Тот самый сантехник 6 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 26

Ибо каждому — своё.

Глава 12 — Не танковый биатлон

Там, где мы вроде бы уже есть.

Пока вице-председатель Европарламента Ева Кайли была арестована по обвинению в коррупции и отмывании денег в составе ОПГ, снежинки размером с лесной орех каждая неспешно опадали на обнажённые пальцы в перчатках-беспальцовках. И о больших деньгах в широких укреплённых окопах не помышляли. Укрепили доской и брёвнами, наделали ответвлений, пока земля не задубела, паёк есть и чаёк горячий по укрепам — и ладно.

Станислав Евгеньевич смотрел на снежинки с удивлением. На малой родине в декабре без перчаток долго не походишь. Рукавицы, варежки, зимние перчатки — обязательный атрибут при минус тридцати, если хочется избежать ампутации. На рыбалке, так тем более у лунки без них не посидеть. А если занырнул рукой, чтобы щуку с глубины достать, сразу обратно в перчатку. Иначе — как с хвостом у волка-рыбака выйдет.

А здесь средняя температура зимой едва ли несколько градусов ниже нуля по Цельсию. И зимний камуфляж отлично держит температуру. Что до перчаток, то если палец на спусковом крючке долго не держать, не мёрзнут. А зачем его держать, когда гранатомёт в коробке в собранном положении покоится? Не очень-то зимой противник в атаку идёт. Правда по ту сторону баррикад элиту давно выбили. Наёмники осторожничают, в лоб больше не лезут. А те, кого на ротацию присылают, те самые спусковые крючки с курками часто путают.

— Говорят, что надо всего лишь месяц таких холодов потерпеть, а дальше снова тепло будет, — донеслось от «Могилы», ранее более известный в семье как Петро.

Протянув брату шоколадку, разделённую по-братски, он ухмыльнулся в усы. Как-никак, младший офицерский состав.

Петро служил с самой весны и новую для себя зиму тоже впервые видел. Грязь на дорогах подмёрзла, пару сантиметров снега в полях и редких лесополосах выпало, вот и вся зима. Снеговика не слепить.

Бывший крановщик взял большую половину шоколадки, закинул в рот пару плиток и прислушался к ощущениям. Когда уши мёрзнут — любая еда хороша. А воздух свежий, без влажности. Дышать не передышать, пока дымом и гарью не потянет. Дело привычное — передок с вечными взрывами, перестрелками, прилётами и залпами.

За неполный месяц службы Стасян преобразился. Плечи стали как у рыцаря в доспехах. Хотя куда уже больше? И так ни бронежилета, ни каски не чует. Как и амуниции через плечо. А ещё позывной «грабовщик» прилипло. Один выстрел гранатомёта или ПТУРа и всё, нет танка, БТРа или какой другой колёсной или гусеничной техники противника. Первое время звёздочки на каске отмечал, потом точки ставил, потом плюнул на это дело. Нахрена?

Не в цифрах дело. Дело в принципе. Вроде выбили за месяц всю тяжёлую технику на десятки километров окрест. А разведка опять доносит — новая прибыла. Вот квадраты, вот схроны, вот склады. И по новой, опять по новой. Штурмовики с танкистами вгрызаются в укреп за укрепом, артиллеристы не дают сконцентрироваться противнику в кулак, работает авиация, а десантников забрасывают там, где жарче. Пехота же, в том числе и мото-стрелки, как основная прослойка в этом так и не необъявленном пироге войны. Единственное отличие по сравнению с летом, это то, что БПЛА и дронов больше стало. С обеих сторон. Гранаты по окопам уже редко закидывают, предпочитают фугасы мгновенной детонации. Такие наружу не выбросить.

Гробовщик с лёгкой тоской выглянул из укреплённого окопа и заприметив дымок над лесополосой, потянулся за гранатомётом. Корнеты кончились, едва завезли, но РПГ-7 в достатке. А ещё трофейные «Вампиры» (РПГ-29), и хрен знает откуда взявшиеся «Клюквы» (РПГ-28). Лежат себе рядом со «Шмелями» и «Таволгами» и есть не просят. Всё в дело пойдёт на передке.

— Стасян, а я тебе сразу говорил, ещё как наши зарубежные партнёры нам втулки смываемые продавать прекратили, что херня намечается. А куда мы в деревне без втулок?

Средний брат ухмыльнулся:

— И без предметов роскоши.

Вроде можно промолчать, но разговор поддерживать надо. Так теплее. Наговориться, пока пули не свистят и снаряды землю не пашут.

Пришлось отвечать, развивая:

— Да хера нам втулки? Мы к этой операции всю жизнь готовились.

— Как это? — не понял старший брат.

— Так в любой деревне на каждой двери и калитке «Z» досками набита. А на воротах — «V», по половинке на воротинку.

