Теперь ты моя (СИ) - Сова Анастасия - Страница 17

Вспоминаю все нелицеприятные прозвища, пока тяну потяжелевшие руки к груди.

Между ног горячо и влажно. Я чувствую это несмотря ни на что.

Обхватываю грудь ладонями, и приминаю.

Это оказывается слишком сладко, и я с трудом сдерживаю стон, что рвался наружу.

– Соски покрути.

Сглатывая захватываю напряженные вершинки пальцами.

Они пускают острые токи прямо вниз, где и так уже неприлично тянет.

Кручу горошинки, и сама получаю от этого грязное удовольствие. Не хочу, чтобы так было. Хочу ненавидеть и страдать.

– Да, малышка… – хрипит Максим. – Мне нравится… Сам хочу подразнить твои маленькие сосочки. Но это позже. Сейчас у нас есть дела поважнее. Ты же помнишь на чем мы закончили?

О Господи! Я помню. Конечно помню. Но предпочла бы, чтобы память меня подвела хоть сейчас.

– Тогда вставай на колени, и открывай свой дерзкий непослушный ротик.

Нет! Нет! Я не хочу этого делать! Не собираюсь!

Мне хочется прокричать это Максиму в лицо. Заорать в порыве ярости о том, как сильно я его ненавижу!

Животное!

Беспринципный мужлан!

– Не вижу должного рвения, жена, – саркастично усмехается мужчина. – Не заставляй меня повторять дважды. Это может плохо кончиться.

Теперь живот начинает сводить от страха. В груди как-то странно трепещет, а к горлу подступает навязчивая тошнота.

– Мой папа, – заявляю я, как можно более уверенно, просто потому, что больше не могу молчать.

– … с большим удовольствием посмотрит на наши развлечения, малышка, – бандит заканчивает за меня фразу.

Мои глаза округляются. О чем он говорит? Папа бы никогда…

Телефон в руках Максима точно из воздуха возникает. Я слышу звук включившейся камеры. Он направляет ее прямо на меня: раскрасневшуюся и запыхавшуюся от возмущения. Голую. Малюсенький белый треугольник, едва прикрывающий лобок – не в счет.

Хочу ещё что-нибудь возразить, но язык не слушается. Он прилип к небу, и я слова не могу произнести.

Горло будто проволокой колючей перетянули.

– Красивая… – вдруг говорит мой муж, подойдя ближе.

Он продолжает наводить на меня телефон, то и дело акцентируя внимание на разных участках тела.

Остановившись на груди, захватывает пальцами сосок.

Стон наслаждения слетает с моих губ, когда жесткие подушечки касаются налившейся напряжением горошины.

Я даже голову откидываю назад от переизбытка чувств.

– Давай, Аля, покажи своему папуле, с каким удовольствием ты будешь ублажать мужа, стоя на коленях.

Меня от этих слов возвращает в сознание, но опомниться я не успеваю, потому что, схватив мои волосы, Максим рывком усаживает меня на колени перед собой.

Только теперь начинаю брыкаться и вырываться изо всех сил, несмотря на все угрозы мужа.

Луплю его торс кулачками, дергаюсь в стальном захвате, больно натягивая волосы.

Реакция мужчины не заставляет себя долго ждать. Он реагирует почти мгновенно. Скручивает меня в бараний рог и кидает на кровать лицом вниз.

Я даже перевернуться не успеваю, как оказываюсь придавленной к матрацу его горячим твёрдым телом.

Даже вдох нормально сделать не получается от тяжести, что нависла надо мной капканом.

Максим коленом раздвигает мне ноги, и не дает свести обратно, зафиксировав. Хуже положения, чем у меня сейчас, просто придумать невозможно.

Беззащитная и доступная.

Там, между ног, сильно пульсирует. Почти невыносимо терпеть.

Я просто взорвусь, если…

– Ааах… – стону в подушку, когда чужие пальцы касаются тонкой ткани трусиков.

Эти ощущения уже запредельны. Но монстр и не собирается останавливаться.

Он отодвигает насквозь мокрую полоску стрингов в сторону, оголяя мои, совершенно точно распухшие от возбуждения губки.

Каждый мой стон утопает в мягкости подушки, пока сильные пальцы скользят по розовой мякоти.

Я уже не чувствую ненависти. Только его прикосновения. Острые и яркие, грозящие потерей сознания.

