Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 80

Никогда.

Наконец я обрела голос и спросила:

— Мы вроде как ссоримся из-за того, что любим друг друга, и ты собираешься заботиться обо мне?

— Предупреждаю, Дасти, я разозлился, Одри, потому что она — Одри решила сыграть в какую-то игру со мной, решила заставить меня играть по своим правилам, нам не нужно ее дерьмо. Я не в настроении шутить.

Я сжала губы.

Затем глупо, но корректно, выпалила:

— Просто чтобы прояснить кое-что из вышесказанного тобой. Думаю, с большой вероятностью, никогда не случится, что я распущу волосы и отправлюсь играть в карты на речном пароходе с Рондой. Я едва могу вытащить ее из спальни. Сомневаюсь, что смогу доволочить ее к реке Огайо.

Майк уставился на меня.

— Хотя она практически пребывает в трансе, — неразумно продолжила я перед лицом его свирепого хмурого взгляда. — Я могла бы посадить ее на одну из этих штуковин на колесиках и усадить перед автоматом для видеопокера, но не знаю, зачем мне тратить такие усилия. Если я захочу поиграть в азартные игры, зайду в Интернет, куплю дешевые билеты, и мы с тобой проведем выходные в Вегасе.

Майк не сказал ни слова.

Я продолжала.

— Хотя я никогда не плавала на речном пароходе, и мне нравятся азартные игры. Может нам стоит спланировать поездку.

Майк заговорил:

— Я думаю, сейчас самое время заткнуться.

Я сжала губы.

Это длилось секунду.

Затем раздалось:

— К твоему сведению, ты горячая штучка, когда злишься. Типа, потрясающе сексуальный. Думаю, это не сулит мне ничего хорошего, если когда-нибудь я разозлюсь в ответ.

Майк продолжал сердито смотреть на меня.

Я убрала свою руку с его плеча и обхватила его за талию, прижимаясь, несмотря на то, что он не разжал скрещенные на груди руки.

Откинув голову назад и глядя ему в лицо, я прошептала:

— Поговори со мной.

— Разговор с тобой означал бы, что ты берешь на себя мое дерьмо.

Я сжала руки вокруг него и прошептала:

— Поговори со мной.

Он выдержал мой взгляд.

Некоторое время просто смотрел.

К счастью, я обладала терпением.

Наконец, он заговорил.

— Она выносит мозг мне и моим детям, трахает им мозги. Я не думаю о ее дерьме, но они впитывают ее дерьмо, как губки. У меня был разговор с Ноу. Хреновый, но в итоге положительный. Ноу успокоился, перестал сосредотачиваться на матери, вернулся к тому, кем он был. Старшеклассник, который делает домашнее задание, играет в мяч, репетирует со своей группой. Он стал улыбаться. Поддразнивать свою сестру. То, что происходило с Рис, это происходило не из-за меня и Одри. Это было чисто самой Риси. Я не хочу, чтобы мои дети были теми, я хочу, чтобы они остались такими как сейчас. Улыбчивыми, настороженными, учащимися, бессильными присматривать за мной, но все равно желающими это делать. Я не хочу, чтобы через десять, двадцать лет они оглядывались назад на это время, которое должно для них быть золотым временем, и вспоминали только то дерьмо, что приносила их мать и я. Я хочу, чтобы они вспоминали свое детство.

Боже, он был таким хорошим отцом.

Но пришло время ввести его в курс дела.

Что я и сделала.

— То, что происходило с Рис больше касалось ее матери, милый.

Он моргнул, и его тело слегка дернулось.

— Что именно?

— Именно так, — продолжила я.

Он разжал руки, и его ладони легли мне на талию, глаза не отрывались от меня.

— Объясни, — приказал он.

— Вчера она училась кататься на лошадях, я учила делать ее макияж, мы ходили за покупками в торговый центр, я поняла, малыш, почему она была такой. Талант Ноу заметен, очевиден, все его видят и слышат. Баскетбол, музыка. Рис еще предстоит найти свой талант. Она все время как бы находится в тени таланта Ноу, хотя Ноу не выпячивает его с сестрой. Предполагаю так же, что ей не хватает материнского внимания. Она думает, что совершила нечто такое, из-за чего ее мать к ней так относится, что она не заслуживает ее внимания. Она застенчива, абсолютно ничего не знает о своей красоте, и это безумие. И я говорю это исходя из того, что видела своими глазами, как в этом доме ее сильно любят. Ее любят отец и брат. Она ощущает себя здесь в безопасности. Она может свободно быть той Рис, какая она есть на самом деле. Но ее что-то сдерживает и прижимает к земле. И единственная негативная сила в ее жизни — это ее мать. И я поняла это, потому что ее мать не научила ее делать классный макияж.

