Стажёр (СИ) - Темень Натан - Страница 22

Полотенца горкой, на выбор. Вода горячая, ванна вместительная, ух, хорошо!

Помылся, мне тут же халат служанка принесла, тёплый, длинный. Барский халат, я такой у господина Филинова видел, в его пафосном особняке.

— Ну вот, — эльфийка меня увидела, довольно закивала. — Другое дело.

Взяла меня за руку.

— Пойдёмте.

Провела меня вверх по лестнице на третий этаж. Толкнула дверь.

— Входите, не бойтесь.

Зашёл я, смотрю — комната большая, на три окна. Из окон сад видно, с фонариками и фигурными кустами. Но внутри вообще цветник оказался.

По всей комнате диваны и кушетки расставлены, меж ними — круглые столики. Вроде как гостиная. На диванах и кушетках девицы устроились, в халатиках шёлковых, разноцветных. Прямо райские птички. На столиках кувшины, бокалы, фрукты в вазах, печеньки всякие.

Девицы меня увидели, замолчали все, смотрят.

А я на них смотрю. Если бы я хотел увидеть рай, то это он. Все девчонки в комнате оказались эльфийки. Ну, может, наполовину. Но мне и этой половины хватило. Стою, ни слова сказать не могу. Красотища.

А моя говорит:

— Девушки, сегодня у нас новое развлечение. Вот этот молодой человек — артист передвижного театра. Я забрала его на вечер, чтобы он развеял нашу скуку.

Девушки оживились, зашумели.

— А что он может?

— А он поёт, пляшет, кувыркается?

— Показывает фокусы?

Блин, вот я попал. Читал же, что эльфы — коварный народ. Но от такой красотки не ожидал… Хотя что я говорю — как раз красотки самые коварные и есть.

А она мне на ухо шепчет:

— Я вам жизнь спасла, так и вы мне отплатите. Если петь умеете — пойте. Или расскажите что-нибудь. Только не про полицию свою.

Подмигнула, и тоже на диван уселась.

Девчонки ладошками похлопали, кричат:

— Просим, просим!

Обернулся я по сторонам, бокал со столика схватил, даже не посмотрел, что там, и залпом выпил.

— Гитара у вас есть? — спросил.

— Есть, есть! — защебетала одна. — Помните, девочки, после того господина осталась?

Принесли гитару. Семиструнную, блин.

Ну ничего, где наша не пропадала. Сыграем и на этой.

— Что вам спеть? — спрашиваю. — Весёлую, длинную, короткую, печальную?

— Весёлую! — кричит одна.

— Грустную! — другая.

— Подлиннее! — голосят все.

— Давайте грустную, — сказала моя эльфийка, и все тут же закивали. — Такую, чтоб печально было, но не слишком.

Ага. Понятно. Хотят такую песню, чтобы душа у них свернулась, а потом обратно развернулась. Ладно. Правду она сказала: спасли тебя, так плати. И нечего кочевряжиться.

Покрутил мозгами и так и сяк, сходу не знаю, что придумать. А девушки ждут. Эх, была не была!

— О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная… Душа полна такой тоской, а ночь такая лунная… *

(*Аполлон Григорьев, "Подруга семиструнная")

Смотрю, девушки ладошками щёки подпёрли, грустят. Я сразу ещё одну:

— Ехали на тройке с бубенцами, а вдали мелькали огоньки…

Тут девушки не выдержали, подпевать стали:

— Дорогой длинною, да ночкой лунною, да с песней той, что вдаль летит, звеня…

Сорвал аплодисменты. Раскланялся, чтобы из образа не выходить. Артист я, или где? Хотя, если бы я с Иришкой когда-то давно не познакомился, и она меня на курсы не затащила, за компанию, так бы не спел. Это не в подъезде на гитаре бренчать. А там играть научился, и заодно песен разных выучил альбом. Тогда-то ругался, что за старьё. Вот ведь — не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Пригодилось!

— Ещё, ещё песню! — шумят девушки. — Трагическую, про любовь!

Схватил я ещё бокал со стола. Для храбрости. Что бы спеть? А, была не была…

— Есть в графском парке чёрный пру-уд… там лилии цвету-у-ут. Там лилии цветут, цветут… *

(* М. Дунаевский, М. Ряшенцев, "Есть в графском парке чёрный пруд")

Тут девчонки аж с диванов повскакивали. В ладоши хлопают, пищат от восторга. Двое ко мне подбежали, поцеловали в щёчку, и обратно на диван.

— Ещё, ещё!

