Черные Шипы (ЛП) - Кент Рина - Страница 1

Черные Шипы

Рина Кент

Перевод: _ellefox_ (Wattpad)

К глубокой, необузданной любви, которая не подчиняется никаким правилам.

Примечание автора

Привет, друг-читатель,

Если вы не читали мои книги раньше, возможно, вы этого не знаете, но я пишу мрачные истории, которые могут расстраивать и беспокоить. Мои книги и главные герои не для слабонервных.

Эта книга содержит темы консенсуального неконсенсусного. Я надеюсь, вы знаете свои триггеры, прежде чем продолжить.

"Черные шипы" — это вторая книга дуэта, и она не является самостоятельной.

Пролог

СЕБАСТЬЯН

Шесть лет.

Если ты слаб, ты мясо. Если ты силен, ты ешь мясо.

Мама купила картину с этой пословицей, написанной жирным шрифтом кандзи.

Я не думаю, что она действительно понимает, что означают эти слова. Она, вероятно, подумала, что это красиво и подходит к декору нашего дома, и решила купить ее.

Мама такая. Ей нравятся вещи сверхбыстро, но так же быстро они их ненавидят. И она не очень хорошо говорит по-японски, но папе не нравится, когда я говорю это при ней.

Он супергерой, мой папочка, а супергерои не любят заставлять других людей чувствовать себя плохо.

Но, как и все супергерои, он все время занят. Мама и папа усердно работают, поэтому я могу есть и заниматься с друзьями.

Хотя у меня особо нет друзей. Они называют меня «Блонди» со странным английским акцентом, потому что у меня светлые волосы и зеленые глаза, как у «фрика».

Я спросил папу, почему у меня не азиатские глаза и черные волосы, как у всех остальных, и он сказал мне, что это потому, что я американец, а не японец. Но я родился в Токио, и это все равно не делает меня азиатом?

Это глупо. Я должен выглядеть как они, чтобы никто не смеялся надо мной.

Или игнорировал меня.

Мама говорит, что когда у них будут деньги, они переведут меня в международную школу, где есть такие же иностранцы, как я. Но я просто хочу повеселиться со всеми в моем классе.

Они странно смотрят на меня, когда мама приезжает, чтобы забрать меня в середине дня.

Обычно я прихожу домой последним. Сегодня я ухожу пораньше.

Моя симпатичная учительница, Сатоми-сенсей, берет мою маленькую ручку в свою. У нее короткие волосы и мягкая улыбка, как у ангелов из моих сказок на ночь.

Сенсей провожает меня до двери, и все шепчутся о "Блонди", которая уходит.

Я не избавлюсь от этого.

— Теперь всем сидеть тихо, — сэнсэй смотрит на них через ее плечо и говорит по-японски. — Себастьян-кун встречается со своей матерью. Хорошо?

— Хорошо! — вторят они.

— Не беспокойся о них, — она улыбается мне.

— Ладно, — бормочу я по-японски и смотрю себе под ноги.

Поскольку я говорю и по-английски, и по-японски, иногда мне требуется больше времени, чтобы понять, что я должен сказать, поэтому я просто молчу.

Сэнсэй проводит меня через дверь класса, где по коридору ходит моя мама.

— Все в порядке, миссис Уивер? — спрашивает ее Сэнсэй.

Мама перестает ходить и улыбается. — Все отлично. Мы просто очень скучаем по Себастьяну и хотим вместе пообедать.

Ее золотисто-русые волосы ниспадают ей на спину и всегда привлекают всеобщее внимание, когда мы находимся на публике. Это и ее имя, Джулия.

Она оттягивает меня от Сенсея и обхватывает мою липкую руку.

Я не успеваю помахать, пока мы спешим по коридору. Ее каблуки так шумят в пустом коридоре школы. Она кланяется в знак приветствия директору и одному из учителей, и я делаю то же самое.

Как только мы исчезаем из поля зрения, ее улыбка спадает, а нижняя губа дрожит. Она выглядит как персонажи аниме до того, как они заплачут. Как Гон из Hunter X Hunter, когда он не смог найти своего отца.

— Мамочка, у меня еще уроки, — говорю я по-английски.

Ей не нравится, когда я говорю по-японски дома, хотя папу это устраивает.

— Не сегодня, милый, — она ерошит мне волосы, но они жесткие и причиняют боль.

