Интриган. Новый Петербург (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 58

— Закрой рот, — в строгом голосе лязгнула сталь, а поток ветра ударил по лицу с такой силой, что я откинулся навзничь, как от боксерского хука. — Мы во всем разберемся. И если мои предположения верны, нам больше не придется искать заговорщиков. Ведь ты их и так знаешь, нужно лишь заставить вспомнить имена. А заставлять мы умеем по всякому, так что советую напрячь память прямо сейчас.

Охранники взяли меня под руки и потащили прочь. Остальные двинулись следом, держа оружие наизготовку, точно я мог что-то сделать без магии.

Да уж, расслабился — сболтнул лишнего, потом в деталях выдал то, о чем вообще говорить не стоило — и вот результат.

Похоже, новое тело и старые раны пагубно влияют на мой разум. Прежде я не позволял себе таких откровений, даже с друзьями и близкими.

Но я в своих словах уверен. И смогу очистить свое имя и доказать, что если и был связан с предателями, то исключительно в далеком прошлом.

А вот смогу ли снова довериться Рите и ее семье — большой вопрос. Похоже, стезя одиночки — единственный вариант для разведчика. Который, как оказалось, вполне может стать бывшим.

Меня отволокли в подвал, стены которого куполом оплетали рунические прутья, напоминая не то клетку Фарадея, не то огромную стальную вершу.

Швырнули на пол, в спешке заперли дверь и столь же быстро удалились, будто находиться рядом со мной было так же опасно, как и в протекшем реакторе.

Последней от решетки отошла волшебница, и во взгляде ее читались разочарование и немой укор. И я мог ответить лишь тем же.

Глава 24

Первое правило любого пленника — успокоиться, сохранить трезвый рассудок и осмотреть место, где оказался. Второе правило — найти любые предметы, которые помогут выбраться на волю.

Прижал тыльную сторону предплечья к ребрам и ощупал кобуру для скрытного ношения.

Потому что давно казалось, что колдуны так отвыкли от огнестрельного оружия, что не обращают на него никакого внимания. Или считают его чем-то незначительным и несерьезным — вроде носового платка.

Сколько уже раз видел, как задержанных не обыскивали и не изымали стволы — мол, волшебной клетки хватит. Но в этот раз меня винтили опытные ребята, и все оружие отобрали. Не завалялось даже патрона, из которого можно достать порох. Так что этот способ пришлось мысленно перечеркнуть.

Что дальше?

Пояс, саму кобуру с ремнями и шнурки на туфлях оставили. Но какой от них прок? Будь я заточен в не самой высокой башне — сплел бы какую-никакую веревку и попытался бы выбраться через окно.

Но меня бросили в подвал, где нет ни единого окошка — только отдушины, но туда и кошка с трудом пролезет. Зато над головой потрескивала лампочка без плафона — при желании можно повеситься. Висит низко, без табуретки достанешь.

А в остальном придется попыхтеть — между браслетами всего пять толстых звеньев, и это зазор сантиметров в двадцать. А Рита, наученная горьким опытом с Хмельницким, застегнула наручники до упора — аж в кожу впились.

И избавиться от них путем нанесения себе увечий можно лишь одним способом — отрубить нафиг кисти. Хорошо еще, что застегнули спереди, а не за спиной — хоть какое-то пространство для маневра.

Здесь все понятно, переходим к внешнему периметру. Я встал с пыльного пола и прошелся вдоль стен. Клетка сварная, чугунная, вмурованная в бетонные плиты. Чтобы разорвать такой контур, понадобится полевая пушка или связка динамита.

С замком все еще печальнее — это не амбарная чепуха, а крайне сложный сейфовый механизм. И судя по толщине бронированного кожуха, в личинку карандаш войдет на всю длину.

А значит, на ключе столько бороздок и выступов, что опытный медвежатник с набором профессиональных инструментов провозится несколько часов.

На браслетах же скважин и вовсе не заметил — вполне вероятно, они отпирались магией. Что вполне логично, когда речь идет о колдовском артефакте.

У меня же не нашлось ни проволоки, ни иголки, а пряжка на ремне не годилась — слишком толстая и прочная. А выбираться надо — и срочно.

Пока я здесь кукую, враг действует. Что ж, и для безвыходной на первый взгляд ситуации имелся экстренный вариант — весьма опасный, но жизненно необходимый.

— Эй! — ударил браслетами по прутьям. — Позовите Генриха! Я готов говорить!

Наверху скрип половиц и тяжелая поступь. Через несколько минут дверь в подвал отворилась, и на ступени упали длинные желтые лучи. По ним сошел адмирал, придерживая ладонью эфес абордажной сабли.

— Слушаю, — проворчал Кросс-Ландау, встав в трех шагах от решетки.

— А где Рита? — приподнялся на носках и в попытке заглянуть за широкую спину.

— Ты из-за нее меня позвал?

— Да нет, что вы, — отшагнул и замер аккурат под лампой. — Просто любопытно. Неужели ей нет дела до моих признаний? Особенно после того, что между нами было.

— Пытаешься меня спровоцировать? — мужчина усмехнулся. — Придумай что-нибудь менее жалкое.

— А что тут думать? — подмигнул в ответ. — Велосипед давным-давно изобретен.

Я поднял руки, обхватил ладонями раскаленную лампочку и раздавил колбу. И в тот же миг задергался на месте, не в силах вдохнуть и балансируя на грани сознания.

Ощущение, будто снаружи сдавили многотонным прессом, и в это время точно такой же пресс давил изнутри. Боль — непередаваемая, как если бы молотом расплющили каждую клетку в теле.

Меня бы неминуемо отшвырнуло, но мышцы свело электрическим спазмом, и руки намертво вцепились в оголенные контакты.

Генрих что-то выкрикнул — разобрать ничего не смог, потому что уже с трудом понимал, что вообще происходит, превратившись в огромный оголенный нерв, по которому туда-сюда носился разряд в двести двадцать вольт. Ну, или сколько тут принято.

После адмирал выхватил саблю, одновременно погасив руны на прутьях. Один взмах раскаленным до ярчайшего белого света клинком — и замок разошелся на две части, как плитка пластилина.

Еще один взмах руки — и воздушная волна отшвырнула меня к стене. Боль наконец-то утихла, но воспользоваться ее плодами я бы не смог при всем желании.

Хотя, казалось бы — вот и замок сломан, и колдовская защита снята, но не мог ни встать, ни даже пошевелиться. Потому что умирал. И в этом и заключался план.

— Отец! — где-то в глухой дали прозвучал испуганный голос Риты. — Что тут произошло?!

Саму девушку не видел — глаза застилало тусклое зеленоватое свечение, исторгаемое из рук Генриха. Адмирал склонился надо мной в тщетных попытках исцелить, но Дара хватало лишь на то, чтобы удерживать мятущуюся душу в бренном теле.

Не лекарь вы, господин, не лекарь, хоть в бою страшны, как буря. Сюда бы Андрея — гладишь, и справился бы. А так придется везти меня в больницу. А еще лучше — в Академию. Вызывать бригаду скорой помощи или магистров сюда — нельзя.

Они могут и не успеть — блокпосты на каждом перекрестке, плюс чрезмерная загруженность из-за огромного количества раненых после беспорядков.

Да и вопросы нехорошие возникнут: почему это герой войны, защитник города и преданный слуга императора умер при столь странных обстоятельствах?

И доказывайте потом, что я на самом деле якшался с предателями и виновен во взрыве «Титаника». Что-что? Это Гектор вам такое рассказал? Сомнительные улики, господа. Крайне сомнительные. А вы сами, случаем, не из предателей?

Так что ничуть не удивился, когда меня переложили на самодельные носилки из широкой доски и поспешили к выходу, попутно разогнав всю прислугу и охрану.

Побег вышел бы на десяточку, если бы не одно но — без скорого вмешательства грамотного целителя я имел все шансы отойти в мир иной в самое ближайшее время.

Но ни в больнице, ни в Академии на меня не станут надевать кандалы — потому что де-факто я не виновен. Генрих, конечно, может наплести с три короба Оресту, и тот с радостью выдаст ордер, потому что терпеть меня не может.

Вот только ждать никто не собирался. Теперь свинтить будет несоизмеримо проще, что я и сделаю при первой же возможности.