Стажёр (СИ) - Темень Натан - Страница 39

Говорю:

— Слышь, капитан. Ты зачем орга убил?

Он ко мне повернулся, и с усмешкой:

— Убил? Ты про что, штафирка?

Вижу — глаза у него ненормальные. Как обкурился чем. Но спуску ему давать нельзя. Сейчас он тебя штафиркой назовёт, а завтра об Димку Найдёнова все ноги вытрут дружно. Ладно, если не плюнут.

— Я, — отвечаю, — школу полиции с отличием закончил. Если б инороды мне перо не сунули в бок, сейчас бы в погонах ходил. И тебя, слугу хозяйского, за ворот хватал — по надобности.

Вижу краем глаза, кучер дёрнулся у себя на козлах, а Прохор обернулся и на меня разинув рот уставился.

Матвей аж побледнел весь. Привстал на сиденье, глаза сузил щёлками, шипит сквозь зубы:

— Ах ты щенок… Да я таких как ты, пачками валил, когда тебя ещё не заделали!

— Видел я, как ты резать умеешь, — говорю. — Я орга уложил, хотел по закону взять. А ты ему в спину пальнул. Эдак каждый сумеет — в спину-то.

Не стерпел он, вскочил, на меня револьвер наставил, глаза бешеные.

— На колени, мразь эльвийская! Молись своему богу! Мозги вышибу!

Тут Филинов на сиденье пошевелился и говорит, спокойно так:

— Сядь, капитан. Сядь, я сказал.

Из Матвея будто воздух выпустили. Лицо посерело, обмякло. Медленно-медленно опустил руку, револьвер убрал. Сел ровно, и перед собой уставился.

А Филинов на сиденье поёрзал, шубу запахнул, вздохнул глубоко:

— Тяжёлый день. Какой день сегодня поганый.

Помолчал и добавил:

— А ты, ваше благородие, по краю ходишь. В последний раз говорю — больше не буду.

— Да я по закону хотел…

Он оборвал меня:

— По закону? Закон на моей стороне. Тому оргу повезло, что Матвей его прикончил. За магию ему по закону плаха. Ты этого хотел, господин полицейский?

Я аж похолодел. Ведь правда — орг иллюзию применил. Считай, магию запрещённую пустил в дело. Что за это бывает, всем известно. Смерть жуткая. А ты его арестовать хотел, Димка. Гореть тебе в аду на сковородке тефлоновой.

— Понял, — говорю. — Вы правы, господин Филинов.

— Вот так-то! — буркнул босс. — Всё, кончен вопрос. Пожали друг другу руки, живо!

Поглядели мы с Матвеем друг на дружку. Потом он руку протянул, и я её пожал.

Глава 29

Всю дорогу я думал, мозги ломал — что делать? Время бежит, не остановишь. Его сиятельство граф скоро отбудет в столицу. До этого срока полицмейстер должен преступника предъявить. Викентий Васильевич на меня рассчитывает. А у меня никаких доказательств — одни подозрения.

Хоть сам стряпай.

Если ничего не выдам к сроку, зам полицмейстера даст отмашку, и все кинутся ловить нашего полуэльфа Альфрида.

Альфрид конечно тот ещё фрукт, и всяких дел на его счету висит — мама не горюй. Грабитель, жулик, вымогатель и просто злобная тварь.

Но одно дело — в карты жульничать и собачек похищать, а совсем другое — убийство с отягчающими.

Викентию Васильевичу я не сказал, но после рассказа Альфрида о егонеземной любви очень засомневался. До этого на него думал, а теперь: если любимка его мертва, зачем ему столько денег? Зачем жилы рвать, вверх по головам карабкаться?

Но полиции всё равно, им такие тонкости ни к чему. Повяжут болезного, в подвальчик отведут, а там уже до признания недалеко.

Но других кандидатов в убийцы у нас нет. Полиция все общины нелюдей перетрясла, на предмет алиби. И оргов проверили, и гоблинов. Эльвов, конечно, слишком трясти не стали, а нанесли вежливый визит. Но с чем пришли, с тем и ушли.

Короче, всех подозрительных, что в буйных или слишком умных значатся, проверили — ничего.

Филинова прижать нечем, одни подозрения. Хотя чует моё сердце, рыльце у него в пушку. Как и у жены его.

Или вон Матвей — бывший сослуживец босса. Поглядел я на него сегодня. Если Филинов себя в руках держит и нервы у него крепкие, Матвей совсем даже наоборот. Крыша у него слетает — только в путь. Оружием владеет и применить на задумается.

