Тихоня для бабника (СИ) - Корк Ольга - Страница 41

– Уль, – под руками скрипнула оплетка руля, – ты что-то знаешь?

– Откуда? – искренне удивилась. – Я просто думаю, что у любого поведения человека есть причина.

– А узнать причину…

– Можно поговорив. Да, Стас. Но тебе же это не нужно, правда, она же просто назойливая посетительница твоего спортзала.

– Улька, иди ты на фиг, – устало прозвучал голос Герасимова через двадцать минут, – я теперь выкинуть не могу из головы, почему Череповец так себя ведет!

– Извини, – спрятав улыбку в воротнике свитера, посмотрела на Стаса, – о чем-нибудь еще поговорим?

– Давай только о тебе в этот раз. Ты голодная?

– Очень!

И мы говорили. Говорили пока ехали, когда сделали остановку у небольшой кафешки, в которой решили перекусить, а в итоге с удовольствием съели по две порции домашнего борща. Настоящего. Его подавали в глубоких чашках, на деревянной разделочной доске. На ней же лежал свежий зеленый лук, несколько очищенных зубчиков чеснока и, боже мой, я чуть слюной не подавилась, мелко нарезанное соленое сало!

Так Стас узнал мою страшную тайну – я обожала сало, но ела его редко. А я увидела, с каким аппетитом он ест такую, казалось бы, обычную, домашнюю еду.

И решила чаще приглашать его в гости.

Стас спрашивал – я отвечала, хотя и ему досталось немало вопросов. С Владом мне было легко общаться, наверное, потому что он был мне ровесником. Со Стасом… Я не ожидала, что мы с ним сможем так общаться. Он на десять лет старше меня, какие темы нам обсуждать? Но оказалось, очень многие.

– Знаешь, Ульк, – задумчиво протянул Герасимов, снова сидя за рулем, – я всегда мечтал, что мама с папой подарят мне младшую сестренку. Даже письмо Деду Морозу писал.

– И как?

– Ну вот, видимо, на тридцать седьмом году жизни дождался, – Стас хохотнул, – не то,

чтобы родную, но очень классную.

Казалось бы, обычные слова, но они растрогали меня до слез. Чертовы гормоны, опять! Не знаю как, но из моих всхлипов, смеха и дружеских объятий он понял главное. И это не то, что мне хотелось ему сказать.

– Улька, ты беременна! – он не спрашивал, он утверждал.

– Я знаю, – всплеснув руками, прикусила губу от досады, – поэтому я как лейка!

– Сергеев счастливчик. Уль, блин, поверить не могу, Ромка станет папкой! Офигеть. Будет по квартире у вас бегать маленький человек!

Стас включил аварийку и, остановившись у обочины, обнял меня, крепко, но очень

бережно.

– Поздравляю вас, мелкая!

Обняв Стаса в ответ, я взяла и честно призналась:

– Это не Ромкин ребенок.

Герасимов, нужно отдать ему должное, даже не дрогнул, только чуть отстранился от меня и посмотрел в глаза.

– Он знает?

– Конечно, знает. Я не собиралась и не собираюсь обманывать твоего друга, Стас.

Меня снова обняли, как будто я действительно была младшей сестренкой. Мелкой. Только с очень взрослыми проблемами.

– Расскажешь?

И я рассказала. Может, не так подробно, как Роме, но рассказала. А главное, смогла

обсудить то, что не давало мне покоя уже полторы недели. С того вечера, когда мы с Ромой случайно встретили Доронина.

***

– Ро-ом? – зайдя в квартиру, негромко позвала Сергеева.

Судя по счастливому повизгиванию Зевса и тихому бу-бу-бу Ромкиным голосом из

гостиной, эти двое даже не заметили моего прихода. И не услышали крика, что совсем уж странно. Хотя, с другой стороны, Зевс скучал, так отчаянно скучал все дни без Ромы, что я не удивлюсь, если он сейчас лежал на нем и жаловался! На меня, потому что мало с ним играла; на мою маму, потому что сказала, что кто-то слишком хитрожопый и не отдала ему весь пакет купленных косточек; даже на дворовых псов, которые прекратили с ним воевать, полностью признав в нашем громовержце вожака. Зевсу было скучно, но скучал не он один. Стоило мне остаться в квартире одной, как я поняла, осознала, сколько места в моей жизни занял собой Ромка. Наконец-то смогла до конца разобраться в себе и понять: да, страшно, да, неожиданно, но я люблю его. Люблю так, как не могла и мечтать полюбить в своей жизни. И уж тем более не в такое время. Покорил, приручил, убедил, завоевал. Мой Ромка.

