Цейтнот. Том II (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 60

Получай, гад!

Пространство прошили нити ослепительных всполохов, отозвалось серией синхронных вспышек заземление Григория, и я принялся палить по нему из револьверов. Энергетический вихрь быстро рассеивался, на землю падали кирпичи, доски и прочий хлам, но давление круговерти сверхсилы оставалось слишком сильным, чтобы опутанный жгутами энергетических разрядов Григорий вновь начал уклоняться от пуль, не имел он возможности и сотворить кинетический экран. Да и не попытался даже, лишь втянул голову в плечи, прикрылся руками.

Я не промахнулся ни разу, влепил точно в цель все десять свинцовых пилюлей, а толку с того — чуть. Противник задействовал какую-то разновидность техники закрытой руки, защитился без создания внешних щитов, пусть и дёргался от каждого попадания, как от удара палкой, но выстоял!

Куда сильнее этих попаданий на нём сказались пробитые мной в заземлении бреши. Фигура Григория заискрила, и вот так сразу контратаковать он не сумел. Разряженные револьверы полетели под ноги, и я открылся заполонившей дворик сверхсиле, только не продолжил удерживать её от рассеивания, а вместо этого на пределе мощности потянул обратно в себя. От перенапряжения едва жилы не лопнули, а энергетические каналы зазвенели почище гитарных струн, центральный узел свело до такой степени, что тело от паха и до левого виска пронзила острая боль, но дело того стоило: на первом же вдохе вобрал никак не меньше мегаджоуля.

И вот тут Григорий выложил на стол припрятанный в рукаве козырь! Не стал вновь отгораживаться от внешнего фона экранами, а попросту выплеснул из себя столько сверхсилы, что та полностью нейтрализовала остатки заполнявшей двор энергии в противофазе! Раньше точно бы сгорел под напором созданного мной вихря, а сейчас не поморщился даже.

Сволочь!

Я бросил себя вперёд кинетическим импульсом и уже в этом стремительном рывке извернулся, нарушил едва ли не все законы физики разом, но разминулся со встречным выпадом. А не разминулся бы — и размазало по стене!

Позади гулко ухнуло и разлетелись во все стороны кирпичи, я лишь коснулся земли и сразу отпрянул в сторону, но на сей раз опоздал. Вражеское воздействие исказило пространство, и меня словно бы поместили внутрь гигантского колокола. Щит попросту смело, а набранный потенциал вышибло как конфетти из хлопушки.И будто мало этого — я ещё и дотянуться до сверхсилы не смог, так судорогой входящий канал скрутило, что ни вздохнуть, ни пошевелиться!

— Щенок! — коротко выплюнул в меня ругательством Григорий, смахнул с лица кровь, скинул дымящееся пальто и шагнул, но сразу покачнулся и мотнул головой. — Ты мне за всё заплатишь!

— Хрен тебе! — выдохнул я и погасил рвавшие изнутри деструктивные колебания, жёстким воздействием привёл в равновесное положение центральный узел и выровнял входящий канал, после чего поднялся на ноги, задействовав для этого энергетический дублёр нервной системы.

Смутной картинкой проявилось в голове ясновидение, но никак среагировать на атаку противника я не успел, да и не пришлось: её попросту не последовало. Стена за спиной Григория вдруг бесшумно осыпалась серой пылью, через пролом из дома выскользнула тёмная фигура, а миг спустя Альберт Павлович метнулся вперёд и воткнул в шею оператора длинную сапожную иглу. Следующего движения куратора я не разглядел, но без него точно не обошлось — когда Григорий ничком повалился на землю, из его спины торчала ещё одна игла, воткнутая аккурат в район энергетического узла операторов шестого витка.

— Ну вот как-то так! — скупо улыбнулся Альберт Павлович и потряс кистями, с которых посыпались серебристые искорки. — Что ты так на меня смотришь? Не в моих принципах недооценивать значимость командной работы!

— Ха-ха! — выдавил я из себя и окинул взглядом дворик-колодец.

Стёкол не уцелело ни одного, в некоторых местах обвалились и стены. Тёмные провалы, кругом лишь они одни…

У меня закружилась голова, и Альберт Павлович моментально оказался рядом, влепил хлёсткую затрещину.

