Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 55

— Черт, — пробормотал он себе под нос и услышал смешок Дасти, но не сводил глаз со своей дочери, которая откинула голову назад, и он увидел, как ее губы сложились в слово «Привет», на что губы Фина сложились в слово «Привет» в ответ. Затем Фин протянул руку, взяв за руку его дочь, быстро сжав ее, прежде чем отпустить.

Господи, на их головах не было корон, но все же Майк понял, что Фин только что провел коронацию.

— Девочки-подростки убиты наповал, — пробормотала Дасти, Майк оторвал взгляд от сцены перед ним, взглянув на подружек дочери, которые несколько секунд назад шептались о Дасти. Их возбужденные взгляды были прикованы к Фину и Рис, лица раскраснелись, казалось, что они только сию минуту смогли перестать обмахиваться веером.

— Вот черт, — повторил Майк и получил еще один смешок от Дасти.

Почему-то затем он взглянул на Одри, заметив, как та задумчиво смотрела на свою дочь и Фина. Она не выглядела взволнованной. Не выглядела довольной. Она не выглядела заинтересованной. Просто выглядела задумчивой.

Он понятия не имел, что означает ее взгляд, к счастью, Мерри неторопливо подошел к Рокки, чем отвлек его от созерцания сцены.

Пять минут спустя Одри подошла, чтобы попрощаться с детьми, взглянула на Майка, который все еще прижимал Дасти к себе, обняв ее за плечи, прежде чем ушла.

Пятнадцать минут спустя Рокки и Мерри тоже свалили.

Двадцать минут спустя караван машин начал развозить подростков, тех, что еще не могли водить машину.

Через полчаса после этого остальные подростки разъехались на своих авто, кроме двух друзей Ноу, которые состояли в его музыкальной группе. Они отправились репетировать к нему в комнату, и получалось у них хорошо, красиво.

Рокки и Дасти уже свели к минимуму беспорядок от вечеринки, и после того, как Рокки ушла с братом, а дети разбрелись кто куда, Дасти продолжила уборку.

Так что дом был убран, за исключением декораций и необходимости пропылесосить. Сверху доносились звуки рок-музыки. Его женщина лежала рядом с ним на диване внизу. А он думал о террасе, куда пять минут назад отправились Фин и Рис в своих куртках.

— Он не будет пытаться дойти даже до первой базы с крутым полицейским из Бурга Майком Хейнсом за порогом, — прошептала Дасти ему на ухо, он повернул голову и сосредоточился на ней.

— Лучше ему точно не пытаться, — ответил Майк.

— Он и не будет, — ответила она ему.

Майк вздохнул.

Затем они услышали низкий смех Фина, доносящийся снаружи, и Дасти замерла рядом с ним всем телом.

Он уставился на ее лицо, застывшее в шоке.

— Что? — спросил он, и ее взгляд переместился на него.

— Фин все это время вообще не смеялся. А сейчас смеется.

— Ээээ, смеется, — отметил Майк.

— Фин не смеялся все это время. А сейчас смеется. Мама сказала, что у Фина не было ни одного светлого момента, ни одного, перед ее отъездом, с тех пор как умер его отец.

Майк уставился на нее с таким пониманием. Он ощущал ее слова как человек, который пытался заставить сердце Дэррина Холлидея забиться, пока его сыновья стояли рядом. Он почувствовал ее слова как отец. И он почувствовал, как отец, который был при этом полицейским.

— Твоя дочь только что заработала себе еще один крутой кожаный браслет, — заявила Дасти.

В этот момент Майк расхохотался.

* * *

— Что? — спросил Фин, сидевший холодной темной ночью рядом с Клариссой в шезлонгах, и она сосредоточилась на нем.

— Папа смеется, — ответила она.

— Что? — повторил Фин.

— Папа смеется.

— И что?

— Папа давно уже не смеялся. А сейчас смеется.

— Ага, просто смеется.

— Папа уже очень давно не смеялся так, — повторила она. — А сейчас смеется.

— Как так? — спросил Финли, а потом почувствовал что-то странное в груди, когда Кларисса улыбнулась, широко открыто улыбнулась, глядя прямо ему в глаза, он всегда думал, что она красивая.

Но ошибался.

Она была прекрасна. И не потому, что была так накрашена, как сегодня, что выглядела как настоящая модель.

