Там, на неведомых дорожках... (СИ) - Панкратов Евгений "ep999th" - Страница 43

Сердце я не стал трогать, печень отложил — система рекомендовала сварить из нее пасту для разрыхления шкур, а из свежей вырезки соорудил шашлык, о котором мечтал уже недели две. Трапеза была обильная и вкусная, все-таки оно того стоило, хотя бы ради этих мгновений. Пока я готовил обед и кушал, кровь достаточно вытекла с оленя-индрика, о чем интерфейс услужливо помигал, когда я посмотрел в сторону туши. Пора было свежевать.

Я положил тушу на бок, и надрезал шкуру на задних ногах над копытами по всей окружности. Далее я сделал разрез по внутренней стороне задней ноги, середине бедра до тазовых костей, после чего начал отделять шкуру с обеих сторон по направлению к крестцу. Подобным же образом я надрезал шкуру над копытом передней ноги и провел разрез по внутренней стороне к груди. Затем я продолжил разрез от анального отверстия до грудной кости по грудине, затем по шее. Таким макаром я разделил шкуру на брюшной стороне на две части. Чтобы с каждой стороны отделить шкуру от туши, я вначале отделил её ножом по разрезу, затем одной рукой держал за край, а другой отделял от мышц. Отделив одну половину шкуры до хребта, я перевалил тушу так, чтобы она легла на шкуру, и снял вторую половину. В оконцовке я отделил шкуру на хребте и закончил свежевание снятием шкуры на голове и отделением самой головы.

Шкуру я разложил на земле и тщательно отскреб ножом. Затем вскрыл отложенный кишечник и тщательно обмазал его содержимым мездру, после чего свернул шкуру конвертом. Стараясь не выдавить обмазку, скрутил шкуру рулоном, зафиксировал веревками и положил в короб. В кишечнике оставалось больше половины содержимого, я собирался забрать его с собой и, как и пасту из вареной печени, использовать для жирования шкур. С туши оленя я срезал по максимуму мяса, длинными ломтями, обмазал их солью, завернул в листы лопуха и тоже уложил в короб. Вяленое мясо, которое я брал в дорогу, уложил сверху — вплоть до возвращения к логову я не собирался останавливаться и охотиться.

До темноты было еще часа четыре, поэтому я сразу двинулся в обратный путь.

Глава 24. Сновиденье — эгрегоры (ночь 21)

Я оказался прав в своем предположении, что события всегда сваливаются на голову кучей. У меня даже была собственная «триггерная теория» по этому поводу. Я баловался созданием модов для компьютерных игр, так там мододелам давали редактор с ограниченным функционалом. Зачастую создавать свои события с нуля возможности не было, можно было только привязывать их к прописанным в игре событиям-триггерам. И каждый мододел «якорил» события своего мода на одни и те же триггеры, и поэтому, когда триггер срабатывал, событий происходило столько, что игра запросто могла вылететь. Вот и в жизни думаю все также, есть мододелы, которые прикрепляют свои события к триггерам, заложенным в жизнь ее создателями…

Этой ночью меня посетила лесная русалка. В этот раз я осознал себя на поляне, позади меня виднелся лес, а впереди — горы. Посреди поляны стояли два высоких дерева, береза и тополь. С их крон спускались витые гирлянды цветущих лоз, образующих нечто вроде качелей. На качелях сидела лесная русалка.

Я подошел и с замиранием сердца поздоровался.

— Здравствуй. Покачать?

Она прикрыла глаза в знак согласия, и я стал несильно ее раскачивать.

— Поздравляют, — произнесла русалка. — Это была первая твоя серьезная охота.

— Охота пуще неволи, — пошутил я. — Ты следишь за моими делами?

— Они оставляют след в Сиянии Леса, вплетаются в него, — загадочно пояснила красавица, прикрыв свои чудные глазки. Что-то мне подсказывало что видеть она меня при этом не перестала.

— Это к добру или к худу? — спросил я, невольно вспомнив домового.

— Это бытность, — непонятно ответила дева леса, видимо решила быть сегодня вся такая загадочная. — Поначалу я не верила, что ты войдешь в бытность леса, думала, что не сумеешь здесь выжить. Ты не приспособлен к такой жизни, но… твои успехи, в том числе и охотничьи, говорят, что я заблуждалась. Я не вижу конечной цели твоего пути, но само направление, видимо, выбрано удачно.

