Интриган. Новый Петербург (СИ) - Чехин Сергей Николаевич - Страница 51

— Сможете усилить сигнал? Чтобы с высоты услышал весь район?

— Обижаешь, твое сиятельство, — женщина кокетливо захлопала ресницами. — Я сделаю так, что вас услышит весь город.

Под вечер мы опустились на крышу литейной, неся под гондолой точно бомбу отрез дымоходной трубы, позаимствованной у стоящего на рейде корабля. Пока Николь шаманила с радиоэлектронной начинкой, вооружившись сваркой и паяльником, я пытался написать вдохновенную и проникновенную речь, где открыто признавал назревшие проблемы и призывал к решению через разговор, а не кровь.

Получалось слегка наивно — я ведь все-таки детский писатель, а не политический референт, — зато очень живо, красочно и эмоционально. Ведь мне удавалось достучаться до сердец не только детей, но и родителей, и быть может эти слова и не полностью изменят ситуацию, то хотя бы не дадут пролиться новой крови.

Точку поставил, лишь когда на крыше скрипнул люк. Первыми вышли суровые работяги с винтовками и револьверами, а следом — невысокий дедок с обширной залысиной, пышными усами и бородкой клинышком. По случаю важного назначения мастер сменил рабочую робу на потертый выходной костюм с красным галстуком, а в петлицу вставил красную розу с черными от угольной пыли краями.

— Так-так-так… — бригадир заложил большой палец за ухо. — О чем речь вести будем, господа хорошие? Я человек простой, с благородными общаться не привыкший. Коль дело серьезное — мне вникнуть надо. Так что давайте, излагайте.

— Вас не Владимиром случайно зовут? — спросил, комкая в кулаке приготовленную речь.

— Вовой, Вовой, — старик нервно закачался на носках. — А что? Справки уже навели? Винтить-крутить будете?

— Нет. Я хочу, чтобы вы выступили перед народом. И призвали горожан не поддаваться бунтарям и погромщикам.

— Выступить? Это можно. А где? На площади? Извиняйте, на площадь без броневика не поеду.

— Нет. С дирижабля.

— С этого? — Владимир отрывистым движением нацелил на цеппелин ладонь. — Что ж, это можно. Эти погромы нам, честным рабочим людям, ни к чему. Нам эти безобразия и дикость не нужны. Правильно, уважаемый, что обратились ко мне. А то все ваши действия — это к беспорядку, а не к порядку. Но и нам, рабочим людям, кое-чего от вас надобно. А именно: сокращения рабочего дня до десяти часов, повышения зарплаты в полтора раза и выходной в воскресенье.

— Николь, — склонился к женщине и прошептал, — свяжись, пожалуйста, с Академией и передай Пушкину озвученные требования. И намекни, что лучше бы ему согласиться — особенно перед визитом ревизоров.

Изобретательница скрылась в гондоле и через минуту сообщила ответ:

— Согласен!

— Вот и славно, — указал на распахнутую дверь. — Прошу, Владимир. Сегодня вас услышит весь Петербург.

Приветствую, читатель. Далеко же ты забрался — аж за двадцатую вешку. Уже и финал недалече. Как насчет лайка на посошок?;3

Глава 21

Пламенная речь лилась над городом до заката, а к ночи на улицах остались только самые ушлые уголовники. Но их быстро разогнал высадившийся с «Разящего» десант, а затем деблокировал казармы, где укрылись не только солдаты, но и часть городовых под предводительством храброго и бесстрашного Ореста.

Совместными усилиями удалось вернуть контроль над городом и вывести пожарные бригады, которые до рассвета тушили последние очаги угасшего бунта, разбирали завалы и уносили трупы.

К утру насчитали триста пятьдесят семь тел — но это, разумеется, лишь верхушка кровавого айсберга. Все эти жизни — на руках заговорщиков. Подонков и ублюдков, что вознамерились любой ценой поднять восстание во всей колонии.

Потери поделились примерно в таком соотношении: пятнадцать процентов чиновников и мелкого неодаренного дворянства, столько же провокаторов и отморозков, а подавляющее большинство — рядовые жители и простые работяги, которым не повезло подвернуться под горячую руку.

