Дочь прокурора (СИ) - Савицкая Элла - Страница 26

Последние слова папа выдавил сквозь зубы, а я наконец всё поняла. Опустила полный шока взгляд на его небольшой круглый шрам на правой руке. Раньше, когда я спрашивала откуда он, отец говорил, что обжегся. Вот почему он так боится отпускать меня куда-то. Вот откуда эта больная гиперопека и настойчивое желание, чтобы я была рядом. Не из-за эфемерных "зэков", а из-за одного.. Господи…

- Пап, - вылетело из меня надсадно.

Сильные руки отца дернули меня к нему, и я уткнулась носом в широкую родную грудь. Крепко сжала в объятиях.

- Я не переживу, если с тобой что-то случится! – произнес он мне в макушку, сжимая так сильно, что ребра захрустели.

Бедный мой. Я не представляю, как это - столько лет жить в страхе…

- Ничего не случится, - взглянула ему в лицо, успокаивающе поглаживая по спине, - может этого человека нет уже давно. Может он уехал из страны, или еще что-то.

- Есть, - яростно вырвалось из него, - есть и процветает, ублюдок! Но ты права, он несколько лет назад уехал заграницу. Только поэтому я не встречаю и не отвожу тебя в университет. Но никогда не знаешь чего ждать от других, поэтому Лия никаких вечерних прогулок.

Я хотела сказать, что тогда уж надо в доме охрану поставить, ведь таким людям двери не преграда, но промолчала. Если я подам отцу идею потом видеться с Амиром смогу только в своих фантазиях. Наверное, мама все же как-то уговаривает его послаблять контроль. Не знаю как ей это удается, и почему после случившегося она все равно отпускает меня, но я благодарна ей.

Если бы не она, я бы, наверное, с ума сошла еще лет в тринадцать.

- Ладно, - согласно кивнула я.

Переубедить отца невозможно. Теперь я в этом убедилась, как никогда. Но хотя бы знаю истинные причины. Хоть и не разделяю его страха, потому что за столько лет все могло кардинально поменяться и тот человек уже вероятно, забыл о существовании отца, но я никогда не пойму что в те минуты они с мамой пережили. Поэтому и судить не берусь.

- Вот и умница! Выйдешь замуж, поселишься с мужем, может уедете куда-то подальше и тогда возможно я буду спокоен.

Отец отошел, налил себе в стакан коньяк и сделав несколько глотков, вернулся к столу. Тяжело опустился в кресло. Я заняла место напротив. Уходить сейчас не хотелось. Мне казалось ему нужна поддержка.

- Что это у тебя? – указала на разбросанные на столе фотографии и потянулась, чтобы взять несколько из них.

Старые, выцветшие они хранили воспоминания из его детства. Папу я узнала сразу. Некоторые его детские фотографии есть в альбомах, но не эти, другие. Там он сам, а здесь на снимках целая толпа детей. Все как один в рваных майках и грязных шортах. Счастливо улыбаются в камеру. Кто корчит рожи, кто показывает распальцовку. Позади них на фоне их бедный район, о котором не раз говорил отец.

- Да так, хулиганьё, с которыми я когда-то дружил.

При одном взгляде стало грустно за них. Иногда смотришь на фотографию и чувствуешь дух того времени, когда она была сделана. Вот и сейчас так. Бедность – именно ею был пропитан каждый снимок. Дети без особого присмотра. Грусть в глазах. Хотя может я только придумываю и то, что мне кажется грустным на самом деле было ИХ детством, ИХ жизнью и грустным им самим не казалось.

- Значит, ты тоже был хулиганьём, - послала ему хитрый взгляд, заставляя усмехнуться.

- Был. Выхода не было. Или ты, или тебя тогда.

- Так много вас. Где теперь все эти друзья? – перебирая фото, я рассматривала совсем молодых парней и девчонок, которым сейчас столько же, сколько отцу. У всех свои семьи. Кто-то выбрался из нищеты, кто-то, возможно нет…

- Понятия не имею. Я растерял с ними контакты, как только поступил в университет.

- Почему?

- Познакомился с другими людьми! Больше тусоваться на окраинах меня не прельщало.

