Честное пионерское! Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 22

Предприимчивые жители Великозаводска, безусловно, рассчитывали на ответные «презенты» от своей заграничной родни. А потому везли с собой помимо прочего (водки, матрёшек) товары «ручной работы»… которые они приобретали в том числе и у меня. Массовый спрос на плетёные изделия продержался недолго — меньше двух лет. Но я один из первых в своём районе города завалил комиссионки всевозможными панно и прочими сплетёнными из доступных мне материалов вещицами.

Деньги тогда хлынули в мои карманы полноводной рекой (от которой шли ответвления и в тётушкин бюджет). Помню, как за короткое время осуществил все свои материальные мечты: купил «навороченный» фотоаппарат «Зенит-ЕТ», фотоувеличитель, двухкассетный магнитофон «Голдстар» и даже видеомагнитофон (тоже голдстаровский) (импортную технику «брал» в той же комиссионке, куда приносил товары собственного производства). Моя фантазия тогда быстро истощилась — я открыл сберегательный счёт в банке (где мои деньги вскоре и «сгорели»).

Горшок с геранью легко поместился в плетёной подвеске (под него я и подгадывал её размеры). Я прошёлся взглядом по блестевшим на свету белым полипропиленовым верёвкам, завязанным в разнообразные узлы (я уже не помнил названий узлов) — проверил качество своей работы. Не нашёл к чему придраться (разве что к покрасневшей коже на пальцах и ладонях; но это были те самые жертвы, на которые мне пришлось пойти). Вынул из пылившегося под кроватью чемодана молоток — безжалостно вколотил в оконную раму гвоздь.

Первая подвеска с цветком заняла своё место на окне — в качестве выставочного экземпляра. Я кивком одобрил её товарный вид. Смотрелась она вполне сносно, нарядно: заметно преобразила невзрачную обстановку в моей спальне — внесла в неё праздничный элемент. Я признал, что знания из прошлой жизни сохранил (чтобы там мне ни говорили о потере памяти). А навыки плетения — дело наживное. Время на то, чтобы их вновь обрести, у меня в распоряжении имелось (недели две — так точно).

— Как тебе? — спросил я.

— Здорово! — сказал Надя. — Какой же ты у меня молодец!

Надежда Сергеевна сграбастала меня в объятия, прижала тёплые губы к моему лбу.

Я не представлял нынешнюю стоимость подвески для кашпо. А на цены конца восьмидесятых годов не ориентировался (ажиотажный спрос рождал не только предложение, но и повышал стоимость товаров). За сколько бы в те годы ни покупали мои работы, но тогда — это не сейчас. В нынешние времена советские граждане скорее попытаются скопировать моё изделие, а не приобрести его (хотя большинство горожан предпочло бы его «спионерить»). Потому я прикидывал, что получу «всего» рубль с одной единицы продукции. И это лишь в случае, если моя задумка выгорит. Но я почти не сомневался в удачном исходе «дела».

До захода солнца я в первый день работы сплёл ещё две подвески. При том, что около часа бродил с Надей под руку по улицам Великозаводска. Далеко мы не ходили. Прогулялись вдоль главной улицы. Я полюбовался вывесками магазинов с говорящими названиями: «Обувь», «Одежда», «Кожгалантерея», «Хлеб», «Книги». На обратном пути, будто невзначай, забрели во двор отцовского дома — там я понаблюдал за игрой двух старшеклассников в настольный теннис (папу или… Пашу Солнцева я так и не увидел). А в воскресенье утром я впрягся в работу уже «по полной программе», на что меня простимулировал ещё и «бутерброд с сахаром».

Подобное блюдо уже бывало в моём рационе — в детстве, когда у тётушки случались «трудные времена». Тогда я брал кусок хлеба, посыпал его сахаром (смачивал водой — чтобы сахар не осыпался на стол). Блюдо получалось калорийным, да и казалось поначалу вкусным. Теперь же оно у меня прочно ассоциировалось с теми самыми «трудными временами», которые наступили и у нас с Надей (плавленый сырок и пельмени мы съели ещё вчера). Не знаю, что Надежда Сергеевна прочла в моём взгляде (я её не упрекал и не стыдил), но она тут же виновато пообещала завтра занять «у девчонок» «десятку» до получки.

Я похрустел сладкими хрусталиками сахара — пошёл работать.

