Опера вызывали?! (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова" - Страница 36

— Вот! — Макс полез в карман и достал-таки записку, написанную моей рукой. Протянул мне, но Гений выхватил бумагу из рук следователя, пробежался глазами и рявкнул:

— И что это за писулька?

— Зачем, Лиля? — не обращая внимания на коллегу, поинтересовался у меня Макс.

Я вдохнула побольше воздуха в грудь и решила признаться:

— Достал!

— Чем? — не понял Макс.

— Объясни, какие у тебя к ней вопросы, — Гений не оставлял попыток разобраться в ситуации.

— Не лезь! — потребовал у него Макс.

— Она моя девушка, все вопросы к ней можешь смело адресовать мне. А теперь я повторю вопрос: какие у тебя к ней претензии?

— В тот день, когда мы были на вызове, твоя девушка зачем-то подложила под дворники разбитой машины мою визитку и записку, в которой говорилось, что я возмещу ущерб, — Макс, наконец, снизошел до объяснений, — и теперь владелец этой тачки требует с меня денег на ремонт.

— Так пошли его лесом, — посоветовал Гений.

— Послал.

— А он вернулся?

— А он у нас в «Громе» служит! Белов теперь с меня деньги требует.

Гений отвернулся, его плечи затряслись. По всему выходило, что Чингачгук ржал — нагло, бессовестно и очень заразительно.

— Белову надо отдать, — Жека отдышался и, пытаясь состряпать серьезный вид, истово закивал.

— Громов, ты издеваешься? — зарычал Макс. — Почему не на работе?

— Выходной потому что, — мечтательно закатывая глаза к небу, пояснил Гений. — Ты, Макс, уже со всеми погавкаться успел? Вот и результат.

— Кто такой Белов? — подала я голос, потому что была виновата, а за свои поступки нужно нести ответственность.

— Мишаня, — ответил мне Женя и тут же добавил: — Но он женат!

— Я извинюсь и скажу, что это был дурацкий розыгрыш, — повинилась я, опуская голову.

— Лиля, зачем? — выдохнул Макс.

Я переминалась с ноги на ногу, не в силах выдавить из себя правду.

— Я попросил! — вдруг «признался» Жека.

Я вскинулась и возмутилась:

— Никто меня не просил, сама пакостила!

— Пельмешка, помолчи минутку, а? — ласково так попросил меня Гений.

— Не буду я молчать! — тут же вспыхнула я. — Громов ничего не знал, я сама!

— Лиля! — Рявкнул Громов.

— Что?! Не лезь, Гений! Сама разберусь! И с Мишаней договорюсь, если нужно. Извинюсь и все!

— Я сам с Мишаней все разрулю. А ты не лезь, когда мужчины вопросы решают!

— Шовинист в погонах! Не смей мою вину на себя брать!

Ситуация сильно смахивала на сюр, но мы с Гением так завелись, что никого вокруг не замечали, с упоением выясняя отношения.

— А то что? — сузил глаза Громов и заиграл желваками.

— Ты мне за это ответишь! — пообещал Макс Чингачгуку, а я не выдержала:

— Да не знал он, правда! Это я психанула, когда услышала в трубку, что ты на него орешь, как бегемот без самки в брачный период! Вот и сделала глупость!

Лицо Евгения вытягивалось, глаза округлялись, а выражение лица стало непередаваемым. Потом губы растянулись в широченную улыбку, а глаза опасно загорелись.

— Ты… чокнутая! — Макс даже пальцем у виска покрутил.

— Сам дурак! — тут же отреагировал Жека, — Макс, иди, куда шел, мы с тобой потом поговорим, у Мишани, считай, претензий нет, я разрулю.

А после, не дав никому и слова сказать, закинул меня к себе на плечо и понес в одному ему известном направлении под обалдевшими взглядами Макса и Полины.

Глава 35

Жека

Возможно, я сошел с ума.

Потерял ориентиры, челюсть и крышу.

Тормоза отказали, а сердце так хреначило о грудную клетку, что на секунду я решил, что меня кондратий обнял. Инсульт подкрался незаметно и убил насмерть.

Впервые в жизни меня так унесло. Впервые в моей недолгой жизни я не хотел просто затащить девчонку в постель, качественно поиметь, а утром забыть, как ее звали.

Я хотел отношений. Настоящих. Серьезных. С ней.

И я, конечно, знал, куда вписывался, когда она сначала меня шокером долбанула, потом руки выкрутила, а на десерт надела наручники, но ее признание минуту назад, что защищала меня… Да так креативно, что даже я восхитился.

Наверное, моя челюсть до сих пор там на аллее валяется. Ни слова выдавить не смог. Включился первобытный инстинкт — мое. А если «мое», значит, не отдам.

— Громов, ты неандерталец! — прокряхтела пельмешка. — Поставь меня на ноги, неудобно же!

Я ускорил шаг и через минуту поставил раскрасневшуюся, растрепанную и очень смущенную девушку на ноги. Прислонил к своей машине и поддержал, ожидая, пока у нее перестанет кружиться голова.

Подозреваю, что в тот момент я выглядел не особо адекватным, скорее совсем чокнутым, но спустя столько времени и моих бесплотных попыток хоть как-то обратить на себя ее внимание услышать такое признание было сродни выстрелу в упор. Прямо в сердце.

Переместил ладони ей на плечи и легонько сжал, сдерживая желание немедленно попробовать на вкус эти губы, которые мне во сне снились. Прижать ее к себе и не отпускать.

Лиля обхватила холодными ладонями мои запястья, а я понял, что боюсь. Боюсь, что она сейчас уйдет.

— Громов, не знаю, что ты там себе нафантазировал…

— Пельмешка, — только и смог выдавить я.

— Гений…

В груди сжалось, в штанах поднялась настоящая забастовка, в горле пересохло, а меня повело.

Наклонился, провел носом по ее щеке, вдыхая ее запах и снова улетая в космос. Лиля рвано выдохнула, задрожала и приоткрыла ротик.

Когда-нибудь эта упрямица признается себе и мне, что неравнодушна ко мне. И я ее добью, теперь точно.

Играть больше не хотелось. Хотелось чего-то большого, чистого и настоящего.

Потому что Лиля другая. Из другого теста. Не разовая девочка на одну ночь, а эксклюзив, который встречается раз в жизни.

И я буду последним придурком, если потеряю этот шанс.

Лиля повернула голову ко мне, выдохнула мне в щеку и вырубила мои тормоза к чертям собачьим.

Я поймал ее губы, переместил руку ей на шею и поцеловал. Так, как, наверное, еще никого не целовал. Скользнул языком в ротик, сплетаясь с ее и, кажется, снова с богом поздоровался.

Не бывает так! Или бывает?

Мозг отключился, а я с напором продолжал пробовать ее на вкус. Лиля уперлась ладошками мне в плечи и явно пыталась что-то сказать, но меня несло.

Я впечатал ее в свое тело так близко, как мог, продолжая целовать до искр из глаз. И она расслабилась. Выдохнула мне в губы и так ответила на поцелуй, что я чуть не кончил. Прямо на парковке возле парка. От поцелуя.

Она обняла меня за шею и тихо застонала, прогнулась, пока моя рука сама легла ей на бедро и прижала еще ближе.

Сладкая. Невыносимо сладкая.

Все, пельмешка, теперь у тебя есть свой личный карманный опер. Делай что хочешь, после такого поцелуя меня от тебя даже танк не оторвет.

И еще сильнее ее к себе прижал. В голове взрывались петарды, забастовка в штанах переросла в полномасштабный бунт, но мысли в голове кое-какие появились.

Больше всего на свете мне в тот момент хотелось снова закинуть ее на плечо, отнести к себе и довести до пика. И еще раз, а потом еще.

Но…

Чертово «но», после которого она точно решит, что я трепло и слова на ветер бросаю, а мне снова придется нарезать круги вокруг строптивого Цветочка.

Призвав всю свою силу воли, принципы и похерив последнюю нервную клетку, я все-таки оторвался от нее.

Герой хренов! Она была согласна, я по глазам видел. По тому, с какой страстью она мне отвечала. На, Громов, бери.

Но я хотел игры вдолгую, а не «здесь и сейчас». А для этого придется сжать зубы и потерпеть.

С трудом отдышался, чуть не взвыл от боли в особо возбужденных частях тела, прижался лбом к ее лбу и дышал. Со свистом. Словно марафон пробежал, километров тридцать без остановки в полном боевом обмундировании.

Чувствовал, как по лбу стекает капля пота, мышцы во всем теле напряглись, а перед глазами все мелькали красные круги.