулю разыграть. Незаметно подлил воды в кружку и дал ее мне в руки.

Андрей хохочет:

— Всё. Можешь дальше не рассказывать.

— Ну уж нет, расскажу. Было безумно стыдно, ты здорово меня подставил. Бабуля на встречу собиралась, визажиста позвала, нарядилась, а тут я с этой кружкой. Ты говорил, что это всего лишь безобидный розыгрыш. Но у бабушки размазался макияж, она пошла переодеваться, а я потом целую неделю не выходила из своей комнаты и читала книги вместо прогулок с подружками. Так «весело» еще никогда не было!

Андрей продолжает смеяться.

— Не одну тебя наказали, ты же сдала меня с потрохами.

— Причем у нас с тобой всегда так было в отношениях. Ты без конца меня подставлял. Если начну вспоминать, то придется отселить тебя.

— А ты не вспоминай, — предлагает Андрей.

— Мой мыслительный процесс не остановить. И подумать не могла, что ты... — Прикусываю губу, опять чувствуя волнение.

— На самом деле влюбился в тебя? Не сразу, но однажды осознание этого ударило наотмашь. Как вредный мальчишка, я постоянно дергал тебя за косичку и насмехался, а в действительности... Ладно. Было и было. Подвинься. Будешь спать у стены.