Игры сердца (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 102

Потом посмотрел мне в глаза и заметил:

— Ты не распаковываешь вещи.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

Его лицо смягчилось, и Боже, Боже, он был таким чертовски красивым.

— Я парень, — странно заявил он, а затем столь же странно продолжил: — Я не живу и не дышу чистотой. Но предпочитаю, чтобы был порядок и чисто. Я что, только что выбрал себе жизнь, пробираясь через твои джинсы, майки, ремни, лифчики и трусики в пакетах и чемоданах, чтобы пробраться к ванне?

— Я люблю тебя, — прошептала я.

Он улыбнулся прекрасной улыбкой.

Затем пробормотал:

— Я так понимаю, что это означает «да».

В его голосе не было ни капли раздражения.

Боже, Боже, я любила его.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

— Если ты не будешь неделю пылесосить и вытирать пыль, небо не упадет на землю, и никого это не будет бесить.

— Я люблю тебя, — повторила я.

— Если задница Ноу не торчит перед телевизором, то он занимается музыкой. Либо он что-то сочиняет, либо играет. К счастью, он хорош в этом. К сожалению, такое происходит постоянно. Если тебе не нравится музыка, тебе придется найти способ полюбить ее.

— Я люблю тебя.

— И если Рис не с Фином, то она разговаривает с ним по телефону или пишет ему смс-ки. Так что тебе придется привыкнуть и к этому, она всегда будет слушать тебя в пол уха, в том числе и когда Фин находится здесь.

— Я люблю тебя.

— У меня нестабильный график работы, милая. Моя работа не с девяти до пяти. Я знаю, будучи со мной уже какое-то время, ты поняла это, но живя здесь с нами, ты будешь сталкиваться с этим постоянно. Тебе тоже нужно будет привыкнуть и к этому.

— Я люблю тебя.

— Тебя будет безмерно любить Лейла. Если ты чего-то не будешь дополучать от нас, то любовь Лейлы ты будешь получать всегда. Она совершенно не в состоянии занимать себя сама. Особенно когда мы все уходим кто куда, дети — в школу, я на работу, ей не нравится. И она этого совсем не скрывает, показывая нам каждый раз, когда мы возвращаемся домой. Я не хочу, чтобы она попрошайничала, особенно когда мы сидим за столом и едим. Дети никогда не понимали этой моей концепции, поэтому они всегда ее подкармливают. Поэтому она попрошайничает, смотрит умоляющими глазами. Я сдался в конце концов. Ты вольна есть то, что хочешь или отдавать это собаке. Я оставлю это на твое усмотрение.

— Я люблю тебя.

Майк смотрел мне в глаза.

Затем прошептал:

— Я знаю.

— Я не буду плакать, — тихо сказала я ему.

— Не надо, — мягко ответил он.

— Я буду распаковывать вещи, — сообщила я.

— Хорошо, — ответил он.

— А потом мы поедим китайскую еду, — сообщила я ему.

— Да, поедим.

— А потом отдохнем в ванной.

Его глаза вспыхнули, и он повторил рычащим голосом, который прорвался прямо к «Маленькой Дасти»:

— Да, отдохнем.

Я улыбнулась ему.

Затем положила карточку на тумбочку, зная, что, как только у меня появится свободная минутка, я найду место, куда ее можно будет спрятать на хранение. Навсегда.

Затем протянула руку, схватила ремешок сумочки и потянула ее через кровать к себе.

— Дасти? — Услышала я голос Майка и посмотрела на двери, где он стоял с Лейлой, которая тяжело дышала, готовая к их возвращению вниз по лестнице к внедорожнику Майка.

— Да, милый? — Спросила я.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он, затем повернулся и пошел по коридору.

Я глубоко вздохнула. Потом еще раз некоторое время вздыхала.

Затем, когда я наконец собралась, расстегнула молнию на дорожной сумке и начала распаковывать вещи.

* * *

— Черт, черт, Господи, — пробормотал Майк примерно через полсекунды после того, как мы вошли в салун «Джей энд Джей».

Я посмотрела на него в замешательстве.