— Ну-ка не вздумай сознания терять! Ты же не институтка сопливая!

Уж не знаю, что именно сработало: столь нелестное сравнение или же оплеуха, но головокружение вмиг отступило. Пусть и не совсем, пусть лишь отчасти, но я сумел перебороть дурноту и присел к скрёбшему по земле пальцами левой руки Григорию.

— Помогай! — потребовал Альберт Павлович. — Надо убираться отсюда!

— А Данилевский? — коротко спросил я, через силу потянув в себя сверхэнергию.

После холодной упорядоченности энергии в противофазе ровно кипятка хлебнул и не воды, а кипящего спирта. Так и перекорёжило всего, обожгло, опалило изнутри, но совладал со спазмами, начал набирать внутренний потенциал, ещё и пленника под руку ухватил.

— Кто знает? — хмыкнул куратор, помогая мне поднять Григория.

— Не догнали?

Альберт Павлович фыркнул.

— Я трезво оценил свои и твои шансы на успех и благоразумно скорректировал планы. Не в моих принципах… Ну да ты уже в курсе.

Скорректировал планы? Схватка с Григорием заняла минуту или две, никак не больше, и столь своевременное вмешательство в неё куратора говорило о многом. Очень-очень о многом.

— Удачно получилось.

— Ты даже не представляешь! — ухмыльнулся Альберт Павлович.

Мы поволокли обездвиженного оператора через заваленный обломками рам, стеклянными осколками и кирпичным крошевом двор, и я на всякий случай уточнил:

— Не очнётся?

— В ближайший час — точно нет.

Ответ куратора несказанно порадовал, поскольку сам я сейчас мало того, что едва на ногах стоял, так ещё и сверхсилой мог оперировать лишь с крепко-накрепко стиснутыми зубами. Без последствий противоборство с Григорием не обошлось, внутри пульсировало болезненное жжение, острыми уколами оно отдавалось в темечко при каждом ударе сердца, и казалось, будто от перенапряжения вот-вот взорвётся голова.

От перенапряжения! И это когда я едва ли на трети мощности работаю!

Зараза!

В арке послышались быстрые шаги, и я вскинул левую руку, готовясь ударить плазменным выбросом, но Альберт Павлович успел предупредить:

— Свои!

И точно — к нам присоединился боец особого дивизиона. Как его…

Балаган? Баламут? А, Балагур!

— Надо уходить! — шумно выдохнул тот, приседая у стены с гранатой в одной руке и мотком проволоки в другой. — От Адмиралтейства к мятежникам выдвинулось подкрепление.

— Бегом! Бегом! Бегом! — заторопился Альберт Павлович.

И — побежали. Ну или почти…

Часть вторая. Глава 6

Глава 6

Тёмная арка. Глухой двор. Пустые провалы выбитых окон. Расстрелянные и посечённые осколками тела.

Кровь. Гильзы. Белые нарукавные повязки.

И снова — кровь, пороховая вонь, битое стекло. Тяжёлое дыхание, звук шагов, грохот близкой перестрелки.

Бежим!

Ещё одна арка, за ней выход на улицу, нам бы туда — да какой! В квартале шёл бой, воздух беспрестанно прошивали росчерки трассеров, вспыхивали осветительные ракеты, свистели, щёлкали о стены и с воем рикошетили пули, гулко ухали взрывы. Стреляли и с одной стороны, и с другой, свою лепту в происходящее вносили крупнокалиберные пулемёты и орудия бронетехники — соваться наружу было чистейшей воды самоубийством. Даже если каким-то образом дадим знать о себе своим, противник нас десять раз перехватить успеет.

Не добежим! И никакие кинетические щиты не помогут!

На донёсшийся из глубины квартала хлопок я внимания не обратил, а вот Балагур нервно оглянулся и втолкнул нас с Альбертом Павловичем в одну из боковых ниш.

— Растяжку сорвали! — объявил он, укрываясь у противоположной стены.

Дотянулись отголоски поискового воздействия, и поскольку заземления я не восстановил, меня словно наждачкой по оголённым нервам мазнули. Не пришлось даже напрягаться, дабы определить количество и расположение преследователей: в голове само собой проявилось неприятное давление, троившееся и заставлявшее морщиться будто от зубной боли.