Спел ещё, всяких печальных, про любовь — как просили.

Говорю:

— Вторая часть программы! Весёлые!

Ударил по струнам и заголосил:

— Однажды морем я плыла, был сильный урага-а-ан…

На ура пошло. Девчонки развеселились, подпевают:

— Ай-яй, в глазах туман, кружится голова-а-а… Едва стою я на ногах, а я ведь не пьяна!..

Ну, Димка, тебе можно и правда в артисты подаваться, провинциального театра. Вон успех какой, публика завелась, аплодирует ладошек не жалея.

Спел ещё, потом ещё, и чувствую — охрип я. Хотел новый стаканчик взять со стола, но моя эльфийка не дала. Взяла у меня гитару и говорит, строго так:

— Ну всё, довольно. Артистам нужно горло беречь. Повеселились и хватит. За работу, дамы!

Девушки завздыхали, но ничего возражать не стали. Видно, моя здесь главная.

Взяла она меня опять за руку, и увела. А я иду и думаю: это ведь я в бордель попал. Тот самый, о котором толковал Альфрид. Где наши с ним сёстры по крови работают, не щадя сил. Это их хозяина мы ограбили. А я сюда вломился. В заколдованный сад. К загадочному Рыбаку прямо в зубы.

А эльфийка меня обратно в свою комнату провела, на кушетку указала:

— Сейчас ночь, господин артист-полицейский. Ложитесь, отдохните. Рано утром служанка вас разбудит, даст одеться и путь укажет — безопасный. Отпущу вас, как обещала. Вы хорошо пели, всем радость доставили. За это уйдёте спокойно, никто вас не тронет.

— А вы, — говорю. — Не будет неприятностей у вас?

Она улыбнулась, плечами пожала.

— Я слишком дорого стою, господин полицейский. Мне ничего не будет. А вот вам не поздоровится, если здесь поймают.

Так и вышло, как она сказала. Подремал я на кушетке, хотя какой там сон? Разве уснёшь после всего, что было.

Потом служанка меня растолкала (заснул-таки!), одежду дала, стакан молока с булкой, и к чёрному ходу проводила.

— Идите вон туда, — показала. — Там калитка. В карман вам амулет положен, пуговица. Калитку пройдёте незаметно. Там извозчика поймаете, они всегда бывают. На первого же садитесь, и езжайте. Спросит кто — скажите, в гостях были, а рассказывать недосуг. Ну, ступайте же.

Так я и ушёл. По пути глянул в ту сторону, где накануне с мужиком подрались насмерть. Никого не увидел. Клумба нетронутая стоит, снежком свежим запорошена. Ни следа драки, и будто не ходил здесь никто. То ли замели дворники, то ли сад такой заколдованный, что все следы как языком за ночь слизывает. В одной книжке такое читал, где за ночь всё подчищают монстры зубастые.

Подумал про монстров, аж вздрогнул, и до калитки вприпрыжку добежал. С амулетом-пуговицей в кармане.

Вышел, смотрю — и правда, извозчик стоит, дожидается. Понятно, почему. Это ж бордель, дорогих гостей надо утречком встретить, под белы руки усадить, до дому довезти. Как тот извозчик сказал, на котором я сюда добирался: "Не впервой!"

За кого он меня на самом деле принял, и гадать не хочется…

Сел в пролётку, шапку на глаза надвинул, велел ехать к почтамту. Оглядываться не стал. На всякий случай.

Глава 16

На подходе к дому меня поймал мальчишка-гоблин. Росточком метр с кепкой, в драном пальтишке, тощий, острые уши дрожат от холода. Сунул мне записочку и убежал.

Отошёл я в сторонку, записку развернул. От Альфрида бумажка. Ищет меня наш полуэльв по всему городу с фонарями. Судя по прыгающим буквам, кляксам и словам непечатным, ищет давно и не может найти.

Глянул я на часы — времени до назначенной встречи всего ничего осталось.

Часы я только что купил, новенькие. В том самом магазине ювелирном, где подарок для Верочки брал. Круглые, из серебра, и корпус позолоченный, на цепочке. "Настоящий брегет!" — с придыханием сообщила продавщица.

Брегет или нет, но самым ценным там было потайное отделение. Как часовых дел мастера умудрились его втиснуть в такую маленькую фиговину, для меня загадка. Но это неважно, зато туда можно засунуть амулет. Магическую штучку, пускай даже размером с горошину. Главное, чтобы с её помощью можно было колдовать. Кастовать заклинания. Котёнка Талисмана больше нет, а без него не получается.