Научи меня любить - Егорова Ольга И. - Страница 23

Но сил не было.

Звонок повторился. Она не сдвинулась с места.

Снова звонок. Она уже поняла, что не сможет себя заставить…

Послышались торопливые шаги. Это Римма Михайловна спешила открыть дверь, не зная о том, что не нужно было этого делать…

Поднявшись с дивана, Ирина застыла посреди комнаты. Если бы была такая возможность – она, наверное, просто выпрыгнула в окно. Если бы этаж был хоть немного ниже. Но этаж был слишком высоким… Никуда не деться. Уже открылась дверь, уже закрылась. Он уже вошел, уже здесь…

«Господи», – простонала она мысленно. Отвернулась к окну, попыталась отвлечься, успокоиться немного, рассматривая неторопливо прогуливающуюся по крыше соседней пятиэтажки черную кошку с белыми пятнами.

Но взгляд снова взметнулся – выше, в небо, и она снова увидела облака, отругала себя, опустила глаза – вниз, на землю. Но и здесь, на земле, поджидала ее ловушка. Она увидела чью-то машину, стоящую неподалеку. Девятку цвета «баклажан»…

– Ирина, – послышался за спиной голос матери. – К тебе пришел какой-то Никита…

Потом открылась дверь и появилась она.

Он почувствовал желание сразу же броситься навстречу, прижать ее к себе, вдохнуть запах влажных волос. Казалось, он не видел ее целую жизнь. Невозможно было поверить в то, что все это было вчера. Этот пикник на траве, музыка и три облака.

Ему захотелось сказать ей об этом. Но он сдержался, отдавая себе отчет в том, что чувства не всегда бывают взаимными. Ему не хотелось ее смущать.

– Здравствуй, Ирина, – сказал он, почти не узнавая своего голоса. – Я принес твою книгу. Ты забыла ее вчера там, на траве… Помнишь?

И даже испугался немного, почувствовав, какой необъятный смысл вложил невольно в это слово. Теперь от ее ответа на простой вопрос стало вдруг зависеть слишком многое…

Она молчала. Стояла в проеме двери и молчала, глядя на него почти не мигая.

– Ты помнишь? – снова повторил он, чувствуя, что счастлив уже только оттого, что просто видит ее.

Даже если она сейчас возьмет книгу, поблагодарит и вежливо с ним распрощается – он все равно будет счастлив. Кажется, в первый раз в жизни он так счастлив, по-настоящему счастлив… И совсем не важно уже, что будет дальше. Даже если больше они уже никогда…

Она сделала шаг навстречу. Второй, третий.

«Или, все-таки, важно?» – мелькнула мысль.

Он видел ее лицо, ее глаза – близко. Так близко, что в это невозможно было поверить. И еще ближе, а потом вдруг оно скрылось, исчезло.

Потому что она прижалась лицом к его груди.

Он осторожно провел ладонью по ее волосам, и даже слегка коснулся губами, проклиная себя за эту неслыханную дерзость.

– Как ты меня нашел? – услышал он ее тихий голос и почему-то даже не смог ответить.

Слишком длинной показалась вся эта история, которая могла бы уложиться в двух фразах: он просто отыскал ее дом, ее подъезд, возле которого произошла их первая встреча, и спросил у соседей, где здесь живет девушка по имени Ирина. Все это показалось не важным, не нужным…

– Вот, нашел, – ответил он коротко. И снова провел ладонью, и снова коснулся губами…

– Ты только не уходи больше. Не исчезай, прошу тебя. Останься… Останься со мной, – прошептала она едва слышно и прижалась к нему еще крепче.

Машина мчалась почти с невероятной скоростью.

Он никогда раньше не набирал в городе такой скорости, даже на трассе ему не всегда это удавалось.

Он чувствовал себя, как мальчишка. Давно забытое, оставленное где-то в детстве ощущение надвигающегося праздника царило в душе. Он был почти уверен, что она согласится.

Ее смущение было понятно. В самом деле, за шесть лет связывающих их отношений они ни разу этот вопрос не обсуждали. Андрея ситуация устраивала, и он думал, что точно так же она устраивает и Ирину.