— Какое еще может быть направление, оно одно, мое выживание, — хмыкнул я, ловя себя на странном ощущении. Вроде и рад встрече, вроде хочется кинуться потискать русалку пока она такая спокойная, но душой чую что встреча скоротечна окажется, а когда в другой раз свидеться удастся — не понятно. Поэтому изо всех сил осматриваюсь, оглядываюсь, прислушиваюсь, и к себе, и к русалке, и к окружению, и к ощущениям. Судорожно ищу, пытаюсь найти то, что позволит мне входить в такие сны каждую ночь, чтоб каждую ночь видеться с девой-мечтой. Но не нахожу, да еще и теряю из-за этого те мгновения которые мог бы посвятить только русалке и общению, контакту с ней.

— Да нет, что-то тобой движет еще, помимо желания выжить, — усомнилась русалка.

— Ну, так это, любовь и движет, — улыбнулся я. — Без любви любая жизнь станет просто существованием… Как там у классиков? Я люблю, значит я существую!

— Ничего не перепутал? — невинно осведомилась лесная дева. — Как-то ты несерьезно к любви относишься…

— Так она ж не выживание что б к ней серьезно относиться, она стимул для выживания…

— О, кстати о выживании, — посмотрела на меня сияющими глазами русалка — видно было что речи мои ей любы. — Ты уже встречался со Стаей?

— Если ты имеешь в виду волков, то — да, наверное. Удовольствия мало, — усмехнулся я. Однако я уловил, что под «Стаей» она подразумевает нечто другое. — Надеюсь, она не найдет путь к моему логову.

— Она давно знает о твоем логове — душок от него идет еще тот, — усмехнулась дева леса, — но Стая пока тобой не интересуется. Стая — это же не только волки, и это не просто стая. Это духовная общность лесных охотников, лесной эгрегор, в который входят и волки, и рыси, и лисы, и медведи. Волки же составляют костяк Стаи.

— Не понимаю, ведь эти животные враждуют? Волки не любят рысей, рыси — лисиц? Неужели это одна стая?

— Не стая, а Стая, — поправила русалка — и действительно, мы вкладывали в это слово разный смысл. Даже больше — собственно, как «Стая» это слово интерпретировал мой разум, подобрав наиболее близкое по смыслу и уровню моих знаний. На самом деле это слово означало намного больше. — Ты не знаешь ее Закона, поэтому и не понимаешь ее сущности.

— Почему не знаю? — усмехнулся я. Слово «закон» вообще выпало из моего восприятия, оставил лишь след в качестве ассоциаций со словами «род», «время» и «порядок». — Знаю: «мы с тобой одной крови, ты и я».

Русалка громко рассмеялась, может тоже любила читать Киплинга, и произнесла:

— Какой же ты все-таки глупый! — но тут же посерьезнела: — Если Стая примет тебя, то твое сияние не пойдет в разлад с сиянием Леса.

— Что для этого надо сделать?

— Понять Закон Стаи.

— Ага. Очень интересно хоть и нечего не понятно, — заключил я. — А олени и другие травоядные животные — не входят в Стаю?

Русалка опять рассмеялась.

— Это другой эгрегор, — ответила она, — но тебе-то он зачем, ты же охотник?

— Кстати об охотниках. Чьи это метки я то и дело встречаю на деревьях?

— Хозяина здешних угодий, — несмотря на расплывчатость моей формулировки, русалка вполне поняла, о чем я говорил. Однако «слово», означающее этого зверя, не произнесла, дав лишь определение. Кажется, она сделала это специально, понимая, что незнакомые «слова» становятся мне более-менее понятными.

— А где он сам?

— Скоро придет, — пообещала русалка. — Будешь перебивать метки?

— Зачем?

— Ясно, — вздохнула русалка. — Тебе многое надо узнать, или вернее — понять. Но ты, похоже, не совсем безнадежен…

— Кстати, почему ты так печешься о том, чтоб мое сияние не пошло в разлад с сиянием леса?

— Не леса, а — Леса, — нахмурилась русалка.

— А в чем разница?

— Лес — это эгрегор растительности. Если твое сияние не войдет в его лад, то он не примет тебя целиком.

— И все-таки, ты не ответила на мой вопрос?..