Убийца ее мужа - Ефремов Валерий Сергеевич - Страница 7

Он, впрочем, не считал всех лиц, совершивших умышленное убийство, выродками рода человеческого. В состоянии аффекта кто угодно может поднять руку на своего ближнего. Но, так или иначе, на душе у капитана помрачнело.

– Когда ты ее видел в последний раз? – спросил он у нагловатого пацана.

– Сегодня утром, когда Аза в свою тачку садилась. Зрелище, я тебе скажу, чувачок! Настоящий сеанс, блин…

Что у нее за машина? – пришлось перебить Дмитрию избыточную болтовню говорливого понятого.

– «Опель-Астра», темно-серая такая. Как в нее Аза залазит, весь двор собирается…

– Где она ее ставит?

– Да в «ракушке», за домом…

– Сергей! – Капитан повернулся к Колодкову. – Сходи с парнем на улицу, пусть он тебе «ракушку» эту покажет. Да возьми с собой кого-нибудь из технического отдела. Если гараж будет закрыт, вскрывайте. Мне нужно точно знать – на месте ли машина.

– А мне чего делать? – спросила девица-понятая со скучающим видом.

– Вы звуки выстрелов слышали?

– Когда?

– Часа полтора назад.

– Не-а. У нас музон играл. Да и вообще… – Девчонка сделала неопределенный жест рукой.

– Антон! – позвал Бороздин одного из оперов. – Объясни понятой ее права и обязанности.

Сам же он, как и все остальные, принялся искать документы Азы Арзаевой и наличку, да и вообще приглядывался ко всему, что могло вызвать оперативный интерес.

Удалось отыскать двенадцать тысяч долларов, о которых подозреваемая, как Арзаеву уже стали называть в опербригаде, по-видимому, ничего не знала – деньги находились в небольшом тайничке в личной комнате Карнаухова, а вот документы ее не нашли.

Вернувшийся с улицы Колодков сообщил, что «Опель-Астра» на месте – чтобы это установить, «ракушку» пришлось вскрывать.

– Ставлю два бутыля пива против одного коньяка, что Арзаева не успела воспользоваться машиной, потому как наряд милиции слишком быстро подъехал. – Готовность заключать всевозможные пари являлась еще одной отличительной особенностью в характере старшего лейтенанта.

Капитан обычно не уклонялся от спора и соглашался заключать пари на условиях напарника, но сейчас только мрачно кивнул:

– Похоже на то.

– Надо бы ее фотографию размножить да раздать всем, кому следует, – предложил Колодков. – Как обычно, кассирам аэропортов, вокзалов, гаишникам, осведомителям…

Да-да, договорись с фотографом Юрой. Но все это раньше утра не получится. Без начальства мы тут ничего не сделаем, а ему еще надо будет доказать целесообразность такой акции. Ведь дело это муторное и недешевое. Кроме того, если Арзаева решила свалить из Москвы сразу после убийства, то она уже за пределами столицы. Времени у нее было достаточно. Да и способов – тоже. В поезде могла, к примеру, проводнице на лапу кинуть. Сейчас надо срочно узнать, откуда она родом, и установить ее ближайших родственников и друзей. Действуй.

Тут заверещал мобильник капитана. Снова звонил дежурный по управлению.

– Бороздин, ты еще на месте преступления?

– Так точно, Михалыч.

– Дело вот в чем… Недалеко от вас, в Филевском парке, один пенсионер, прогуливаясь с собакой, наткнулся на труп мужчины. Опербригада сейчас выедет. Сгонял бы и ты туда, Димыч, – по соседству ведь находишься. Посмотришь там, что и как…

– Да ты что, Михалыч! – Капитан от возмущения не сразу нашел нужные слова. – Ведь это… там же совсем другое дознание, другое дело! Для чего же тогда нам министерство инструкции пишет?!

– Может, другое дело, а может, и нет… Короче, товарищ капитан, так начальник управления распорядился. Все равно, говорит, Бороздин в двух шагах от Филевского парка, чего ради еще кого-то с постели ни свет ни заря поднимать…

Вот она, его безотказность в работе, – всегда боком ему выходит!