Он всегда думал, что она не такая, как все. Это у остальных голова только тем и забита – как бы окрутить мужика, привязать его к себе покрепче, сделать его ручным и домашним, заставить подумать о потомстве. А уж потом, обзаведясь этим потомством, успокоиться окончательно и начать ходить перед ним совершенно невозмутимо в бигудях и засаленном халате. Куда он денется с подводной лодки?

Ирина не такая. И все же, все же… Неспроста она тогда сказала ему об этом! Значит, где-то в глубине души она все же мечтает – и о ребенке, и о семейном уюте, и, возможно, даже о статусе. С другой стороны – и самому ему уже не двадцать, и даже не тридцать лет. Наверное, и в самом деле пора распрощаться со своей свободой. Если она этого хочет… Могла бы и раньше сказать об этом. Ведь, наверное, были у нее в голове эти мысли, давно уже были. А вырвались наружу совершенно случайно. Если бы не поругались они в тот вечер – неизвестно, сколько времени она бы еще молчала.

Желание женщины выйти замуж всегда казалось Андрею банальным. Но в данном случае оно показалось ему трогательным, очень трогательным – возможно, оттого, что она так долго его скрывала. С другой стороны, он тоже хорош – мог бы и сам уже давно задуматься об этом.

Впрочем, он задумывался. Много раз задумывался и каждый раз понимал, что не хочет ничего менять в своей жизни. И вот теперь понял, насколько необходима ему эта перемена. Только с чем это связано?

«Неужели не догадываешься? – ехидно зашипел внутри противный голосок вечного скептика. – Привязать к себе покрепче, сделать ручной и домашней, заставить подумать о потомстве… Ты же как обыкновенная среднестатистическая баба, которая боится упустить мужика. Ты просто решил построить для нее эту самую подводную лодку, с которой она уже никуда не денется! Ты просто боишься, Погорелов, боишься ее потерять! Чувствуешь, что теряешь, и цепляешься за последнюю надежду, за соломинку…»

Он не стал вступать в спор со своим «альтер эго», понимая, что возразить ему нечего. Да, так оно и есть – он вдруг почувствовал, что почва уходит из-под ног, и стал лихорадочно искать выход. И, кажется, он его нашел. Только бы она согласилась…

И с музыкой он придумал неплохо. Полгорода объездил, пока нашел наконец этот диск. Но оно того стоило. Она была смущена, взволнована… Она была рада. Она должна была его простить и согласиться…

Он едва не задел вывернувшую из-за поворота белую «Ниву», выругался и потом только понял, что проехал перекресток на красный свет. Сбросил скорость, закурил, пытаясь унять охватившее волнение. Волнение нарастало с каждой минутой, с каждым метром, приближающим его к ее дому. Волнение разрасталось, грозя перевоплотиться в страх. Он чувствовал это и успокаивал себя: ему нечего бояться. Она согласится. Она хочет этого. Она, в конце концов, понимает, что это их последний шанс.

Притормозив у светофора, он опустил руку во внутренний карман пальто и достал небольшую бархатную коробочку. Открыл, чтобы посмотреть еще раз на кольцо. Кольцо было потрясающим. Оно достойно ее руки. Оно должно ей понравиться.

И, в который раз – она должна согласиться…

Притормозив возле ее подъезда, он раздраженно покосился на темно-фиолетовую «девятку», которая стояла на самом удобном для парковки месте. Остановился неподалеку, неловко развернувшись и едва не поцарапав задний бампер.

В ее окне горел свет.

Он попытался представить себе, что она сейчас делает.

Возможно, сидит, склонившись над книгой. Улыбается, хмурится, изредка шевелит губами. Ирина всегда выглядела очень трогательно, как-то по-детски, когда читала.

А может быть, она просто стоит в комнате у окна и слушает, как обычно, музыку. Гайдн, соната № 94 – Сюрприз… Он попытался вспомнить эту музыку, но не смог, несмотря на то что слышал ее сотни раз. Просто никогда к ней не прислушивался.

«Теперь все будет по-другому, – пообещал он себе, нажимая на кнопку лифта. – Если для нее это так важно, так нужно – значит, и я попытаюсь понять, разобраться в этой музыке и в этих книжках, которые она читает и, наверное, хотела бы со мной обсудить…»