Костер на берегу (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 1

Андрей Максимушкин

Костер на берегу

Глава 1 Максим

Рота подъем! В отличие от соседей, не имею привычки долго спать в выходные. Тем более в первый день отпуска. Тем более в такой прекрасный день! Нет времени на сон. В пампасы! В пампасы! В тайгу! Дорога ждет.

Комнату заливает солнце. Балкон открыт. Погода на улице восхитительная. Проснулся я за пять минут до звонка будильника. Сна ни в одном глазу. Валяться на кровати тоже желания нет. Ты дремлешь, а жизнь проходит. Неправильно.

Мне собраться, только подпоясаться. Из динамиков проигрывателя звучат бодрые гитарные ритмы. «Кузнечный рок» наше все. Легкий завтрак. Крепкий ароматный кофе. Вещи в сумку. Сумку в машину. Ключи в зажигание. На дворе прекрасное летнее раннее утро. Свежо. Тихо. Город безлюден. Настоящее сонное царство, заколдованное королевство с устремленными в небо тучерезами, широкими проспектами, тенистыми парками и фонтанами. Последние у нас летом работают сутки напролет. Не нами заведено, не на нас закончится.

Парковка перед парадными заставлена машинами. Снулый рыбеглазый финн меланхолично метет и без того чистую панель. Воздух свежий, еще не сдобренный бензиновым выхлопом и пылью. Над головой, в просвете между стеклом, бетоном и кирпичом зданий чистое безоблачное небо.

«Егерь» заводится с пол оборота. Тяжелая мощная машина, настоящий рамный внедорожник. Янки их называют «пожирателями просторов». Для города «Егерь» великоват и жрет много, но выбирал я машину отнюдь не по этим критериям — по статусу положено. У нас в России испокон веков встречают по одежке. Хочешь, не хочешь, а большая мощная машина не роскошь, а средство передвижения и демонстрации состоятельности. С моей работой приходиться держать марку.

Помню, в годы оные, когда я был молод, мир вокруг бесконечно добр и бесконечен, а люди попадались исключительно прекрасные, я ездил на старом крепком, чуточку проржавевшем «Опеле». И вообще я считал, что внешнее не главное. Мне тогда один хороший человек посоветовал: «Максим, я все понимаю, ты человек хороший, но смени машину. Видишь ли, машина может быть старой, но должна быть солидной. Машина может быть иномаркой, но не дешевой и не немецкой. Иначе выше начальника отдела не поднимешься. Люди воспринимать не будут».

Уже через неделю я взял по объявлению старый Нижегородский «Дромадер», здоровенный тяжелый внедорожник. С тех пор горя не знал.

«Егерь» хорош во всем. Плюс это прекрасное семейное авто. Просторный салон, прекрасный обзор, большой багажник. Ход плавный. На пониженной прет, как танк. Доминирующее авто. Ладно, не будем о грустном. Что было, того нет. Что будет, того еще нет. Остается день сегодняшний. Господь не оставит верных своих. Мне этого достаточно.

Опускаю стекло, закуриваю. Первая сигарета за утро. Постепенно уменьшаю дозу. Раньше вообще без курева проснуться не мог, пачка в день вылетала. Хороший табак, это удовольствие, его не должно быть слишком много, он не должен терять вкус, горчинку от пресыщения, но и совсем отказываться не собираюсь.

Настроение на высоте, восторженно-бравурное. Первый день отпуска. Все дела и заботы забыты. Выключил, закрыл. Рубильник щелкнул. Вчера вечером подбил итоги, причесал хвосты, передал дела заместителю, еще раз напомнил Алексею Павловичу о своем отпуске, и всё. Ближайшие две недели я предоставлен самому себе.

Черт побери! Мой директор даже на премию расщедрился. Уникальное явление! Видимо, господин Панкратов опасается, что мне понравится отдыхать, и к нему больше не вернусь. Шучу. Мы подписали договор на расширение химзавода в Оренбурге. Новая установка пиролиза и две установки полимеризации с общезаводским хозяйством. Года на три работы. Вести проект буду я, естественно. Вернусь из отпуска и займусь вплотную. Никогда раньше не бывал в этом городе. Говорят, большой и красивый, раскинувшийся на обоих берегах Яика. Чувствую, он успеет мне надоесть.

