Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 70

Должна была пройти долгая неделя и день (я считала дни), прежде чем у Майка будет свободное время.

У дверей сарая послышалось движение, я оторвалась от вазы и повернула голову в ту сторону, увидела Рис, нерешительно стоящую там.

Сюрприз.

— Привет, милая, — произнесла я.

— Э-э… Привет, Дасти. Извини, — она зашевелилась, будто собиралась уйти. — Ты занята.

— Заходи, Рис, — пригласила я. — Если я могу работать и слушать рок-н-ролл, тогда смогу работать и разговаривать с тобой.

— Уверена?

— Определенно. Выключи музыку и вытащи тюк сена, садись.

Я снова сосредоточилась на вазе, которую делала, пока Рис обустраивалась. Музыка не смолкла, но стала тише. Затем она схватила тюк сена, подтащила его поближе к месту, где я работала, и села на него. Мои глаза несколько раз скользили по ней, пока она обустраивалась, и продолжали скользить по ней, пока она сидела, наблюдая за движением моих рук.

Я решила, раз уж она разыскала меня, позволить ей самой начать разговор.

На это ушло несколько минут, но, наконец, она произнесла:

— Красиво, — тихо сказала она, я посмотрела на нее, ее взгляд все еще не отрывался от моих рук.

— Спасибо, — ответила я. — Она будет красивее после обжига и росписи.

— Круто, — прошептала она.

— Хочешь научиться так делать?

— Нет.

Она моментально ответила, я снова взглянула на нее, она немного откинулась назад и на ее лице появилось забавное выражение.

— Нет? — тихо спросила я.

Ее взгляд переместился на мое лицо, затем снова на мои руки, она пробормотала:

— Я не сильна в таких вещах. Если ты покажешь Ноу, за полчаса он сможет сделать что-нибудь потрясающее. Я не такая.

Красноречиво.

Ноу был хорошим баскетболистом, лучшим в школе. И все говорили о его музыкальной группе, говорили, что другие парни были хороши, но Ноу был потрясающим. Эту информацию мне выдал Кирби, который считал, что Ноу по-настоящему крутой. У него не было причин превозносить Ноу, он просто поделился своим мнением. У меня сложилось впечатление, что Фин был горячим парнем средней школы Браунсбурга, а Джонас Хейнс был ее крутым парнем. Девушки падали в обморок, когда Фин находился рядом, втайне надеясь, что он обратит свою задумчивость в их сторону, и они смогут успокоить его измученную душу. Девушки падали в обморок, когда Ноу был рядом, втайне надеясь, что он одарит их своей легкой, ленивой улыбкой, и они смогут погреться в лучах его славы.

Но Кирби не ощущал себя в тени своего брата. Дэррин, даже Ронда и, наконец, Фин позаботились об этом. У него было свое место в семье, его сильные стороны признавались и восхвалялись всеми. Фин и Кирби не ладили каждую секунду каждого дня, но они были друзьями с доверительными отношениями. Кирби смотрел на своего брата снизу вверх, а Фин направлял его любящей рукой, делая так, чтобы поклонение старшему брату стоило того.

По реакции Клариссы я поняла, что в доме Хейнсов происходит другая динамика. Рис чувствовала себя подавленной количеством явных талантов своего брата. Она ссорилась с братом, но добродушно, я не почувствовала, что это была проблема, если взять меня с Дебби. Это никак не было связано с его способностями и популярностью.

Это было что-то другое.

И я решила, что догадываюсь, что это могло быть.

С Рис все становилось яснее. У нее был обожающий ее отец, брат, с которым она была близка, но не было матери, которая признавала и хвалила ее. Папина маленькая дочка и младшая сестра старшего брата — это было само собой разумеющимся, если эти люди были с тобой всю твою сознательную жизнь. Но мать должна была направлять девочку на пути к пониманию того, кто она, помогая ей укреплять свою ценность как женщины.

Одри Хейнс этого не делала, и Кларисса была потеряна.

Я старалась «осторожно ступать» в разговоре с ней, поэтому ответила:

— Хорошо, дорогая. Значит это не твое.

Мы погрузились в молчание.

Затем:

— Ноу сказал, что ты научишь нас ездить верхом.

— Конечно, — я взглянула на нее, — ты хочешь?

Она кивнула.