Взяв в руки очередную фотографию, я застыла. Не знаю, что меня поразило, но отчего-то грудную клетку сдавило так сильно, что застрявший там воздух вызвал покалывание. На снимке был изображен отец, на вскидку ему здесь лет семнадцать, а рядом мальчишка, совсем маленький. Намного младше папы. Щуплый, худой настолько, что темная кожа на костях натянулась. Именно темная, как если бы мальчик был цыганом или восточной национальности. В футболке на пару размеров больше него самого, шортах и резиновых шлепанцах. Черные волосы мальчика падали ему на лицо, закрывая глаза и лоб, а сам он улыбался. Широко так, искренне, будто плевать ему было на обветшалую двухэтажку позади них. А еще он обнимал отца. И папа его тоже обнимал. Одну руку закинул ему на плечо и смеялся.

Ого! Ни на одном из снимков папа не выглядел таким открытым.

Они казались очень близкими, как братья. Вот только я никогда не видела этого человека и не слышала о нем.

- Пап, кто это?

Папа бросил взгляд на фото и его лицо в одночасье превратилось в застывшую маску.

- Где ты это нашла? Я думал, что выбросил их все! – вырвал снимок из моих пальцев и разорвал на мелкие части.

- А… зачем ты так? Пап? – я расширенными глазами смотрела на то, как он яростно превращает свою память в обрывки с рваными краями, и ничего не понимала. – Пап, ты чего, кто это?

Выбросив в урну то, что осталось от фотографии, папа гневно ткнул себе пальцем в шрам на руке:

- Тот, кто оставил мне это!

21

Лия

— Лий, дашь вышку списать? - Юля сложила руки в умоляющем жесте, - вчера дораму досматривала, отлипнуть не могла. Такая интересная оказалась зараза, все нервы мне вытрепала. Пришлось выбирать, вышка оказалась в пролёте.

— Дам, куда тебя деть, - улыбнулась я, доставая из сумки конспект.

Мне же всё равно больше делать нечего по вечерам, как домашку зубрить. За всю неделю мне удалось увидеть Амира только пару раз. Один прямо после занятий, когда я снова отправилась к нему в бар, а во второй он приехал ночью.

— Спасииибо, ты моя спасительница! - развёрнув к себе тетрадь, Юля начала переписывать задание, а я села рядом и открыла галерею.

Нашла последнее фото и невольно улыбнулась. В груди защекотало. Позовчера ночью, когда Амир приезжал я сделала наше с ним селфи и теперь только и делаю, что постоянно пересматриваю его. Увеличиваю, рассматривая любимые черты, потом снова отдаляю, чтобы иметь возможность любоваться его мужественным лицом целиком… Наверное, я сумасшедшая, но мне всё время мало.

— Ухты, это он? - телефон внезапно исчез из моих пальцев, и подруга жадно впилась глазами в экран, - Вы обалденно смотритесь, Лий! Слушай, я гуглила конечно, и уже успела его оценить, но блииин, мужик отпад! Он такой прямо внушительный, и ты моя крошка.

— Спасибо! Красивый, правда?

— Красивый не то слово. Он горячий! Очень горячий! Только это палево то, что ты так фотку хранишь. Не боишься, что предки увидят?

— Она в скрытой папке, - я забрала телефон и еще раз пробежавшись глазами по снимку, заблокировала его.

На самом деле я боялась конечно, но мне нравилось иметь наше с Амиром общее фото. Можно было в любой момент, когда мне захочется смотреть на него.

— Игнатова, - довольно грубый голос Королева неожиданно раздался над самым ухом.

Я вскинула голову. На первых парах его не было. Друг выглядел откровенно странно. Запыхавшийся, волосы взлохмачены, взгляд тревожно бегает по моему лицу.

— Привет, Паш.

— Давай выйдем, поговорить надо!

— Эмм, пара через две минуты начнётся.

— Какая пара бля? Я говорю поговорить надо!

Королев развернулся и пошёл в сторону выхода, а мы с Юлей переглянулись.

— Ого! Таким я его ещё не видела, - нахмурилась подруга.

Недовольно покосившись на часы, я взяла мобильный и вышла следом. Надеюсь, он уложится в пару минут, потому что опаздывать на пару к Федченко я не собираюсь. Это самый строгий преподаватель в университете и попасть к нему в немилость хочется меньше всего.

Отыскав в коридоре Пашу, стоящего около дальнего окна, я подошла к нему.