Бороздин хотел было сказать дежурному по управлению несколько подходящих к случаю благодарственных слов, но, сделав глубокий вздох и не менее глубокий выдох, промолчал и направился туда, куда приказано.

Осмотрев место и субъект преступления (какой-то мужик в камуфляже с простреленными, а точнее – с отстреленными гениталиями, умерший от потери крови) в Филевском парке, Дмитрий доложил свои соображения по обоим криминальным эпизодам нынешней ночи по телефону Леве Зайцеву.

Тот уже успел продрать глаза, поскольку наступило полноценное летнее утро, и неожиданно пришел в невероятное возбуждение, особенно по поводу камуфляжника. Он задал несколько уточняющих вопросов по этому делу, на которые капитан ответил не без труда. Против обыкновения он оказался не слишком внимателен при осмотре места преступления. Бороздин, не выспавшись, чувствовал себя неважно, да и был уверен, что данное расследование все равно будет вести другой опер. Но дело заключалось не только в этих обстоятельствах: он все еще находился под гипнотическим действием фотопортрета Азы Арзаевой, и душа его пребывала в великом смущении.

Понятно, фотопортрет – он и есть фотопортрет: что-то там подретушировано, что-то подрисовано. Но какая-то особая, необыденная, душевная суть и некая магическая притягательность Азы и после всех этих художественно-технических ухищрений никуда не скрылась.

Могла ли быть такая девушка убийцей? – в сотый раз задавал он себе один и тот же вопрос. И в сотый раз отвечал: да, в аффективном состоянии она могла совершить преступление. Арзаева застает мужа с любовницей – вполне достаточный повод для импульсивного акта возмездия. Тем более для южной девушки, каковой Арзаева, по многим косвенным признакам, и являлась. Но капитану Бороздину куда приятнее было считать ее невиновной.

Впервые в жизни мозги старшего оперуполномоченного «убойного отдела» работали не как у прожженного сыскаря, а как у адвоката. И защищал этот «адвокат» именно подозреваемую в двойном убийстве Азу Арзаеву.

Впрочем, объективнее было бы сказать: он искал аргументы и за, и против нее, а заодно взвешивал ситуацию в целом, сидя теперь в своей «Самаре» недалеко от входа в Филевский парк в ожидании звонка от Колодкова.

Возможно (пока только «возможно»!), рассуждал капитан, что убийца – действительно Аз;: Арзаева, из ревности застрелившая мужа и его любовницу.

Однако версию, что она застала их внезапно для себя и действовала в состоянии аффекта, придется исключить. Ведь Карнаухов пригласил свою подружку, конечно же твердо зная, что жены этой ночью не будет дома и, скорее всего, по ее, супруги, словам. Но она пришла, причем уже с пистолетом!

Получается так: Аза Арзаева известила мужа. что не придет ночевать, уверенная в том, что Карнаухов немедленно приведет в дом свою любовницу, и спланировала будущее двойное убийство.

Но могло быть и по-другому. Она действительно не собиралась ночевать дома, но что-то у нее не сложилось, и Аза вернулась раньше времени

Пистолет же она могла всегда держать при себе: обычное дело для молодой, красивой и обеспеченной женщины.

Но эти контрольные выстрелы в голову… Как-то чересчур для такой феи.

Впрочем, от свидетелей необходимо избавляться даже феям.

И все-таки была в данном деле как минимум одна странность.

Сообщение о стрельбе поступило не от соседей, как это обычно бывает, – звонок о выстрелах в жилом доме прозвучал из телефона-автомата у метро «Филевский парк», то есть не менее чем минутах в десяти быстрой ходьбы от места трагедии. А весь ход и хронометраж событий заставляют предположить, что сообщение в милицию последовало достаточно оперативно, через пару минут после окончания стрельбы.

Возможно, конечно, что соседи не слышали пальбы из-за оглушительного «музона», устроенного «чувачком» со своей подружкой. А некто, проезжавший мимо на авто, но не имевший мобильника (редкость, однако, в нынешние времена), доехал до метро и сразу же звякнул по «02».

Но есть еще один момент, связанный с этим анонимным заявителем. Он даже сказал, что стрельба велась на втором этаже дома, за единственным в данном секторе здания освещенным окном. Такая подробная наводка впоследствии дала возможность дежурному наряду быстро и точно установить место преступления.