Я посмотрела на глину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Можем начать в субботу?

— Было бы круто.

Я одарила ее улыбкой.

— Значит начинаем в субботу.

Она улыбнулась в ответ.

Я снова посмотрела на свой гончарный круг.

— Сделаешь этим мне одолжение. Мои малышки любят компанию. Ты им понравишься.

— Потрясающе, — прошептала она.

Снова тишина.

Затем:

— Эм… Дасти?

— Да?

— Мне, э-э, нужно сдать парочку джинсов. И бабушка с дедушкой прислали немного денег. Мне очень нравится браслет, который ты мне подарила, я не хочу спрашивать, сколько он стоит или что-то в этом роде, но хотела бы узнать, где ты его купила. Не могла бы ты, эм… может, хотела бы, эм… пройтись со мной по магазинам?

На этот раз я одарила ее улыбкой.

— Фан… чертовски… тастически. Мне бы понравилось. Моя подруга Джерра в Техасе, мне здесь не с кем ходить по магазинам. Мы надерем задницу какому-нибудь торговому центру, а потом сделаем что-нибудь девчачье, например, выпьем кофе на семь тысяч калорий, и пусть на нас все смотрят. После твоего урока верховой езды в субботу. Как тебе план?

Она улыбнулась, искренне, без колебаний, ее красивые карие глаза загорелись.

— Нравится.

Я снова посмотрела на свой круг, пробормотав:

— Есть чего ждать с нетерпением.

— Круто, — прошептала она, затем снова тишина, затем: — Эм… Я, ну, знаешь, ты учишь меня ездить на твоих лошадях и водишь по магазинам и все такое, и, может быть… — она замолчала, я расположила руки так, хотя глина продолжала двигаться, чтобы форма вазы не менялась, подняв на нее глаза.

Мягко сказав:

— Кларисса, милая, ты поймешь все, когда узнаешь меня получше, но нет ничего такого, о чем бы ты не могла со мной поговорить, ничего такого, о чем бы ты не могла меня спросить. Не смогу во всем с тобой соглашаться, и ты должна это понимать, но какую бы тему мы не затронули, я буду честна с тобой и откровенна. И кое-что из моей честности ты, возможно, не захочешь услышать. Но я готова с тобой говорить обо всем. Всегда. Так что, если у тебя есть что сказать или спросить, скажи. У меня есть все время в мире для тебя, дорогая, я обещаю. Запомни это.

Она уставилась на меня, приоткрыв губы, а затем выпалила:

— Я хочу, чтобы ты научила меня делать макияж, который ты сделала мне на день рождения. Никто никогда… — Она сделала паузу, а затем поспешно закончила: — Я училась сама, и у меня это не очень хорошо получается. Но это так. Поэтому я подумала, если ты не возражаешь, могла бы научить меня.

Я почувствовала, как что-то ударило меня в горло, и в то же время мне потребовалось все внимание, чтобы удержать свои руки на вазе, а не подняться на ноги, не выследить Одри Хэйнс и не надрать ей чертову задницу.

Передо мной стояла пятнадцатилетняя девушка, которая понятия не имела о силе своей красоты, но была брошена родной матерью на произвол судьбы.

Дело было не в макияже.

Это касалось всего.

Я содрогнулась, подумав, что произошло, когда у Рис начались месячные. Скорее всего ее подруги давали ей советы, и сама мысль об этом пугала меня до чертиков. Майк явно не мог заниматься этой проблемой. Во-первых, он не хотел бы ею заниматься. Во-вторых, он знал, как устроен женский организм, но сомневаюсь, что он мог бы объяснить достоинства тампонов по сравнению с прокладками или тампонов разных брендов по сравнению с другими тампонами и наоборот с прокладками. Он не мог посочувствовать, просветить и таким образом помочь облегчить ее страдания. Не мог обсуждать с ней перепады настроения перед приближением месячных.

Чертова Одри, чертова Хейнс.

Сука.

— Новый план. Ты приходишь в субботу утром, я учу тебя ездить верхом. Затем мы приводим себя в порядок, и я даю тебе советы, как сделать красоту еще более заметной. Потом во всем параде мы отправляемся в торговый центр, примеряем кучу вещей, сдаем твои джинсы, пьем кофе, и пусть все завидуют. Согласна?