Практическое руководство по злу (СИ) - "overslept" - Страница 221

Не было никакой необходимости говорить ему, чтобы он не попался, и что если бы он был пойман, мне пришлось бы отрицать, что я когда-либо отдавала ему этот приказ. Гоблины понимали способы тихой войны лучше, чем люди. Свободной рукой я открыла ставень единственного фонаря, освещавшего улицу, и использовала свечу внутри, чтобы зажечь свой факел. Тяжелыми шагами я подошла к куче дров, которую сложил отряд Тордис, запечатлевая в памяти лица двенадцати легионеров. Боги, они выглядят такими молодыми. Я бросила факел.

— Ваша смерть — долг, — прошептала я, когда пламя распространилось. — И у меня будет за него длинная цена. Я не могу дать вам ничего с собой, но я могу обещать вам это.

Я отвернулась, и Разбойник, не говоря ни слова, последовал за мной. До рассвета оставалось всего несколько часов, и мне нужно было немного отдохнуть: Творение не прекращало вращаться только потому, что я была измотана.

☠

Когда я проснулась, все мое тело болело. Все свободные койки были заняты моими ранеными, так что в итоге я потеряла сознание на стуле в одной из пустых комнат командного центра Пятнадцатого. Я проверила свою больную ногу, перенеся на нее вес, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Чтоб её. Что ж, в ближайшее время я не буду бегать.

Мои доспехи лежали в беспорядочной куче на другой стороне комнаты, но надевать их обратно казалось мазохистским усилием, поэтому я осторожно поднялась, стараясь как можно меньше давить на раненую ногу. Я чувствовала себя грязной и, вероятно, пахла так же: смесь старой крови, пота и грязи. Умывальника, к сожалению, не было, а поиски ванны — роскошь, с которой придется подождать. Единственным плюсом в том, как я себя чувствовала, было то, что я слишком устала, чтобы быть голодной.

Я с шипением наклонилась, подняла пояс с мечом и небрежно затянула его. Пока я спала, мой конский хвост превратился в спутанный беспорядок, но в этом не было ничего нового: по крайней мере, он перестал расти с тех пор, как я стала Оруженосцем. Я толкнула дверь и, прихрамывая, вошла в большую комнату. Там была лишь горстка офицеров, рассевшихся за несколькими столами и тихо переговаривавшихся.

Через передние окна я видела, что солнце уже взошло, и это было все, что я успела рассмотреть, прежде чем в комнате воцарилась тишина. Каждый легионер смотрел на меня в полном молчании. Я сохраняла невозмутимое выражение лица, не зная, как реагировать. Это был не страх или негодование, но что-то еще, что я не могла точно определить. внезапно раздался голос Айши.

— За работу! — рявкнула девушка из Тагреба. — Азим, положи травы в заварник. Если я поймаю кого-нибудь из вас за сплетнями, вы получите двойную смену, помогая саперам.

Айша выглядела так, словно только что сошла с плаца. Дело было не в том, что она не была в гуще событий, а в том, что некоторые другие штабные офицеры выглядели явно измученными. Я даже почувствовала легкий запах ее духов, когда она подошла ближе, предлагая мне опереться на ее руку. Я слишком резко оттолкнула этот жест и тут же пожалела об этом, ковыляя к стулу. По крайней мере, она не выглядела особенно обиженной. Я полагаю, что, будучи так близко к Верес, как она, она знала кое-что о том, как справляться с грубостью.

— Айша, — буркнула я. — Сколько сейчас времени?

— Половина колокола после полудня, — ответила она, присаживаясь на край стола.

Я с усталым удивлением отметила, что она была так близко ко мне, как только могла, но я не чувствовала раздражения от ее близости. Я не была уверена, была ли эта проницательность результатом ее аристократического происхождения или чем-то уникальным для самой Айши, но тем не менее это было оценено.

— Хакрам уже встал? — поинтересовалась я.

— Она покачала головой.

— Подмастерье сказал, что не очнется по крайней мере до полудня. Что-то о том, что он слишком глубоко зациклился на своем Имени, — она сделала паузу, затем повысила голос. — Азим, если этот заварник не будет тут, я велю тебя вздернуть. —

Измученный офицер сонинке подбежал к нам с очень красивым фарфоровым чайником, который Айша раньше использовала для чая, чуть не уронив в спешке такую же чашку. Штабной трибун нетерпеливо отпустила его после того, как он поставил его на стол передо мной. Я подняла бровь в ее сторону.