Она была просто прекрасна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Затем она ответила своим обалденно мягким голосом, но на этот раз ему показалось совсем по-другому.

Счастливо.

— Словно он счастлив.

Боже, он хотел ее поцеловать. Он действительно хотел ее поцеловать сейчас.

А вчера ей исполнилось пятнадцать. Теперь она была полностью в той зоне, когда он мог бы ее поцеловать.

Но он не поцеловал.

Вместо этого спросил:

— Не хочешь пойти куда-нибудь?

Она склонила голову набок:

— Пойти?

Черт, Кларисса Хейнс, определенно была крутой. Хотя она и была первокурсницей, но была крутой, чем любая другая девушка, даже те три старшеклассницы, с которыми он встречался. Большую часть времени Кларисса старалась держаться в стороне, заставляя его подходить к ней. Она всегда была такой тихой и таинственной, не болтала ему на ухо всякую чушь все это чертовое время. В последнее время подходила достаточно часто, чтобы он понял, что она заинтересована, но не настолько часто, чтобы не казалось, что она бегает за ним. Она позволяла ему делать ходы, разыгрывать его пьесы, отдавая ровно столько, чтобы поддерживать его интерес, но на самом деле ничего не давая взамен.

Кроме сегодняшнего дня. Сегодня днем она была другой. Дважды она брала его за руку и держала. Это длилось всего несколько секунд, но она это делала. И она смотрела ему в глаза, когда он говорил, будто ей действительно было не насрать на то, что он хотел ей сказать. Как будто его слова многое значили для нее. Как будто она не хотела, чтобы он замолчал. И она тоже говорила больше, рассказывая ему, как провела сегодняшний день с его тетей Дасти и о том, какой классной она ее считала.

Итак, пришло время. Ей исполнилось пятнадцать. Ее отец встречался с его тетей. Она подавала ему сигналы.

Пришло время.

— Да, типа свидания.

Она отодвинулась на несколько дюймов, не только физически, но и внутренне, он увидел это по ее лицу.

Черт, неужели он все неправильно понял?

— Папа говорит, что я не могу ходить на свидания, пока мне не исполнится шестнадцать, — прошептала она, и он уловил разочарование в ее голосе.

Он тоже был разочарован, но не удивлен. Черт возьми, мистер Хейнс не так давно начал встречаться с его тетей Дасти, а Фин уже присутствовал на шоу, которое мистер Хейнс устроил его тети Дебби. Если он вот так встал на защиту тети Дасти, то мистер Хейнс полностью бы посвятил себя защите своей дочери. Рис была той единственной, которую, это он точно знал, стоит ждать, пока ей не исполнится шестнадцать, чтобы они могли встречаться. А это был целый чертовый год.

— Может я могу поговорить с Дасти, чтобы она поговорила об этом с отцом, — предложила она.

Рис.

Фин ухмыльнулся ей.

Это бы точно сработало. Мистер Хейнс был влюблен в его тетю, и то, что он вмешался в историю с тетей Дебби, было не единственной причиной, по которой он понял, что мистер Хейнс влюблен в его тетю. Было много других признаков его любви. Чертовски много.

— Ты готова поговорить с ней? — спросил Фин.

Она кивнула.

— Отлично, — пробормотал он.

Она усмехнулась, затем посмотрела на темный двор.

Затем, глядя в темноту, окликнула его:

— Фин?

— Да, детка.

Он мог поклясться, что услышал ее тихий вздох.

Потом она сказала:

— Я… — и замолчала.

Он схватил ее за руку, держа ее между их шезлонгами.

— Что, Рис?

Услышит ли он еще один ее тихий вздох?

Затем:

— Это было действительно…, — она сделала паузу, — приятно с тобой кататься на лошади Дасти.

Черт возьми, да, было очень приятно.

— Ага, — пробормотал он, сжимая ее руку.

— Как ты думаешь, Дасти разрешит нам еще раз покататься?

— Однозначно.

— Круто, — прошептала она, сжимая его руку.

Она погрузилась в молчание, и Фин погрузился в молчание вместе с ней.

Потом его осенило, что он сидит на веранде дома жилого комплекса и ничего не делает, держит за руку девушку, первокурсницу, пока ее отец находится примерно в двадцати пяти футах от них.