Из штаба с отогревшимися ушами вышел снайпер Один с винторезом через плечо, следом помощник снайпера с ещё дымящейся кружкой чая, буркнул:

— А «О» тогда где? Кругом в сортире?

— Дурак ты, Глаз, и не лечишься, — ответил Петро. — «О» у нас всегда в душе.

— Как это? Как привычка окать?

— А ты думаешь почему меня Петро зовут, а не Пётр?

— Хохол, чи шо? — донеслось совсем не обидное от Гуся, что возился с пулемётом на точке, также приглядываясь к дымку из давно прореженного, почти голого леса, где и иголок скоро не останется, не то что зверья.

Зато мин в достатке и растяжек.

— Так мы с Грабовщиком оба хохлы, — усмехнулся младший лейтенант со сползшей балаклавой на шее. — Но хохол хохлу рознь. Есть рагуль-западенец, что хатаскрайник и панофил, русофоб с вечными мыслями об анархии и Бандере в основной своей массе. А есть малорос-промышленник. Трудяга и умелец, что на два урожая никогда в году не надеялся, и предпочитал православную фигу ползущему из Польши католичеству показывать. Вот и показываем, но уже все вместе, прикрыв братьев с Донбасса.

— Так же, как и белорусы севернее и восточнее показывали, — со знанием дела добавил Краб, подходя на огонёк перекурить.

— На окраине всех Днепр естественной преградой разделил, — добавил Стасян. — Зачем только снова смешали левобережную и правобережную «ридну нэньку»?

Могила приобнял брата, как понимающего и продолжил:

— Фамилия наша Сидоренко. Всё, что на «о» заканчивается, считай — мы, как и во многом — они, но уже с деформацией сознания. Но ещё полторы сотни лет назад, когда та обработка не началась толком, наши общие предки двинули с земель Южной и Восточной Украины на освоение Сибири и Дальнего Востока. Сеча запорожская подзаебала уже всех с шароварами махровыми турецкими, как и засушливые тогда поля Херсона без каналов и тем более, Крымские просторы, где одно виноградарство и держалось на камнях и сухостое. А у Днепра всё плодородное поле давно поделили. С гулькин нос той земли оставалось. На шесть соток тогда семье из десятка человек прожить было нельзя, а случалось обрабатывать и меньше. И уже свободные крестьяне покумекали с хлопцами и решили, что пора тикать. И двинули туда, где земли побольше. Одни кораблями через Владивосток с дотациями от государства, другие на поездах, телегах и перекладных с червонцами для поселенцев грядущих.

— Традиция раздавать землю гектарами не вчера родилась, — добавил Стасян. — Земли той за Уралом до ебена матери было. И селились там Ивановы, Иваненко и Иванчюки, Сидоры, Сидоренко и Сидорчюки, Петровы, Петренко и Петренчюки. И никаких проблем с окончанием фамилий не было, пока зелёные о себе не напомнили, автономию потребовав на новой окраине, а потом и Бандеры затесались, «духом особого избранного народа пропитавшись». Но их к херам обратно повыселяли на западные просторы Украины. Не случилось ни украинской ДВР, ни сибирской махновщины. Сибиряки с дальневосточниками люди мудрые. Людей мало, земли много, но зима всех воедино связывает. Либо делом занимайся, охоться и рыбачь как местные в придачу к землепашеству, либо волки в лесу выебут. Горилку пить некогда и у корыта валяться. Так как… помним про волков.

Мужики засмеялись. Сложно сказать наверняка, где командир шутит, где серьёзен, если дело не касается военно-полевой обстановки. Но что дух моральный поддерживает — это точно.

А начитанный Могила продолжил исторический экскурс:

— Традицию переселения даже в двадцатом веке продолжили, географию расширили и в Еврейскую Автономную область. И уже Шендеровичи, Маны, Рабиновичи и Сидоровичи двинули в «тридцатые» новую землю обетованную осваивать, охотно Ивановых и Иваненко разбавляя. Но цифры оказались не столь велики. Так что «истинной еврейской автономией» через два десятка лет другая страна стала, отжав себе земель у арабов. Мол, ходили, знаем, жили. В чём вопрос? Очумели арабы, но подвинулись. А как в себя пришли, уже семьдесят лет понять не могут, что произошло. Мы вот тоже долго не могли понять, что происходит. А по нам на генном уровне уебали. Идеологически обработанные «братья» на хую вертят всё наше равенство и братство. Потому что не нужны им равные. Западенцам гораздо привычнее господа, паны и папу с радужным флагом в обнимку готовы принять как родного. Потому — ломка духовных ценностей, ломка нравственных ценностей, ломка психологическая и социальная. При тотальной деградации и обрезании исторических корней. Дерево без коней сохнет. Стоять долго не будет. Но пока упадёт, ещё намаемся.