— Макияж? — спросил Майк, и я кивнула.

Затем, осторожно, спросила в ответ:

— Ты разговаривал с ней о ее месячных?

Глаза Майка вспыхнули, губы сжались, он не ответил, так что я решила, что ответ отрицательный.

Все еще осторожно я продолжила:

— А ее мать?

— Понятия не имею, — выдавил он.

— Это нехорошо, — прошептала я. — Когда они начались?

Майк на мгновение задержал на мне взгляд, а затем поделился:

— Около четырех месяцев назад.

— И ты знаешь это, потому что…?

— Ноу нашел девчачье дерьмо в ванной и сказал мне.

Это означало, что он и об этом понятия не имел. Это «дерьмо в ванной» могло случиться и несколькими месяцами раньше, Рис могла просто очень хорошо прятать тампоны.

— Кто покупал ей прокладки? — Продолжала я.

— Понятия не имею, — повторил Майк.

— А кто покупает сейчас? — Продолжала я, и глаза Майка снова вспыхнули.

Он не знал.

Дерьмо!

Я прижалась ближе и мягко сказала:

— Меня научила наносить макияж мама, милый. Я знаю, что не все мамы учат, потому что сестра моей подруги Гретхен учила мою подругу, и у меня была еще одна подруга, которая училась самостоятельно, и результаты были не очень хорошими. У нее не было сестры, а ее мать работала целыми днями. Наконец, мы с Гретхен взяли ее на поруки. Но меня научила мама. И мы несколько раз с мамой говорили об определенном периоде, который раз в месяц, наступает у каждой девушки. Она всегда была откровенна со мной, я не боялась с ней разговаривать, поэтому, когда мне что-то было нужно, или у меня возникали вопросы, или я чувствовала себя дерьмово, потому что болел живот, я свободно говорила об этом с мамой. Подавляющее большинство своего времени Рис живет с двумя мужчинами, и если ее мать ведет себя обычно, какой она была на вечеринке Рис, то это небезопасное место для нее. Это означает, что она получает необходимую информацию от своих подруг, у которых, возможно, начались месячные, а может, и нет. В таком возрасте они не очень хорошие источники информации. — Я придвинулась еще ближе и закончила: — И это только начало. Теперь ею интересуются мальчики, и ей действительно не нужно, чтобы единственный источник информации о важных жизненных вещах были четырнадцатилетние и пятнадцатилетние девочки, которые сами имеют смутное представление о многих вещах.

— Черт, — прошептал Майк, и в этом единственном слове было много чувств.

Я мягко продолжала:

— Итак, в жизни девочки сейчас наступило время, когда она действительно нуждается в своей маме, поэтому сейчас она явно чувствует ее отсутствие, словно у нее нет матери. И это всего лишь предположение, но это мое предположение чисто интуитивного характера, вот почему она была словно в коконе.

— И вот почему она вышла из кокона, потому что ты появилась здесь, — сразу же предположил Майк.

— Надеюсь, что так, — ответила я. — Я ясно дала ей понять, что живу по соседству и готова поговорить с ней, о чем угодно, и у меня есть для нее все время в мире. Она открылась мне, могу сказать, что это было нелегко, но также могу сказать, что она была рада, что сделала это. Вчера она казалась еще менее настороженной. Я женщина, с этой женской частью я справлюсь. Я найду время, постараюсь решить все ее вопросы. Самое неприятное, мне нужно, чтобы она доверяла мне, и мне также нужно держать тебя в курсе дела. Если она узнает, что я докладываю тебе наши с ней разговоры, она замолчит. Но тебе также нужно быть в курсе некоторых ее проблем, если таковые будут. Так что тебе следует дать мне указания, куда ты хочешь, чтобы я ее направила, понятно, что кое-что останется только между мной и Рис, доверься мне, я плохого не посоветую, но поделюсь с тобой тем, что тебе нужно знать, позволь мне сделать все возможное, чтобы уравновесить ситуацию.