– Какая ты приветливая девочка… – шепчет мне на ухо Максим. – Такая горячая, такая сочная… Даже не смей больше врать, что не хочешь.

С этими словами мужчина пальцем разводит складки в стороны. Скользит между ними чувственно и медленно, а потом внезапно погружает его в меня на всю длину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если бы могла – в горло бы закричала. Я никогда не была с мужчиной, и такого никогда не испытывала. Даже не думала, что все именно… так.

Его ласки внутри меня сладкие и мучительные одновременно.

Все мысли из головы давно улетучились. Я ничего не соображаю. Качаюсь на волнах постыдной ласки, едва заметными движениями бедрами, выпрашивая еще и еще.

Где-то внутри меня зарождается странное чувство. Оно разрастается, с каждой секундой, раскрывается подобно цветку.

И я больше не могу отвлечься на что-то другое. Нет ничего. Только я, постыдная ласка, и тело, готовящееся к взрыву.

Меня подбрасывает так сильно, что я забываю на какой планете живу.

Придавленная к кровати мускулистым телом, вытягиваюсь в струну.

Меня насквозь пронизывает разрядами удовольствия. И, кажется, им просто нет конца.

Когда же все заканчивается, я обмякаю на кровати, полностью расслабленной.

ГЛАВА 13

Аля

Максим освобождает меня от веса своего тела.

Я так и продолжаю, распластавшись, лежать на кровати.

Мне не хочется вставать. Да и сил нет.

Мое тело все еще подрагивает отголосками удовольствия, и я не могу поверить, что все это случилось со мной.

Теперь проблемы кажутся какими-то неважными. Я будто выплеснула все напряжение, которое во мне накопилось.

Расслабилась.

Спасительную баюкающую тишину нарушает входящий вызов на мобильный Максима.

– Слушаю, – он недоволен. Да и кому понравятся столь поздние звонки? Обычно они не сулят ничего хорошего. – Буду.

Его короткий односложный ответ говорит о том, что я права – полученная информация мужчину не порадовала, только разозлила.

– За дверью душ, – говорит он мне. – Там есть все необходимое. Помойся и ложись спать. Завтра можешь спокойно перемещаться по дому. Можешь погулять. Только без глупостей. Сбежать все равно не выйдет, а бесполезные попытки станут прямой дорогой в подвал.

Веки тяжелеют. Глаза закатываются. Сон начинает рубить не по-детски.

Я вообще плохо соображаю, что Максим там наговорил. Разве, это имеет значение?

Мужчина, кажется, копается в шкафу, а потом покидает комнату.

Я окончательно расслабляюсь, и проваливаюсь в царство Морфея, так и не поднявшись с кровати.

Просыпаюсь я так же одна. Видимо, так и проспала всю ночь.

Правда, теперь я почти по шею закутана в шелковистое, теплое и приятно пахнущее свежестью одеяло.

Поначалу даже кажется, что я дома. Хочется вскочить с кровати и возмутиться: «Ну, что за дурацкий сон мне приснился?!».

Только когда распахиваю глаза, понимаю, что никакого сна тут не было и в помине. Я заперта в чужом доме. Без прав. Без шансов.

Меня лапал руками мужчина, которого я ненавижу! Который обманом втерся ко мне в доверие, а потом нагло присвоил.

А вчера… Вчера я кончила от его пальцев, как какая-то шлюха. Я стонала в подушку, извивалась под ним и мечтала только о том, как бы кончить поскорее.

От его рук. От его ласк. Этого мерзавца. Красивого до жути. До одури сексуального, но слишком ненавистного мне.

Мне кажется, я до сих пор чувствую эти импульсы, которыми вчера взорвалось все тело.

Каждая клеточка пульсировала от оргазма. Каждая моя частичка благодарила этого мудака за удовольствие, за ту грязь, что он сотворил со мной.

А сейчас, вспоминая об этом, я вовсе не чувствую отвращения, хотя должна. Я ощущаю, как внизу снова тяжелеет от этих мыслей.

Похоть, поселившаяся во мне, требует продолжения. Просит утолить голод, который породил этот ненавистный мною мужчина.

Кошмар какой-то!

Только теперь я иду в душ.

Судя по тому, что я все еще здесь, папе не удалось добраться до меня.