Он пребывал в хорошем настроении. Был субботний вечер. Сумки были распакованы. Я еще не бросила ни одной одежды на пол. Накануне вечером мы ели китайскую еду. Отдыхали в ванне. В ванной вполне могли уместиться двое взрослых людей, причем просто великолепно. Я исполнила свою «Я рада, что живу с тобой», разбудив Майка очень рано утром, обхватив ртом его член. Ему понравилось, может быть, больше, чем мне понравились розы (но едва ли). Он взял верх, потому что это было в его стиле. Мне так нравилось даже больше, чем розы (но с трудом). Потом я притащила его задницу в «Хиллигосс» и уговорила позволить мне купить пончики. Это у меня заняло некоторое время, очередь позади нас немного разозлилась. Майк сдался, когда я докопалась до сути, а какой-то парень крикнул: «Серьезно? Это просто пытка, стоять здесь и чувствовать запах пончиков». Мы ели пончики за его кухонным столом (не считая тех, что я съела в машине). Мы пошли в продуктовый магазин. Пришли домой и вместе разобрали продукты. Вместе пообедали. У нас было еще больше секса. Мы вместе приготовили ужин. Съели его вместе.

И вот теперь мы прибыли в «Джей энд Джей».

Жизнь была хороша. Его дети хотели, чтобы я жила в его доме, и он тоже. Я поселилась с ними. Папа находился рядом, помогал мне, Фину и Кирби готовить поля к посеву. Дебби в последнее время не объявлялась. Бо не звонил. Фин не ввязывался ни в какие драки, удерживая детей-отморозков подальше от своей девушки, которая оказалась самой красивой девушкой в мире, дочерью Майка. Майк ничего не слышал от Одри. И с помощью ДИЛП он уже давно раскрыл дело грабителя Бурга.

Но в данную секунду он выглядел несчастным.

— Что случилось? — Спросила я.

Майк положил руку мне на поясницу и повел в конец бара, ближайший к двери. Был субботний вечер, еще относительно рано, но в заведение уже было оживленно.

— Я сожалению, что мы пришли, — пробормотал он, когда мы подошли к бару.

— Почему? — Спросила я.

— Вот почему, — ответил он, и его взгляд переместился на кого-то в другом конце комнаты, я посмотрела в ту сторону.

Там находились две женщины-бармены. В одной я смутно узнала Фебрари Оуэнс, ныне Колтон. Другая блондинка, действительно очень хорошенькая, но в то же время немного распутная. Тем не менее она хорошо с этим управлялась. Я их не видела в тот раз, когда мы с Майком в последний раз заходили в «Джей энд Джей». В тот раз в баре работал брат Феб Морри и парень, которого Майк представил мне как Дэррила, а на танцполе работала женщина по имени Рути.

На другом конце бара, прямо напротив нас, сидели Колт, Джо Каллахан и очень красивый мужчина, который мне показался тоже смутно знакомым. Вокруг них и определенно вместе с ними стояли еще двое мужчин и четыре женщины. Одну звали Рокки, поэтому я заподозрила, что красивый парень был ее мужем Таннером Лейном. Другая была сногсшибательной брюнеткой. Двое других должны быть были подругами Феб с незапамятных времен, Джесси, теперь Рурк, и Мими «Мимс», теперь ВандерВол. Все они были старше меня, поэтому я не ходила с ними в школу (кроме Рокки, которая была старше меня, но всего на год, так что я знала ее раньше, хотя, поскольку она была старше, мы не тусовались вместе).

Несмотря на то, что Джесси, Феб и Мимс не ходили в школу в мое время, я все равно знала их. Все в Бурге знали их. И не только потому, что Феб была навязчивой идеей сумасшедшего серийного убийцы, привлекшего внимание всей страны. А потому что тогда и по сей день, когда Феб взяла перерыв, бродя по стране с разбитым сердцем из-за потери Колта, черт возьми, они были теми, которых знали все в городе.

И главным образом потому, что все эти сучки, по-своему, были чертовски сумасшедшими.

Но мой взгляд остановился на брюнетке.

О Боже, это, должно быть, Вайолет Каллахан.

В скором времени новость о нашем с Майком прибытии разнеслась по их группе. Я увидела, что новость сообщила им Джесси. Итак, поэтому я заметила, когда глаза Вайолет обратились ко мне.

Она была великолепна.

— Что это будет, горячий парень и горячая цыпочка?

Я оторвала взгляд от женщины, в которую Майк вроде как был влюблен до меня. Затем оглянулась и увидела перед нами распутную барменшу. Она улыбалась нам обоим, как будто кто-то рассказывал ей самую веселую шутку в мире, и ей очень, очень хотелось рассмеяться, но она не хотела пропустить конец шутки, смеясь.