Новый Петербург должен был стать отправной точкой — фитилем, что зажег бы пожар бунтов и убийств, который расползся бы повсюду. И быть может, даже достиг Старого Света.

Но заговор провалился, а наши решительные действия спутали врагам все планы. Если бы чародеи выступили против толпы — полыхнула бы вся Америка. И все же мне удалось удержать благородных от необдуманных поступков, и тем самым погасить пламя восстания в зародыше.

Здесь есть чем гордиться, однако расслабляться рано — вряд ли предатели оставят попытки отомстить за провал и отделиться от Империи, чтобы править единолично. Будут и другие нападения, и более изощренные козни — до тех пор, когда всю эту кодлу не раскроют и не перевешают.

Так что расслабляться нельзя, хотя и очень хотелось — бессонная ночь и крайне напряженный день вымотали до потери сознания. Но перед тем как отправится на боковую, необходимо подготовить ответ всем без исключения горожанам — и тем, кто ждал нового сигнала от заговорщиков, и тем, кто прятался среди руин и понятия не имел, что делать дальше.

Я подал идею сфотографировать тела именно в такой пропорции и напечатать во всех утренних газетах. А на передовице оставить всего два слова:

Вы довольнъ?

И под ними — точное число погибших. И больше ничего — ни новостей, ни комментариев, только итоги этой проклятой Варфоломеевской ночи.

Совет семей, взявший на себя временные функции градоначальника, поддержал предложение тремя голосами «за». Пушкин, хмурый и злобный больше обычного, предсказуемо отказался.

— А еще, — Распутина оперлась ладонями на стол, — я собираюсь показать всем жителям, что дворяне их не оставили, не разбежались по своим имениям, не уплыли за океан, а остались здесь и сообща работают над преодолением этой беды. Поэтому хочу поднять на шпиле флаги трех крупнейших семей Нового Петербурга. На горизонтальной мачте — вровень, один за другим, без тех, кто выше, и тех, кто ниже. Что скажете?

— Почему трех? — Кросс-Ландау изогнул бровь.

— Но ведь Хмельницкие арестованы… — магистр с удивлением посмотрела на адмирала.

— А я разве говорил о Хмельницких? — мужчина улыбнулся и указал на Андрея Семеновича. — Быть может, Старцевы и не крупнейшая и далеко не самая богатая семья. Но это меньшее, что мы можем сделать в благодарность за их действия. Если бы не Гектор, жертв было бы несоизмеримо больше. Так что я ходатайствую о четвертом флаге. Но если вы сомневаетесь, предлагаю голосовать. Я — за.

Земской тоже поднял руку. Пушкин, вопреки ожиданиям, после недолгих сомнений присоединился.

— Замечательно, — Софья подмигнула мне. — Совместными усилиями мы быстро отведем напасть. Так держать, господа. Если в настоящий момент вам некуда идти, в Академии вам всегда рады. Надеюсь, еще не забыли, где общежитие.

Это предложение в первую очередь предназначалось моей семье — резиденции других родов пострадали незначительно, и только наш дом сгорел дотла.

— Нет уж, увольте, — проворчал оружейник. — Флаги флагами, а оставаться здесь я не намерен. Мало ли, вдруг заговорщик — один из вас. Про Пана вон всякие слухи ходили, но никто и не думал, насколько все серьезно. Так что позвольте откланяться.

— Вы можете поехать в поместье Хмельницких, — Генрих обратился к отцу.

— Сейчас туда нельзя, — Ратников покачал головой. — Мои агенты еще ищут улики.

— Тогда мы с радостью примем вас у себя. Если вас, конечно, не сильно смущает запах гари, — адмирал с грустью улыбнулся.

— О, вот вы где, — в лекторий вошел Орест, держа под мышкой помятую каску.

Выглядел полицмейстер так, словно только что вернулся из окопов Первой мировой — чумазый от сажи, с подпалинами на мундире и сломанной надвое дубинкой за поясом.

— Докладываю Совету — порядок на улицах полностью восстановлен. Разбор завалов продолжается. Новых тел покамест не найдено — и даст Свет, найдено не будет. Зато глядите, кого я встретил по дороге к вам.

Из-за спины наследника вышла Дульсинея — перепуганная до смерти, в порванном на плече платье, но живая и здоровая.