Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 74

Затем он отодвинулся на несколько дюймов и пробормотал:

— Но давай вернемся к геометрии, и доведем тебя до состояния, когда ты сможешь решить эти задачи в классе.

И ей оставалось только признать, если она сможет решать эти задачи, ее отец будет счастливее.

— Хорошо, — согласилась она.

— Проговаривай свое решение вслух, — повторил он.

Кларисса сделала, что он просил.

Фин понял, где она ошибалась. Ему пришлось объяснять ей три раза в следующих трех задачах, но, наконец, она поняла.

Он перешел к домашнему заданию по английскому языку, он проверил ее работу, она ошиблась только в одном, хотя проработала четырнадцать вопросов.

Кларисса раньше считала, что все в Фине Холлидее было потрясающим.

Теперь же она считала, что он был удивительным, а не просто потрясающим.

Она не могла объяснить его удивительность. Просто знала, что Фин был таким.

* * *

Майк нажал кнопку, отключаясь от Дасти, посмотрел через стол на Таннера Лейна, но вопрос исходил с его стороны.

— Влип?

Майк повернулся, его взгляд упал на огромного, лысого, мускулистого, покрытого татуировками, в майке в феврале месяце, пугающе ухмыляющегося Райкера, сидящего рядом с ним.

— Абсолютно.

Страшная ухмылка превратилась в уродливую улыбку.

Затем Райкер объявил, кивнув в сторону Таннера:

— Его женщина сказала моей женщине, что твоя женщина делает отличные торты.

Майк не хотел обсуждать свою личную жизнь с Кэлом.

И определенно не хотел обсуждать с Райкером.

Поэтому он заявил тихо и твердо:

— Тема закрыта.

Ухмылка Райкера стала сатанинской.

Господи.

— Райкер, сфокусируйся, — к счастью, произнес Таннер из-за своего стола в своем кабинете, где они сидели, и взгляд Райкера упал на него. — МакГрат? — подсказал Таннер.

— Я выдаю информацию и получаю торт, — заявил Райкер, кивнув в сторону Майка, — сделанный его женщиной.

— Согласен, — ответил Майк. — Сейчас, МакГрат.

Райкер посмотрел на него.

Затем выложил.

— Он хочет эту ферму, им крышка. Иди к своей женщине, скажи ей и ее семье, чтобы они собирали чемоданы. И уезжали.

Черт, черт, черт.

— Объясни, — прорычал Майк.

— У него есть способы. Есть средства. Его бизнес не пересекается с моими делами, так что мне насрать. Я иду своим путем. Это не значит, что я ни хрена не слышу, — объяснил Райкер.

— И что ты слышишь? — спросил Майк.

— Что у МакГрата есть способы и средства, — ответил Райкер.

Майк перевел дыхание, терпение его покидало. Он искал возможность его сохранить и усилием воли нашел.

Затем спросил:

— Он фронтмен?

— Не знаю. Меня это не волнует настолько, чтобы знать.

В этот момент вмешался Таннер.

— Думаю, когда я попросил тебя обмолвиться словом с Майком здесь, ты же знаешь о сделке и понимаешь, что Майк сильно переживает, он должен все знать.

Райкер посмотрел на Таннера.

— Как я уже сказал, бро, я не знаю этого парня. Не знаю, как он отнесется, если я суну свой нос в его дела. Если я суну свой нос, он будет несчастным так, что все это не будет стоить и ломаного гроша, несчастен буду и я.

— Ты не получишь торт только за то, что заявил, что у него есть пути и средства, Райкер, — отрезал Майк, и глаза Райкера вернулись к нему.

— Тогда подсласти сделку.

— Назови цену, — предложил Майк, и взгляд Райкера стал напряженным.

Затем он пробормотал:

— Влип значит.

— Два мальчика, умерший отец, совсем не в себе мать и наследство, которое они бессильны защитить, — ответил Майк. — Хочешь торт, хочешь десять чертовых тортов, Дасти испечет. Она выросла на этой ферме, ее отец вырос там, отец ее отца, и она хочет, чтобы ее племянник обрабатывал эту землю в первую очередь потому, что сам племянник этого хочет. Мы уже установили, что я влип. С этим проблем нет, учитывая, как у нас все произошло, у меня хорошее настроение. Чего мы не установили, так всего этого дерьма. Ты можешь помочь, значит суешь своей нос. Хочешь иметь на меня маркер, считай он у тебя есть. Если хочешь другого, называй цену. Не можешь помочь, не трать мое, черт побери, время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Райкер продолжал пристально смотреть на него.

Затем продолжал бормотать:

— Думаю, я тебя недооценил.

— Брат, любого, кто не носит майку в феврале и не носит нож, ты недооцениваешь. Господи, — отрезал Таннер. — Прекрати нервировать Майка. Ты в деле или как?

Райкер изучал Таннера, затем его лысая голова повернулась в сторону Майка, он изучал его.

Затем сказал:

— Два мальчика, умерший отец, один из этих парней круто играет в мяч, это заставляет меня чувствовать себя великодушным. Но я выбираю торт. И если ты мне понадобишься, я призову тебя. Мне нужна твоя огневая мощь без значка. Согласен?

Черт, черт, черт.

Майк глубоко вздохнул, сосредоточившись на сэндвичах в постели, до которых они так и не добиралась.

— Согласен? — второй раз спросил Райкер.

Майк отвел глаза и тихо ответил:

— У тебя есть мой маркер, если ты подставишь меня, я подставлю тебя, мы квиты.

— Справедливо, — пробормотал Райкер.

— Тогда по рукам, — заявил Майк.

Райкер ухмыльнулся. И снова его улыбка была сатанинской.

Черт, черт, черт.

* * *

Было без десяти девять. На улице темно и холодно. Зима отходила, весна наступала на пятки, температура повышалась, но холод все еще чувствовался.

Фину не следовало делать то, что он собирался сделать. Он не должен был этого делать. Ее отец был полицейским. Ее отец присматривал за ней. Если ее отец их застукает, то очень разозлится.

Но он собирался это сделать.

Она открылась ему, его Риси. Немного, а потом еще и еще, после вечеринки по случаю ее дня рождения, но сегодня открылась полностью.

Она не знала, как с этим справиться. Она была застенчивой.

Ему это нравилось. Ему нравилось, что такая хорошенькая девушка, как она, может быть застенчивой. Она могла заставить любого мальчика есть у нее из рук, но она понятия об этом не имела.

Ни черта не понимала.

Да, ему это нравилось.

Так что он собирался это сделать.

И он это сделал.

Они были у ее задней калитки, она повернулась к нему, вероятно, чтобы попрощаться.

Он прервал ее, сделав большой шаг назад, ее рука лежала в его ладони, дернул ее к себе. Она не ожидала и, потеряв равновесие, упала телом на него.

Ему это тоже понравилось. Она этого не ожидала.

Черт, он собирался ее поцеловать, оставить ее первый поцелуй.

Боже, ему это тоже нравилось.

Он даже не знал, почему решил это сделать, поднял руку, чтобы обхватить ее подбородок, и наклонить ее лицо к себе.

Он заметил удивление в ее глазах при лунном свете.

Да. Он должен был стать ее первым — первым поцелуем.

Он припал губами к ее губам.

Она напряглась, он почувствовал, но решил не сдаваться.

Никогда не делая этого, даже не зная, почему он это сделал, он передвинул руку с ее подбородка в ее волосы.

Господи, они были такими мягкими и такими чертовски густыми.

Он коснулся языком ее губ.

Вероятно, от удивления ее губы приоткрылись.

Он скользнул языком внутрь.

Она издала горловой звук.

На самом деле, ему это тоже нравилось.

Она оставалась неподвижной, а потом, казалось, ее тело словно растворилось или что-то в этом роде в его теле.

Господи, Боже, ему это тоже нравилось.

Прежде чем он совершил какую-нибудь глупость, прервал поцелуй. Подняв голову, но не отпуская ее, он смотрел на нее сверху вниз.

Ее лицо было расслабилось, глаза немного затуманились, и Фин подумал, что она выглядит еще красивее.

— Спроси своего папу, — пробормотал он, — я хочу прийти завтра к вам на ужин.

— Хорошо, — произнесла она с придыханием.

Да, невероятно мило.

Его рука выскользнула из ее волос, хотя не торопливо, ему нравилось ощущать, как ее волосы скользят по его коже. Затем он нежно взял ее за руку и повел к калитке. Он открыл калитку и провел ее внутрь. Затем провел ее по двору. Он слышал, как взволнованно лает ее собака Лейла, и видел, как та волнуется у двери.