Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 84

Кто явится? Голос Тролса? Ты не оговорился?

Так Пит сказал – появится голос Тролса, спутать с другим нельзя, описать тоже, сами поймете. Услышали Тролса? Сразу переходить к делу, ни в коем случае не требовать, чтобы Тролс показался. Сообщить о том, что курьер не явился, узнать причину, получить партию таблеток – лучше двойную – и возвращаться обратно тем же путем. Главное – ни в коем случае ему не угрожать. Даже намека такого не делать, из себя крутых не строить, разговаривать спокойно и ровно. Не даст таблеток – не спорить, не требовать. Закончить разговор – и уходить. Больше про Тролса он ничего не знает.

Таблетки что делают? Ходовой товар?

Шутишь? Улетают мгновенно. Да он и сам любит принять одну раз в три дня. Кто же не хочет в прошлой жизни пожить? Кто не хочет вспомнить?

– Вспомнить? – я не пытался скрыть зазвучавшую в голосе заинтересованность.

Но старый орк был только рад моему интересу, был рад стать более полезным.

– Вспомнить! И кайф дают, и блокаду в башке пробивают! Но штуки опасные!..

Поглядывая на часы, внимательно слушал откровения наркомана со стажем, что за полторы недели полностью отказался от прежних колес и перешел только на мемвас – так назывались невзрачные серые таблетки, что просто молниеносно захватили рынок. Первая пробная партия появилась двенадцать дней назад. Продажи в первый день пошли вяло. Но за вторые сутки они продали все до единой таблетки. Взяли двойную партию – и ее тоже реализовали за двадцать четыре часа. Ладос, новый курьер, сегодня должен был доставить шестую партию таблеток.

Мемвас имел удивительные свойства. Обычный наркоманский кайф – яркий, мощный и приливный – длился всего-то часа два. Ну три. Но в следующие сутки, пока мемвас еще держался в мозговой ткани, тебя накрывали ярчайшие флешбэки.

Оттирающий от грязи пол гоблин вдруг видел себя выходящим на крыльцо большого дома, держащим за руку смеющуюся дочь – он знал, что это его дочь, что ей четыре года – сзади слышался чуть обеспокоенный голос жены, напоминающий, что им нельзя снимать пластыри, прикрывающие места вживления чипов….

Таскающая ведра с серой слизью грязная однорукая гоблинша вдруг испуганно прижималась к стене коридора – мимо нее медленно пролетает опускающийся грузовой дрон, тащащий яркий красный контейнер с белой эмблемой. Синий дождь с силой хлещет по опускающемуся дрону, дымится мокрая бетонка, а она, стоя под прикрытием большого козырька, держа в руке умный зонт, напичканный датчиками, чуть отступает от подступающей воды на изящных каблучках. Обувь обошлась ей так дорого, что и вспоминать не хочется. Но разве стиль не стоит любых денег? К тому же эти туфли так подчеркивают линию ее бедер, обтянутых облегающей бордовой юбкой…

Лежащий в отрубе орк подскакивает, слепо смотря перед собой, начинает выкрикивать никому непонятные указания, требуя немедленно перекрыть вентили с седьмого по одиннадцатый и понизить давление в трубе с охлаждающей смесью. Орк орет, уточняя координаты подлетающей бригады ремонтников, требует предупредить нижние уровни о несущейся волне ядовитой жидкости.

Ничтожный червь, получивший от более успешного друга полтаблетки мемваса, лежа на полу в луже дерьма и мочи, видит себя стоящим за барной стойкой, он умело работает шейкером, разливает коктейли, сдержанно улыбается роскошно одетым дамам и господам, мельком слышит голос знаменитой ведущей, открывающей ежегодную двадцать четвертую церемонию по награждению…

Полурослик, прямо за ужином отключается от реальности Окраины и обнаруживает себя стоящим в задних рядах огромной нервно колышущейся уличной толпы, перекрывшей центральную улицу. Они все как один смотрят на огромные мерцающие экраны – с них говорят о том, что есть способ спастись. Но для этого придется поступиться многим, придется добровольно отказаться от всех гражданских прав, от…