Отсутствие интернета я посчитал главным и самым значимым отличием первой половины восьмидесятых годов от того времени, когда мой автомобиль столкнулся с лесовозом. Именно об этом я размышлял, сидя на кровати. Однообразными движениями переплетал жёсткие нити, отбрасывал их в стороны. И думал о том, что моя новая реальность отличалась от прежней жизни, в первую очередь, отсутствием доступа к информации. Я не имел возможности «сунуть нос» в смартфон или планшет и узнать последние новости, результаты футбольных матчей или прогноз погоды. Я не мог посмотреть примерную стоимость тех же подвесок, изготовленных техникой узелкового плетения (ни в стране, ни даже в Великозаводске).

Я сидел в квартире Нади Ивановой, будто запечатанный в консервной банке. Всё, что было мне здесь доступно — это вид из окна, скудный набор неинформативных телепередач и бессмысленные разговоры проживавших этажом выше соседей. Радиоприёмник вещал о достижениях рабочих и колхозников, а ещё он напоминал о постановлениях очередного съезда КПСС. Надя изредка разговаривала с приятельницами по телефону, но я был лишён и такого источника информации. Хотя вчера я всё же вновь проштудировал газеты. Но заинтересовался лишь спортивными колонками; а в передовицах («Пятилетке — ударный труд!», «Порядок на дорогах», «Наступательность нашей идеологии») не нашёл ни слова об Афганистане.

Первую же подвеску я в воскресенье изготовил за два часа. Особенно не торопился, работал спокойно, слушал звучавшие из радиоприёмника мелодии. Надя уже не сидела рядом со мной, как вчера — занималась своими делами (изредка интересовалась, не пора ли мне отдохнуть). Но я вошёл в ритм — расслабляться пока не собирался. Успел завершить плетение второй за сегодняшний день подвески до обеда. Суп без мяса вдохновил меня на новые подвиги: на плетение третьей подвески я потратил чуть больше полутора часов. После чего поддался на уговоры Надежды Сергеевны — прогулялся вместе с ней на «свежем воздухе». В этот раз мы снова прошлись мимо отцовских окон. Я увидел в окне своей бывшей спальни серьёзное лицо Павлика Солнцева — парень не обратил на нас внимания.

На «расчётную мощность производства» я вывел своё домашнее предприятие лишь во вторник.

В среду не без проблем повторил это достижение (побаливали заклеенные пластырем раны на руках).

А с четверга семь сплетённых за день подвесок стали обыденностью.

У моего предприятия случился вынужденный простой — с полудня субботы (четырнадцатого июля — в этот день в той, в прошлой моей жизни, умерла Зоя Каховская), в воскресенье и до вечера понедельника: закончился шнур. Надя ещё в четверг ходила к соседке; и та обещала принести с работы две бобины полипропиленового шпагата, но не смогла — клятвенно заверила, что добудет шнур в понедельник (не бесплатно — за два рубля). Потому я почти три дня бездельничал: листал книги, прогуливался, болтал с Надеждой Сергеевной.

Но шестнадцатого июля, вечером, снова впрягся в работу. Надя к тому времени посматривала на меня с подозрением, едва ли не испугано. Потому что куча сложенных горой на письменном столе готовых изделий становилась всё больше. Мне уже не удавалось прятать от Мишиной мамы свои изувеченные жёстким шпагатом руки. Но я не слушал её призывов «остановиться» — вновь и вновь нарезал нити для очередного изделия. Сам себя успокаивал тем, что моя «каторга» скоро закончиться — Надя моим заверениям уже не верила.

Я почти не ошибся с подсчётом отведённых мне на работу дней.

Двадцать второго июля я завершал плетение шестьдесят восьмой подвески. Бросил её на стол. Едва успел приступить к следующей, когда пришла Елизавета Павловна Каховская.

Глава 8

В пятницу Надежда Сергеевна получила аванс — пятьдесят четыре рубля (из которых сразу же отдала пятнадцать рублей долга). В нашем холодильнике вновь появился кефир — в морозилку отправились дожидаться своей участи две пачки пельменей. Субботним утром Надя съездила на городской рынок. Меня с собой не взяла, да я и не рвался трястись больше часа в троллейбусе. Среди немногочисленных покупок, что вручила мне по возвращению Мишина мама, я увидел с полкило творога и «мохнатую» курицу (Иванова продемонстрировала мне её горделиво, словно хвасталась охотничьей добычей). Эти продукты обещали внести в наш рацион разнообразие — мне уже поднадоели посыпанные сахаром серые макароны.