— Масего оставил мне травы, для утреннего сбора, — объяснила она.

Я благодарно кивнула ей и налила себе чашку варева, пахнущего точно так же, как то, что делал мне Подмастерье перед битвой. Я заметила, как она вздрогнула при виде того, как я наливаю себе чашку, что вызвало у меня тень улыбки. Без сомнения, аристократка в ней отказывалась от мысли, что самый высокопоставленный человек в комнате наполняет чашу собственноручно, но она знала меня достаточно хорошо, чтобы заметить, что я не люблю полагаться на людей в том, что могу сделать сама. К сожалению, действие трав подействовало не сразу. Я снова заговорила, чтобы отвлечься от жжения в ноге.

— Кстати, а где Масего?

— Комната рядом с твоей, — сказала она.

— Он продержался не намного дольше тебя и сообщил мне, что если кто-нибудь

потревожит его по какой-либо причине, то проведет неделю своей жизни в качестве

жабы.

Я фыркнула. Мог ли он на самом деле сделать это, было спорно — метаморфоза была ветвью магии, которая потребляла чудовищное количество энергии даже для самых маленьких изменений — но исходящей от сына Чернокнижника угрозы было достаточно, чтобы заставить любого задуматься.

— Никто не может найти Лучницу, — продолжала Айша, — а Верес спит где-то на крыше.

Должно быть, на моем лице отразилось удивление, потому что прелестная Штатная Трибуна уточнила:

— Она всегда так делает после боя, — объяснила она. — Пусть ее разум отдохнет.

Что касается пороков, то этот был довольно мягким. Не то чтобы я должна была удивляться: Гончая была одной из самых сдержанных людей, которых я когда-либо встречала. Почти не пила, не одобряла азартных игр и никогда не слышала, чтобы она с кем-то встречалась. Разбойник все время намекал, что она спит то ли с Айшей, то ли с Хакрамом, но потом сочинил стихотворение из десяти строф о том, как Наук зачал полдюжины телят во время нашего похода в Кэллоу. К словам трибуна надо было отнестись с недоверием, вот что я хотела сказать. Я хмыкнула, допивая свою чашку и наливая еще одну. Вкус напитка был горьким, но он успокоил мое горло, и боль в ноге уже отступала.

— Наследница? — наконец спросила я.

— Никаких движений, — сообщила мне Айша.

— Разбила лагерь вокруг развалин поместья и поставила частокол. Там постоянно

дежурят стражники, но ни один из ее людей не ступал в город.

Это было прекрасно. Я была готов набраться терпения: рано или поздно наступит ночь, а ее люди, в отличие от людей Разбойника, не видят в темноте. Деревянные колья мало что могли сделать, чтобы помешать гоблинам с ножами и наказом пролить столько крови, сколько им сойдет с рук.

— Так заканчивается битва при Марчфорде, — пробормотал я. — Мы были так близки к настоящей победе, Айша. Так чертовски близко.

Лицо тагреба стало непроницаемым, затем она тихо вздохнула.

— Мэм, — сказала она и замолчала, когда я взглянула на нее. — Кэтрин, — поправила она себя. — Посмотри вон на того орка, на женщину с лилией, торчащей из нагрудника.

Я должна был признать, что вид широкоплечей орчихи, хмурящейся над бумагами, был почти комичным.

— Это лейтенант Аста, — продолжала Айша. — Когда она пошла за водой, около рассвета, к ней подошел пятилетний мальчик и принес ей этот цветок. Поблагодарил ее за то, что она спасла его мать от дьяволов.

Я встретилась взглядом с Айшей и увидела, что она мягко улыбается.

— Это сейчас происходит по всему Марчфорду, — сказала она. — Кэллоу помогают легионерам расчищать улицы от мусора. Половина моего персонала попала в засаду, устроенную старухами, которые принесли им сладкий хлеб и тушеную баранину. Кэтрин, две недели назад эти люди думали, что мы хуже чумы. Теперь дети приносят нам цветы.