Замерев в дверях гостиной, я смотрела на мужчину, развалившегося на полу, и счастливого пса, передними лапами умостившегося на хозяине.

– Парень, это было так круто, ты даже не представляешь. Не только работа, всё.

Переговоры, встречи, знакомства, постоянно какое-то движение. Я как будто крылья

раскрыл за долгое время, – Ромка тихо делился своими эмоциями с псом, – ты пойми меня правильно, братан, жить с девушкой вместе тоже круто. Тем более с Улькой, ну… Зевс, ты ж сам знаешь, это Улька, ее нельзя не любить…

Я не хотела подслушивать их мужской разговор, правда не хотела, и уже собиралась

обозначить свое присутствие, но Рома заговорил дальше и я замерла:

– Ромашку нашу хочется спрятать от всего мира и не давать в обиду, вот только,

оказывается, что я сам от мира прятаться не готов. Не могу, Зевс. Он огромный и мне он нравится, Ульку пугает, девчонка же, тем более столько натерпелась, а я кайфую от его возможностей, понимаешь, братан? И что вот нам с этим делать, мм, морда наглая?

Рома потрепал Зевса за ушами и тот ласково ткнулся ему в плечо.

Тихо шагнув назад, я ушла на кухню. Дурацкие гормоны, не хочу, чтобы Сергеев видел, как я в очередной раз реву!

Конечно, ему со мной скучно дома сидеть, это я знала и без услышанного. В Ромке энергия всегда била ключом, в каждом движении легко угадывалось желание жить и наслаждаться жизнью. Это то, что заставляет тянуться к нему, огонь, горящий в нем, жадность до жизни. Смеяться – громко, злиться – не скрываясь, радоваться так, чтобы все вокруг это видели и плевать, что они видят. Он умел жить чувствами, и мне безумно, отчаянно хотелось научиться так же. Перестать бояться, перестать оглядываться и вздрагивать от любого телефонного звонка, потому что первая мысль "Что-то случилось!".

И как бы я ни любила Ромку, и как бы он ни старался отдаться нашим отношениям, держать его дома, пытаться изменить, было бы неправильно. Да и не получилось бы. Вот он вырвался на "свободу", хотя это был его выбор оставаться со мной, а не ехать с друзьями на встречу, он всегда выбирал меня, а теперь оказывается, что меня нужно засунуть в карман, а самому гулять.

Обида, неправильная, нелогичная, иррациональная, занозой засела в сердце. Я понимала, что не имею права обижаться, ведь все, что говорил Рома там, в гостиной, было отражением моих мыслей, но тем не менее обижалась и в первую очередь на то, что с Зевсом он смог поделиться своими эмоциями, а я…

– Улька! – теплым дыханием обдало шею и родные, такие любимые руки сомкнулись на талии. – Маленькая, как же я соскучился!

– И я скучала, – потерлась виском о колючую щеку, – но решила не мешать вашим

обнимашкам с Зевсом.

Украдкой вытерла мокрые щеки и откинула голову на широкое плечо, подставляя шею под жадные губы. В любви Рома тоже был жадным, но и щедрым, очень щедрым мужчиной.

– А я тебя ждал, ждал. А вы где-то пропали, Уль, – его пальцы уже пробрались под мою кофту и выводили узоры на коже живота, – дороги совсем плохие?

– Нет, Стас предлагал сбежать с ним и я почти поддалась.

Ну что за глупые вопросы? Можно подумать, я где-то специально задержалась, чтобы

оттянуть нашу встречу.

Укус в плечо и Ромка рычит, вроде в шутку, но судя по ставшим чуть крепче объятиям и

закаменевшему плечу, которое вмиг прекратило быть удобным, Сергеев не оценил мои

слова.

– Улька, – развернул меня к себе и только сейчас я почувствовала за запахами зубной пасты и геля для душа, как и за ароматом собачьего шампуня, тонкий, навязчивый запах алкоголя.

Это не было сюрпризом, он же ходил на корпоратив и явно не только сок там пил.

Но я не смогла сдержаться и чуть сморщила нос, а он, увидев это, нахмурился.

– Романова, мне не нравятся твои шутки!