Меняю колоду! (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 53

— Как видите, господин Нагорный, я и есть тот самый Владимир Прохорович Зубов, чьи песни вы только что исполняли со сцены этого богоугодного заведения.

Удостоверившись в подлинности поэта песенника, Саша с полминуты сидел будто пыльным мешком по башке стукнутый. Наконец, придя в чувства, он радостно воскликнул:

— Братва, гля! Да это ж на полном серьезе Владимир Прохорович! Во дела! — Затем обратил взгляд в мою сторону: — Какая встреча, уважаемый! Макарскому-Наливайченко непременно выражу свое большое «Фи!» за то, что не сказал, что такой маститый человечище будет в нашем городе. Аккурат два дня назад я заключил контракт с его адвокатом на исполнение ваших песен. Таки неплохо посидели, а он ни словом, ни намеком…

Музыкальный народ взбудоражился зашумел, слава богу, никто не бросился меня обнимать и подбрасывать к потолку, похоже, еще маловато приняли на грудь.

У меня с души аж камень свалился. Лойко честно расширяет круг исполнителей моих песен, в результате на мой счет капает все больше и больше денежек. А я-то заподозрил честного человека в незаконном использовании чужой интеллектуальной собственности, моей собственности. Благо кипиш не поднял, вот было бы неловко потом, когда все прояснилось бы.

— Не вините строго моего музыкального агента, уважаемый Александр. О моей командировке в ваши края Лойко ни сном ни духом. Я тут по делам Мажеского корпуса, кои никого из посторонних не касаются. Случайно оказался на вашем концерте и, скажу вам без каких-либо преувеличений, поете вы здорово. Чувствуете душу песни. Единственная претензия с моей стороны, к вашему весьма странному, по моему мнению, сценическому образу. Впрочем, судить не берусь, дамы от вас без ума, насчет мужчин, не уверен.

— Да-с, господин Зубов, выбрал по глупости в самом начале карьеры образ эдакого сказочного вампира, так теперь устроители моих концертов настоятельно требуют именно этого, дескать, от добра добра не ищут, неизвестно, как отреагирует публика если я перестану выбеливать лицо, красить губы и малевать тени под глазами. Впрочем, с обновленным репертуаром, пожалуй, стоит попробовать убрать этот проклятый грим. Да вы присаживайтесь, гость дорогой! Коньяк, водка, вино?

От выпивки вежливо отказался, и тут мне в голову пришла великолепная идея:

— А знаете, Саша, я, пожалуй, вам помогу. У меня есть песня в дар вашему славному Вознесенску Черноморскому и вашему не менее славному коллективу, которую исполнять в образе восставшего из могилы кадавра будет просто неприлично. — С этими словами я направился к заранее примеченному роялю, уселся на вращающийся стул, предварительно подрегулировав его высоту под свои габариты и, откинув крышку, запел:

Есть город, который я вижу во сне.

О, если б вы знали, как дорог

У Чёрного моря явившийся мне

В цветущих акациях город,

В цветущих акациях город

У Чёрного моря…

По большому счету мне особо ничего и менять-то не пришлось в оригинальном тексте Семена Кирсанова, лишь в последнем куплете:

А жизнь остаётся прекрасной всегда,

Хоть старишься ты или молод,

Но каждой весною так тянет меня

В Одессу, мой солнечный город,

В Одессу, мой солнечный город

У Чёрного моря.

Строчку про Одессу заменил на «В мой солнечный ласковый город». Во всем остальном совпадало с абсолютной точностью. Имеются в Вознесенске и бульвар и маяк, насчет пароходных огней, вне всяких сомнений. К тому же более сорока лет назад одесскому гарнизону совместно с народным ополчением пришлось отражать высадку морского десанта объединенной турецко-романской коалиции, и местные об этом прекрасно помнят до сих пор, так что куплет:

Родная земля, где мой друг молодой

Лежал, обжигаемый боем.

Недаром венок ему свит золотой,

И назван мой город Героем!

И назван мой город Героем, у Чёрного моря…

— оказался, что называется, «в масть».

Сказать, что мой подарок музыкальному коллективу понравился, ничего не сказать. Народ возбудился, впрочем, подбрасывать «автора» к потолку никто не кинулся. Музыканты, вооружившись листами бумаги и карандашами для начала записали текст песни, затем музыкальную тему, после чего за дело взялся аранжировщик коллектива, во время выступления Нагорного виртуозно лабавший на саксофоне, юноша с пейсами и полными грусти темными глазами по имени Борис. Ну да, так и представился:

— Богя Гейман. — Он извлек из стоявшего на полу потертого кожаного портфеля пачку разлинованных под нотный стан листов, в считанные минуты расписал инструментальные партии и, вручая ноты коллегам, с серьезным видом предупредил: — Дгузья, не забываем об импговизации, только без фанатизма, мы ггуппа, а не сбогище закогенелых индивидуалистов, тянущих одеяло каждый на себя.

С Сашей договорились петь через куплет, я начинаю, следующий подхватывает он, последний исполняем вместе, фразу «У Черного моря» поем всем ансамблем, у кого в этот момент не заняты губы, также с нее и начинаем после недолгого вступительного проигрыша. Перед выходом на сцену Саша Нагорный ненадолго уединился в туалетной комнате, откуда вышел уже без грима и со слегка взъерошенной прической. Осмотрев его критически, я остался доволен, о чем тут же сообщил во всеуслышание:

— Теперь то, что надо, Александр. Также на будущее советую костюмчик поменять на что-нибудь попроще. Эту песню завтра будет петь весь Вознесенск и выступать вы будете перед многотысячной публикой, не очень изысканной, но честной и благодарной. Так что ближе к народу, и люди к вам потянутся. С этими словами под одним из текстов с нотами я написал: «Славному городу Вознесенску у Черного моря и лично Саше Нагорному с его коллективом подарок от автора», внизу поставил дату и подпись.

Перед выступлением певец представил меня, как автора слов и музыки многих популярных песен. И в качестве вишенки на торте объявил:

— А сейчас, уважаемые господа и дамы, будет исполнена новая песня Владимира Зубова, написанная на основе его впечатлений от сегодняшней прогулки по нашему Вознесенску.

И мы грянули…

Песня произвела ошеломительный фурор. По окончании, зал хлопал, топотал ногами, нашлись даже отчаянные свистуны. Нас вызывали на бис раз пять. Вызвали бы и шестой, но я, сославшись на усталость, вернулся за свой столик, где меня поджидали две в буквальном смысле ошеломленные дамы. По их смущенному и слегка ошалевшему виду было несложно понять, что из «какого-то офицерика» неожиданный сосед по столику вдруг преобразился в едва ли не небожителя, к которому не знаешь на какой козе подъехать. Вот теперь-то их бери под белы ручки и веди в свой номер. Не откажут уж точно, даже на групповуху будут согласны. Но нет, связываться с местной торговой мафией я не намерен, песенки-песенками, но в купеческих кланах свои понятия.

Далее Саша Нагорный спел еще несколько песен. Чтобы не устраивать ажиотаж к своей персоналии, решил удалиться до окончания выступления. Щелчком пальцев подозвал официанта, чтобы расплатиться по счету. Однако вместо знакомого халдея к нашему столику подскочил какой-то пузатый низкорослый мужичок с носом, превосходящим едва ли не в два раза аналогичный орган артиста Фрунзика Мкртчяна: