Те, кого нет (СИ) - Климов Андрей - Страница 27

Она вообразила. Но уже по инерции. Родион все еще продолжал насчет японских карпов, а Марта и думать о них забыла. Ниже по участку, вплотную к стене ограды, располагался просторный полосатый навес. Под ним в два ряда стояли столы, а неподалеку у кирпичного очага для барбекю стоял ее отец, беседуя с какой-то девушкой.

Ее фигура и прическа неожиданно показались Марте знакомыми. Она только успела спросить себя, где могла ее видеть, как девушка отвернулась, присела, как бы что-то отыскивая в траве, а потом быстро ушла.

— Кто это был? — перебила она Родиона.

— Где? — Он встрепенулся, быстро взглянул в ту сторону и почему-то смутился. — А, это… Мать наняла помочь с хозяйством.

— Значит, прислуга? — с подковыркой спросила Марта. — Как у господ?

— Ну что за чепуха? — возмутился Родион. — Какие господа… Сама видишь — весь дом на ушах. Человека просто пригласили помочь.

Марта помахала отцу, и он тут же поманил ее к себе.

— Ты чего не в духе? Киснешь? — с ходу поинтересовался Федоров.

— С чего ты взял? — удивилась Марта. — Все в порядке, пап. Спроси хоть у Родиона. Родя, скажи!.. Послушай, а как ты думаешь, мы сможем здесь переночевать? Тут столько всякого…

— Н-ну, я не знаю, Марта, — растерялся отец. — Мы вроде ни о чем таком не договаривались.

— Оставайтесь, дядя Сережа. Я думаю, родители будут только рады.

Он не успел ответить, потому что Марта вдруг с вызовом воскликнула:

— Послушай, а как тут очутилась невеста нашего дорогого Валентина Максимовича?

— Ты кого имеешь в виду? — удивился Родион.

— Девушку. Ту самую.

— Наташу?!

— Да не помню я толком, как ее звали. В общем, недели две тому… Пап, ну та, что ночевала в комнате у Валентина, — это же она, да?

— Наташа не невеста твоего дяди.

— Ну вот, я же тебе тогда так и сказала: он все врет и никогда на ней не женится…

— Вы это о ком? — ошарашенно спросил Родион. — О Наташе?

Марта презрительно фыркнула, а ее отец, которому весь этот разговор явно был не по душе, сменил тему:

— Знаете, ребятки, мне тут поручили очаг, а я в этом деле полный чайник. Ты, Родион, сможешь помочь?

— Не вопрос, дядя Сережа. А где отец?

— Занят. Кто-то к нему приехал. В том и загвоздка… Так с чего начинать?

— Да ни с чего, — сказал Родион. — Мы сами управимся. Да и не надо его спешить разжигать, все прогорит к чертям. Мы тут немножко прогуляемся, а потом займемся. Идем, Мартышка, посмотрим цесарок, а потом я тебя познакомлю с Хубилаем.

— Отлично, — с нескрываемым облегчением вздохнул отец.

— А это кто — Хубилай?

— Пес. Ты его видела, когда мы приехали. Смирный и умница. Вроде тебя.

— Ну, это мы еще посмотрим, кто тут у нас смирный, — быстро возразила Марта.

Цесарки в просторной клетке по другую сторону гаража ей не понравились. Серые в крапинку упитанные птицы толпились, расшвыривая крепкими красными лапами зерно, просовывали сквозь сетку голые шеи, украшенные неприятными на вид наростами, и норовили клюнуть. Крючковатые клювы щелкали, как хирургические зажимы.

— Мать вбила себе в голову, что их яйца — лучшее средство от аллергии. Хотя никакой аллергии ни у кого нет. И вдобавок от них смердит.

Родион покрутил носом и покосился сверху на макушку Марты. Они обогнули гараж и пересекли выложенную плитами площадку.

Хубилай и в самом деле оказался симпатягой — в отличие от монгольского хана, чьим именем его припечатал Смагин-старший. Добродушный, обалдевший от жары, он с первой минуты признал Марту за свою. Родион выпустил пса из вольера, и тот на радостях пошел нарезать вокруг галопом петли, колотя направо-налево хвостом, а под конец наподдал Марте под колени кудлатой короткоухой башкой размером с ведро.

Она с хохотом присела, едва удержавшись на ногах, но все же стало жутковато — уж очень он был большой, а сахарно-белые клыки в улыбающейся слюнявой пасти торчали, как у того тигра, чья лапа висела в кабинете Смагина-старшего.

Родион фамильярно затолкал пса обратно в вольер, и они направились к воде, миновав по пути навес и очаг.

Эта Наташа больше не показывалась, и Марта пожалела, что не сумела разглядеть ее получше.

Дорожка, покрытая серым, плотно укатанным гравием, огибала газон с можжевельниками и форзициями, а затем тянулась вдоль берега параллельно густым зарослям тростника, за которыми и начиналось собственно озеро.

Тростник, пояснил Родион, не скосили специально. Ему предназначалась роль живой изгороди, маскирующей территорию Смагиных от любопытных глаз с воды. Только там, где решетчатый деревянный настил от бани спускался к берегу, в зарослях был прорублен неширокий проход. Настил переходил в прочную кладку из дубовых плах. Над кладкой горбилась дуплистая ива, почти не дававшая тени, а в проходе плясала рябь, слепя солнечными зайчиками. В жаркой дымке над водой маячил противоположный берег.

Мелкие волны поднимали глинистую муть, но дальше вода была чистая, слегка зеленоватая.

Марта успела вспотеть, и ей сразу же захотелось залезть в озеро, но вместо этого она поднялась на кладку и пошлепала к дальнему концу, где были причалены две «казанки» и яркий, цвета яичного желтка, небольшой моторный катамаран. Рядом с катамараном спускались в глубину покрытые зеленью ступени с перильцем. Проход в тростнике здесь расширялся, открывая простор.

Марта заколебалась — соблазн поплавать был велик. Но она знала, как Родион носится с катамараном, подаренным ему отцом сразу после успешной сдачи экзаменов в институт.　

— Отличная у тебя лодка, — начала она, постукивая носком кеда по желтому поплавку с надписью по трафарету «К-435». — А почему у нее такое странное название?

— Это никакое не название, — Родион тут же раздулся от гордости. — Регистрационный номер. А название я так и не придумал. Хочешь, назову «Марта»?

— Этого только не хватало, — фыркнула Марта. — И мотор у него есть?

— Спрашиваешь! — Он спрыгнул с кладки на гулко отозвавшуюся палубу. Катамаран покачнулся. — Только не бензиновый. Бензиновые на наших озерах под запретом. Хочешь, прокатимся?

Она сначала пожала плечами, потом подумала и согласилась.

Родион стал отвязывать чалку.

Марта спустилась на палубу и забралась в углубление кокпита между поплавками. Здесь находились два жестких пластиковых сиденья, рулевое управление и приборный щиток. Как в машине, только кнопок поменьше. Слева, в специальных зажимах, — пара коротких весел с широкими лопастями.

Родион откинул какой-то лючок на палубе, пошуровал в глубине и, отдуваясь, плюхнулся рядом с Мартой.

— Сейчас! — пообещал он. — Держи пальцы крестом.

— Зачем? — спросила она, с любопытством следя за его манипуляциями.

— Затем. Я уж и не помню, когда аккумулятор подзаряжал. Хотя, если он выдохся, никакой крест не поможет.

Он ткнул в кнопку на щитке, и стрелка на круглой шкале прибора качнулась, пошла вправо и встала рядом с зеленой чертой.

— Смотри-ка, — с облегчением произнес Родион. — Девяносто процентов. Хоть на Канары.

Он сунул руку в недра приборного щитка и что-то нажал. Открылся потайной бардачок — там лежали бумажки, обернутые прозрачной пленкой, фонарик и пара резиновых перчаток.

— Что это у тебя? — Марте было жарко, солнце стояло прямо над головой.

— Документы. Тут рыбнадзор лютует, без удостоверения можно залететь. Я человек рассеянный, Мартышка, а матушка моя утверждает, что еще и инфантильный. Знаешь, что это значит?

— Знаю.

Он поднялся, чтобы оттолкнуть катамаран от кладки, а когда образовался просвет между досками и желтым поплавком, сел на место и запустил мотор. Катамаран начал грузно разворачиваться тупым носом к озеру, мотор тихонько ворчал, плескалась вода.

Марта обернулась.

На берегу под ивой сидела неизвестно откуда взявшаяся Наташа. В узком светлом платье и темных очках. Платье было короткое, из-под него были видны острые, плотно сдвинутые колени. Девушка курила, коротко затягиваясь и отгоняя дым от лица узкой ладонью.