Воспоминания…

Одна беда – воспоминание появляется, будоражит, а затем бесследно стирается из памяти. О его же собственных воспоминаниях гоблину рассказывают те, кто был рядом во время флешбэка и слышал его слова. Иногда это был только диалог – с начальником, с женой, любовницей, парковщиком, клерком… И попавший во флешбэк зачастую передавал диалог, говоря за каждого из собеседников, будь то мужчина, женщина или ребенок. Он понижал и повышел голос, начинал частить, хрипеть, пищать, плакать и смеяться. Его лицо меняло десятки выражений за минуту – он жил ускоренной жизнью, проматывая получасовое воспоминание за пару минут. Кто-то в красках описывает место, где он когда-то был: величественные здания из стали, стекла и бетона, возносящиеся в серое туманное небо на километры; долины и холмы, покрытые мертвой серо-бурой землей; химически зеленые моря с черной пеной…

Очнувшись же, он не помнил ничего. Но всей вновь оскопленной душой ощущал – только что, буквально на секунды, мемвас вернул ему некогда забранное, заблокированное. Мозг трясся в пароксизме ментальной жадности – верни! Верни! Заполни пустоту, сука! Верни! И единственное, что хотел гоблин, орк или кем бы он там ни был – еще одну таблетку мемваса прямо сейчас. А лучше две – тогда приход ярче, сильнее, чаще! Три таблетки – это уже смерть.

Пока мы сидим сейчас в этом ночном коридоре, немалое число гоблинов видят радужные сны, живут в своих собственных отнятых воспоминаниях. А очнувшись, они ищут солы на мемвас и с такими же как они обсуждают способы продления и учащения воспоминаний, разрабатывают странные курсы приема таблеток – целая сразу, через три часа половину, через два еще половину, очнувшись, выпить сладкого компота, после чего рассосать под языком еще половину. Ни в коем случае ничего не есть. Надо быть голодным! Когда голодный – приход ярче!

И пусть частично, но этот метод срабатывают – воспоминания остаются в мозгу так долго, что хотя бы их часть «перезаписывается» мозгом. Старое становится новым и никуда не уходит. К тебе возвращается крохотная частичка прошлой жизни. И с каждым новым приемом кайф становится все слабее, а воспоминания чуть дольше.

Наркотик ли это? Или кайф – всего лишь не устраненная или специально оставленная побочка?

Не понять. Но мемвас уже покорил Окраину.

– Вот что такое мемвас, убийца, – поморщившись, старый орк потер ушибленный затылок, облизал мизинец с размозжённым ногтем. – Как тебя зовут?

– Тебе же выгодней не знать мое имя и номер.

– Я умру. Мы оба это знаем. Сначала верил. Казалось, есть шанс. Но нет… шансов у меня нет. – усаживаясь, сказал орк и заглянул мне в глаза. – Имя?

– Оди.

– Мое имя уже не надо никому. Тем более здешнее. Прежнее не помню. Но в воспоминаниях я был водителем воздушного лимузина. Возил важных господ с одной крыши на другую, парковался рядом со сверкающими над облаками поднебесными оранжереями. Сквозь их стекла видел сотни больших оранжевых плодов, покачивающихся на усыпанных листьями ветвях. Видел детей – своих, играющих внутри бетонных коробок с торчащими из стен уродливыми металлическими грибами фильтров, и чужих, там наверху, бегающих в садах по усыпанным белым песком дорожках… Раз уж мне не жить – позволь уйти иначе. Три… нет… четыре таблетки мемваса, пару глотков воды. Больше не прошу ничего.

Я заглянул в глаза старого орка. Посмотрел на внимательно слушающего Баска. Оценил наше местоположение. Медленно кивнул.

– Хорошо. Тебе повезло, старик – таблетки не с нами, но неподалеку. Баск. Посторожи.

– Сделаю.

– Главное, не делай глупости, старик.

– Я не шевельну и пальцем. Мемвас… четыре таблетки. Хочу снова увидеть…

– Ты все рассказал про Тролса и дорогу к нему?

– Все, что знал.

– Подними руки, привяжу их чуть иначе. А той мой друг слеп…

– Я же сказал – я не…

Всхлипнув, старый орк дернулся… и безвольно уронил голову на грудь. Не вынимая засевшего между ребер ножа, приподнял голову, закрыл ему глаза.

– Извини, старик. Тебе не повезло.

Таблетки на самом деле рядом. Четыре минуты туда – столько же обратно. Ну пара минут у капсулы. Но это беготня по коридорам, лишнее привлечение к себе внимания. Оставление живого противника рядом со слепым необученным парнем и нервной девчонкой, стоящей на стреме. На такое я пойти не мог. Даже ради его воспоминаний о поднебесных оранжереях и детях, играющих в бетонных коробках…