Вспомнил я, как он три пули в орга всадил, чисто киллер. Два в спину, контрольный в голову. Да ещё инородов не любит, а при виде эльвов теряет остатки воли. За что он их так ненавидит, не знаю, но кандидат в убийцы из него отличный.

И как быть? Времени нет совсем. Сами они не признаются, а долго ждать мне никто не позволит.

Поломал я голову, поразмыслил и придумал. Классический способ — спровоцировать клиента. Сделать так, чтобы он вылез из своей норки. Выбить нагретый стул из-под задницы.

Так что, пока мы по городу колесили, у меня созрел план. Может, дурацкий, может, владелец этого тела, отличник полицейской школы Дмитрий Найдёнов обсмеялся бы с него. Животик надорвал над тёзкой.

Ну а что делать — кинули в речку, выплывай как хочешь.

Но у Филинова сегодня планы были не только на заводик заскочить. Он, гад расчётливый, времени терять не любит, и за один раз несколько дел успевает проворачивать. Прям как Юлий Цезарь.

Подкатили мы к почтамту.

Босс там уселся за стол и давай письма строчить — срочные. Сидит, пишет, аж бумага дымится.

Я по залу пошлялся, вроде как от скуки, и к окошку подошёл. Смотрю — там тот пожилой чиновник сидит, что в прошлый раз был. Он ещё подарок для Верочки принимал.

— Здравствуйте, — говорю.

Он меня узнал — память, как видно, профессиональная.

— Здравствуйте, ваше благородие. Никак, посылочку свою проверить пришли? Не забирал никто. Желаете продлить или сами заберёте?

— Нет, — отвечаю, — пусть полежит пока. Мне вот что нужно…

Сделал я лицо, как у полицмейстера — времени нет, служба горит, и надоели все как собаки.

— Надо бы мне узнать, когда проходили через вас письма от эльвийской общины. В столицу или из неё. Срочные особо интересны.

Заморгал чиновник, выпрямился на своей табуретке.

— Что вы, ваше благородие, никак проверить нас хотите? Знаете ведь, нам не положено такие вещи рассказывать…

— Никакой проверки. В интересах государства и лично господина полицмейстера.

Чиновник головой качает. Вижу, сомневается. Говорю ему, а сам весь такой измученный служебным долгом:

— Но, конечно, ежели вы не хотите оказать содействие государевой службе…

— Что вы, ваша милость. Мы всегда готовы, по первому запросу. Только вот расписочку дайте, что не своей волею, а по распоряжению господина полицмейстера и вас лично…

Ну и жук. Бумажку ему дай. Но и мне деваться некуда.

— Ладно, будет вам записка.

Закопался чиновник в бумажки, вскочил, побежал куда-то, а на своё место молоденького парнишку посадил. Тоже стажёр, небось.

Я листок со стойки взял, стал расписку писать. Вот, блин, бюрократия. Так и спалиться недолго — а всё из-за дурацкой бумажки. Хорошо, Филинов всё ещё письма строчит, аж упарился весь. Главное, чтобы раньше меня не закончил. А то неловко получится.

Тут чиновник вернулся, в руке листочек держит.

— Вот, ваше благородие, списочек вам начертил. Всё как есть. С вас тоже пожалуйте.

— Вот, — говорю, — возьмите. И предупреждаю — дело конфиденциальное. Никому ни слова!

— Обижаете, ваше благородие. Разве ж мы без понятия!

Обменялись мы бумажками.

И вовремя.

Босс пачку писем на стойку бросил, велел отправить срочно.

А Матвей на меня глянул и сказал с усмешечкой:

— Что, записки любовные? Дамочкам поцелуйчики шлём?

— Завидуй молча, — отвечаю. — Подарок даме, до востребования.

Чиновник закивал, точно, мол — подарок.

Скривился капитан, промолчал. Ох, думаю, не оставит он меня в покое. Свербит его что-то изнутри. Что, не знаю, но свербит и покоя не даёт.

Отъехали от почтамта, босс приказал кучеру:

— К лилейному дому, да поживее!

Кучер понял его, лошадкам причмокнул, и помчались мы.

Через весь город прокатили, свернули к окраине. Смотрю, а дорога-то знакомая. Это что же, то, о чём я подумал?

Когда впереди показался знакомый особняк, понял я, что да — не ошибся. Прямо к борделю эльвийскому едем. Ну ничего себе — ни стыда ни совести у босса.