Ключ, перо и самоцвет (СИ) - "Sophonax" - Страница 43

— Зовите стражу!

— Что? — Нар-ху опешил.

— Зовите стражу, немедленно!

Бросил Оис, выбегая за дверь, он что есть сил помчался по коридору. Скорее всего, его поймают, поэтому нужно отвести подозрения от губернатора. Сам факт разговора, вряд ли бы кого-то смутил. Но то, что Нар-ху не попытался сдать незваного посланца, могло восприниматься двояко. Если Оис хочет использовать Нар-ху, лучше тому не терять доверия у знати.

За спиной раздался громогласный зов. Градоначальник всё же выполнил просьбу. Оис почувствовал облегчение. Он двумя большими прыжками преодолел лестницу и столкнулся с Нуром. Далеко убежать не удалось. Стража окружила и схватила птиц. Неприятное завершение ночи, ничего не скажешь.

Глава 10. Катастрофа

Дела Нар-ху шли скверно. Пусть он и удерживал место градоначальника, долго так продолжаться не могло. Конфликт у стен тюрьмы поменял слишком многое. Нар-ху корил себя за неосторожность. За то, что не пригляделся к поведению телепата, что не предвидел его переход. Ему стоило заранее обговорить детали с Тон-халлом, и тем более позаботиться о лояльности церкви. Впервые услышав о готовящемся аресте, губернатор думал, что всё ограничится борьбой с городским подпольем. Но в итоге бунтовщики смогли переманить телепата, а глупый генерал раздул конфликт до уровня вражды с империей.

И что теперь прикажете делать? План по превращению несогласных в преступников провалился. После выступлений дознавателя и верховной жрицы, свалить на заговорщиков вину за грабежи не получится. Мотив не тот, да и общественное мнение больше не так однозначно. Более того, если Тон-халл продолжит начатое, дворянам придётся иметь дело не с маленьким молодёжным объединением, а с целой хорошо организованной страной. Генерал словно обезумел в желании отстоять традиционные порядки.

И что самое печальное, Нар-ху никак не мог ему помешать. Стычка с церковью заставила чиновников пересмотреть политический курс. Главу собирались переизбрать следующим вечером, и обстоятельства говорили не в пользу губернатора. Конечно, дворяне благодарны ему за счастливые и безбедные годы под имперским крылом, но мирные времена закончились, а значит пришёл черед военной знати. Тон-халл активно выдвигал свою кандидатуру, обещая громкую славу и лёгкие победы. И как у него только язык поворачивался, учитывая, что имперские стаи прибудут со дня на день?

Нар-ху напрягся и узнал, как. Честное слово, лучше бы он этого не делал. Выяснилось, что генерал провёз в город пару гнилых морайских флаконов. Губернатор и не подозревал, что организация контрабандных путей может аукнуться таким образом.

Гнилой флакон считался страшнейшим оружием, созданным в звериных землях. Его изобрели в Морайе, стране вольных женщин с матриархальным укладом. Морайки презирали всё мужское, включая способы ведения войны. Считали слишком накладным отрывать согражданок от дел, ради сражений с вражескими армиями. Потому они нашли способ умерщвлять противников в огромных количествах и в кратчайшие сроки. История долгая и запутанная, но одно Нар-ху знал точно — гнилым флаконам не место в Нуттиле. Им вообще нигде не место, ведь оружие представляло собой энергетические бомбы, способные разложить противника за считанные секунды. Чудовищная вещь.

Губернатор слышал, что Тон-халл собирался рассказать о флаконах на ближайшем собрании, и это жутко напрягало. Ведь сумей генерал убедить собратьев в допустимости подобных средств, речь Нар-ху о новом договоре с империей перестанет иметь всякий смысл. Не говоря уже о прочих последствиях.

Кстати о договоре, Нар-ху не ожидал появления Оиса, однако цель разговора стала для него приятным сюрпризом. Очень щедро с его стороны, предложить столь выгодные условия. Не то чтобы губернатор считал достойными денежные поблажки. Но он отлично понимал, что, если бы не угроза войны, уговорить империю на компромисс, не представлялось бы возможным. Мало что способно заставить её уступить в подобных вопросах. К счастью, взор богини простирался над всеми, и нежелание привлечь её внимание достаточная причина для осторожности.