Выруливаю с парковки. На улицах пустынно. Даже непривычно как-то. Любят в Петербурге спать до обеда. Наш фирменный снобизм и показная неторопливость так проявляются, при этом успеваем везде и всегда, без напряга оставляем за флагом суетливых москвичей и напыщенных нижегородцев.

Проскакиваю светофор на мигающий зеленый. Сразу ухожу вправо через Гучковский мост. На Крестовском перед стадионом заезжаю на первую же заправку, заливаю полные баки. Старая привычка. До красной лампочки еще далеко, но мне так спокойнее. Пока бензин льется в горловину, вдыхаю аромат полной грудью. Млею от этого компота углеводородов. С детства люблю запах бензина. Украдкой протираю пальцем заправочный пистолет, подношу ладонь к лицу. Непередаваемо! Аромат будоражит воображение, заставляет млеть в предвкушении поездки. Как наркотик. И сердце бьется сильнее.

Ухмыляюсь, вспоминая вчерашний разговор с директором.

— Куда едешь, в Швейцарию или Норвегию? — Алексей Павлович думает, что знает мои предпочтения.

— На перешеек. Нашел тихую турбазу на лесном озере.

Панкратов приподнимает бровь. В его представлении, турбазы в нашей губернии это для бесшабашной молодежи без гроша в кармане, или для семейных, обремененных детьми и пышнотелой матроной, господ. Для него если уж активный отдых, так за тысячу верст от цивилизации. Сам Алексей Павлович каждый год летает на Алтай или в северную Норвегию по горам лазить. Через месяц собирается смотаться в центральную Сибирь, пройтись с рюкзаком по девственным плато, где не ступала нога человека.

— Так ты рядом будешь — мой директор не промах, налету схватывает.

— Нет, Алексей Павлович, и не соблазняй. У меня отпуск. Ты сам подписал.

— Ладно, отдыхай, давай. Беспокоить не буду.

Старый волк быстро сдает назад, сводит все в шутку или пытается обидеться на мою непонятливость. Так сразу и не разберешь. И не нужно. Пусть дуется. Есть границы переступать за которые никому не позволяю. Тем более директору. Всему свое время и место. Мы не японцы чтоб находить радость в переработках и возводить верность фирме в добродетель.

На выезде из города даже попадаю в небольшой затор. Не я один, оказывается, спешу прочь из городской суеты. Впрочем, вскоре поток рассасывается. Сворачиваю на Приморское шоссе. По обеим сторонам дороги тянутся сплошные дачные поселки. Все побережье давно плотно застроено. Многие живут в пригороде круглый год, на работу ездят на метро.

Город растет. Сейчас уже семь миллионов населения. Новые районы вышли за СКАД. Мы активно застраиваем старые промышленные зоны в городе. Петербург поглощает и переваривает окрестные городки и села. С высоты столица он кажется ненасытной растущей амебой. Столица может только расти, заглатывая и преображая все новые и новые территории.

Перед Сестрорецком на светофоре сворачиваю с трассы. Дорога ведет меня через Тарховский лес. Узкая полоска асфальта. Деревья расступаются, и открывается вид на залив. Укромное заповедное место, но не бесплатное. Дорогу преграждает шлагбаум. Прикладываю к считывателю клубную карту. Путь свободен. Через километр асфальт приводит меня к воротам яхт-клуба.

Харчевня открыта. Посетителей нет. Половой быстро приносит заказ. Поглощая второй завтрак, интересуюсь, есть ли здесь кто-то кроме меня? Оказывается, есть. Две яхты вышли в море, еще три готовятся к отходу. Остальные гости пока спят. Вот так яхтсмены и делятся на настоящих и любителей. Я не отношусь ни к тем, ни к другим. Давно собираюсь купить яхту, но постоянно откладываю на потом.

После завтрака гуляю по берегу, наслаждаюсь воздухом, слушаю шум волн, гул ветра и крики чаек. Вдоль берега бейдевиндом идут три яхты. Немного завидно. Я тоже хочу в море. Парус над головой. Палуба под ногами. Штурвал в руках. Скрип канатов. Соленые брызги в лицо. Чувство полной, абсолютной свободы. Ты и стихия. И больше нет ничего. Только судно, паруса, море, ветер и ты. В море все настоящее, там все искреннее, там даже становишься ближе к Богу.