— Но сэнсэй не любит, когда мы отсутствуем.

— На этот раз она простит тебя, — она проводит меня на заднее сиденье нашей машины.

Мои глаза загораются, когда я вижу, кто сидит за рулем. — Папочка!

— Эй, чемпион, — он оборачивается и улыбается мне.

Мой папа, Николас Уивер, мой лучший друг. Когда я сказал ему, что у меня нет друзей в школе, он сказал, что будет моим временным лучшим другом, пока я не найду других. Но он всегда будет занимать первое место.

Он протягивает в мою сторону кулак, и я отбрасываю свою желтую сумку в сторону, чтобы ударить ее, хихикая, когда мама возится с моим ремнем безопасности.

И тут я замечаю, что рядом со мной что-то есть.

Картина.

Картина с жирными буквами кандзи на ней, которая должна быть в нашей гостиной.

Я наклоняю голову набок и читаю это снова, вслух, по-японски: — Если ты слаб…ты мясо. Если ты силен…ты ешь мясо.

— Хороший мальчик! — восклицает папа с переднего сиденья. — Твой кандзи становится лучше, Бастиан.

— Я второй в своем классе!

— Это мой мальчик, — он ухмыляется, но натянуто, точно так же, как мама раньше погладила меня по голове.

Убедившись, что я надежно пристегнут к сиденью, она садится впереди, и папа уезжает от моей школы.

— Почему картина здесь? — я хмурюсь.

— Это семейное наследие, Бастиан, — мама смотрит в зеркало бокового обзора, выглядя рассеянной. — Это должно было поехать с нами.

— Но этого не должно быть в машине.

— Это будет там, где мы этого хотим. Хорошо, милый?

— Хорошо. Куда мы идем?

— В какое-нибудь новое место, — папа улыбается мне в зеркало заднего вида.

— Но я не хочу чего-то нового. Я хочу быть с сэнсэем.

— Перестань быть сопляком, Себастьян! — нетерпеливо огрызается мама.

— Я не сопляк, — я надуваю губы.

— Нет, ты не такой, — папа смотрит на нее, затем улыбается мне. — Ты наш хороший мальчик.

— Но мама назвала меня сопляком.

— Она не это имела в виду. Верно, Джулия?

Мама вздыхает, затем оборачивается и дает мне открытую коробку сока. — Нет, милый. Мне жаль.

— Все в порядке, мамочка, — я хватаю бутылку сока и делаю глоток, болтая ногами и натыкаясь на мамино сиденье.

— У тебя будут друзья в том месте, куда мы отправимся, чемпион.

Я чуть не давлюсь соком, когда мои глаза вылезают из орбит. Когда я говорю, я растягиваю слово: — Правда?

— Правда. Мы все начнем сначала. Что ты думаешь?

— Хорошо! — я подпрыгиваю на своем сиденье, раскачиваясь взад-вперед.

Мама ставит саундтреки к аниме, и я подпеваю им, пока пью свой сок.

Иногда папа поет со мной, и я хихикаю, потому что его японский такой забавный. Мамин тоже. Я думаю, это потому, что они из Америки и выучили японский, когда были старше, в отличие от меня.

Я не знаю Америку. Папа сказал, что мне это не нужно, потому что мы никогда туда не поедем.

Мы едем долго, проезжая мимо множества людей и высоких зданий, похожих на призраков. Через некоторое время я устаю петь.

Мне кажется, я засыпаю, потому что, когда я просыпаюсь, папа и мама тихо разговаривают, как они обычно делают, когда не хотят, чтобы я знал ‘взрослые’ вещи.

Но я уже не такой маленький. Я большой мальчик и тоже хочу знать взрослые вещи.

Поэтому я смотрю сквозь полузакрытые глаза и притворяюсь, что все еще сплю.

Мама поворачивается на своем месте и смотрит на папу, пока он сосредоточен на дороге. Капли пота покрывают ее лоб и линию роста ее ярких, как солнце, локонов. Если у нее пот на волосах, она, вероятно, скажет нам, что у нее «плохой день» позже.

Ее дрожащие пальцы снова и снова перебирают пряди. — Может, тебе стоит позвонить своему отцу, Ник.

Папа крепче сжимает руль. — Я мертв для своих родителей. Я не могу просто позвонить им.

— Но это вопрос жизни и смерти. Конечно, они помогут своему первенцу.