Сам Нар-ху ещё сомневался по поводу предложения. Он бы принял его, если бы мог. Но, во-первых, такие вещи решались коллективно посредством голосования. А во-вторых, губернатор хотел поторговаться. Вдруг удастся уговорить империю на большее? Почему бы не попробовать? Вот только обсудить предстоящее совершенно не с кем.

Ох, как же ему не хватало Илы! Кто бы знал, что Нар-ху будет чувствовать себя без советницы, как без рук. Губернатор не хотел признаваться, но он до последнего не верил в предательство экономки и всё ждал её возвращения. Какая жалость. Иллариль казалась умненькой работящей девушкой. Но, похоже, Нар-ху её недооценил.

Не мудрено, сипуха никогда не выказывала политических взглядов, горячо поддерживала общественные инициативы и не пыталась пролезть в личную жизнь. Казалось, она знала своё место и была рада служить на благо города. Довольно странно, но теплое отношение губернатора никуда не исчезло, несмотря на вскрывшуюся двуличность.

Он слишком привык видеть в ней подающую надежды молодёжь. Так бывает, когда смотришь на следующее поколение, и понимаешь, что с такими птицами родину ждёт прекрасное будущее. Наверно, если бы у Нар-ху была дочь, он бы хотел, чтобы та походила на сипуху.

Детей у губернатора не имелось, но дамой сердца он успел обзавестись. Встретил как-то пышненькую грачиху с шикарным голосом. Вот только ту карьера певицы интересовала больше, чем свитие гнезда. Раньше Нар-ху это не волновало, но теперь перед угрозой войны, он начинал жалеть, что не проявил настойчивости в создании семьи. Быть может, улети он за своей возлюбленной глубже в империю, всё сложилось бы иначе.

Хотя почему бы? Сложится ещё. Нар-ху знал, где искать подругу. Та присылала ему расписание концертов на год вперёд. Надо только разобраться с проблемами в Нуттиле, и можно действовать. Губернатор решительно вздохнул, сначала он обезопасит город, а потом уже наведёт порядок в личной жизни.

А что сейчас требовало срочного вмешательства? Правильно, гнилые флаконы. В их случае медлить нельзя, поэтому Нар-ху не собирался ждать собрания дворян. Против Тон-халла у него не имелось аргументов. А если бы и удалось кого-то вразумить, большинство всё равно бы заняло сторону генерала. Оставалось лишь обратиться к другой стороне, предупредить её об опасности. Хоть подпольщики его раздражали, а представители империи вызывали смешанные чувства, Нар-ху не желал им столь ужасной участи. Морайская гниль — это даже для него слишком.

Оставался последний вопрос. Как уговорить сторонников на мир с империей? У губернатора не хватало времени проводить беседы лично, поэтому он составил несколько писем, кратко изложив суть на бумажных листах. Нар-ху знал, кому их отправить. Среди его знакомых встречались разные люди. Одни опасались имперской армии, другие дорожили родными усадьбами, а третьи не отказались бы от союзнических лавр. Они и без того уже влились в экономику империи, и грядущий конфликт им совершенно ни к чему. Нар-ху передал послания гонцу и поспешил в темницу.

***

В камерах было холодно. Они представляли собой широкое помещение, разделённое на две части мощной решёткой. Нур сидел один, поджав ноги на скамье с прохудившимся матрасом.

Сыч выдохнул на ладони и растер их, чтобы согреть. Затем потер плечи и ноги. Первое время он ходил кругами по небольшой камере, чтобы не дать себе замерзнуть, но усталость взяла своё. Нур не знал, сколько времени прошло, казалось, что полдня, но первые лучи рассвета, пробивающиеся через щель под потолком, говорили о паре жалких часов. Поморщившись, сыч облокотился о стену и тихонько постучал об неё головой, потом печально вздохнул. Ну, по крайней мере, стало немного теплее.

Дверь в конце коридора с грохотом отворилась. Нур не мог видеть вошедших, но слышал их шаги. Секунд через двадцать у камеры напротив показались три перепуганных стража, один из них открыл дверь, два других торопливо втолкнули внутрь телепата. Тот пошатнулся от резкого тычка, но на ногах устоял. Тюремщики удалились всё в той же полной тишине, никто не сказал ни слова.