Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 52

– Смотри туда! – позвал он.

Я вскинула голову и замерла от восторга. Вдалеке освещённая красным солнечным светом высилась огромная гора, на ней блестела небольшая зеркальная площадка. – Это гора Посвящения. Каждый Властитель должен с неё спрыгнуть, только тогда он считается достаточно взрослым, чтобы править.

– А в каком возрасте? – поинтересовалась я, поднимаясь в седле и стараясь лучше рассмотреть отвесную красно-коричневую стену горы.

– В 18.

– А ты когда в первый раз взлетел? – я постаралась не смотреть на Арвиля, понимая, что задаю слишком откровенные вопросы.

– В 15.

– Это как?

Ответа я не получила. Мы въехали в проснувшийся ото сна лес. Солнечные лучи проникали сквозь ветви, изукрашивая траву замысловатыми рисунками. Вокруг галдели птицы, радовались новому дню, уже жужжали шмели и пчелы, собирая цветочную пыльцу из открывшихся, сохранивших ночную влагу бутонов цветов. Мы петляли по едва заметным тропкам, спрятанным за кустами, потом проехали по узкому шаткому деревянному мостку через широкий ручей и оказались перед небольшим лесным озерком.

Тёмная вода, отражала голубое небо и белые пушистые облака, берег зарос осокой и кувшинками, перекрикивались лягушки, по гладкой поверхности плавали дикий утки. Они быстро опускали голову в воду, выныривали, а потом смешно отряхивали пёрышки.

– Красота! – прошептала я, спешилась, подошла к кромке воды и потрогала ледяную воду.

– Что здесь происходит? – раздался голос. Я с ужасом посмотрела в заросли осоки и кувшинок, из воды на меня уставилась длинноволосая женщина, мокрые зеленые патлы с вплетёнными в них водорослями прилипли к лицу, яркие изумрудные глаза блестели от злости, из-под верхней губы торчали верхушки двух тонких длинных клыков, кожа бледная, почти прозрачная. Моё воображение само дорисовало огромный рыбий хвост вместо ног. Помнится, кто-то говорил, что эти дамы очень опасны. Я сглотнула, выдержала секундную паузу, а потом во всю силу своих лёгких заголосила:

– Помогите! Русалка!

Не помня себя, в три прыжка я оказалась в десяти метрах от берега, мелко трясясь и проклиная ту минуту, когда мне пришло в голову довериться Фатиа. Русалка, между тем, так испугалась моего вопля, что ушла с головой под воду и, кажется, не собиралась выныривать обратно. Властитель заливался удалецким смехом, раскачиваясь в седле и вытирая слезы.

– Ты, – заорала я ещё громче, – ты специально меня сюда затащил! Чтобы они мне тут попели, а я бы сама в воду кинулась! Это ход конём! Я раскрыла твой зверский план, я все про тебя знаю! Изувер, запомни: нас много, на моё место придут другие и докопаются до твоих грязных тайн! – Властитель, задыхаясь от смеха, согнулся пополам; я перевела дыхание и собралась продолжить свою обличительную речь, как из воды донёсся спокойный голос:

– Арвиль, где ты подобрал эту истеричку? Она нам всю рыбу перепугала!

Я покраснела от возмущения от шеи до ушей, и даже за ушами. Над водой появились три зеленоволосые головы, все они впились в меня презрительными взглядами.

– Аська, – выдавил Арвиль, – в жизни не видел женщины глупее! Это мои подруги, вы их из Словении выставили, а я их приютил в Фатии.

Весь мой пыл улетучился. Я откашлялась и замолкла. «Ну, что ж, зато поголосила, горло прочистила».

– Арвюша, душка, – позвала одна, самая молоденькая.

Арвюша-душка? Это что-то новенькое!

– Я в Священную Луну замуж выхожу, нам тебя ждать?

Фатиа расплылся в обаятельной улыбке:

– Милая Мария, я всегда рад услужить такой прекрасной даме!

Властитель заигрывает с русалками или мне кажется? Боже, посмотри на мир и ужаснись, куда он катится.

Я уселась на коня, Арвиль махнул рукой:

– Девочки, до свидания!

– Пока, Арвюша, – раздался нестройный хор в ответ.

– Пока, Арвюша, – передразнила я.

– Обиделась что ли? – удивился Арвиль.

– На кого?

– На русалок за «истеричку».

– Да, мне только и осталось, что обижаться на тех, у кого рыбий хвост вместо ног! – зло буркнула я, и пустила коня в галоп.

– Коняшку вечером верну! – крикнула я, не поворачиваясь.

Арвиль даже не пытался меня догнать.

Не смотря на ранний час, город кипел. Фатийцы высыпали на улицы, куда-то спешили, собирались маленькими группками церемонно кланялись, а потом что-то громко обсуждали при этом, яростно жестикулируя руками. Я, вообще, заметила, что данийцы – народ шумный, весёлый и доброжелательный, говор такой быстрый, что приходилось внимательно прислушиваться, чтобы понять, о чём толкует собеседник.

Я тихо ехала по маленьким извилистым улочкам, уставший вспотевший конь лоснился, бока блестели на солнце. Я, наверное, выглядела, как настоящая ведьма: в подвёрнутых до колен портах, ноги в речном песке, рубашка, все ещё влажная, прилипала к телу, волосы высохли на ветру и теперь завивались в тонкие спутанные спиральки. Мне было весело и беззаботно, я смотрела на празднично одетых людей с радостной бесшабашностью.

Главная площадь перед Домом Властителей больше походила на огромный муравейник. Здесь собралась огромная толпа, а в центре, над морем голов, вырастал прекрасный яркий цветок – шатёр. На забор Дома Властителей, воспользовавшись отсутствием стража, забрались мальчишки, пытаясь разглядеть сцену под шатром.

– Что случилось? – крикнула я им.

– Сегодня конкурс, – неохотно отозвался один, не глядя на меня.

– Какой ещё конкурс?

– Рассказчиков, – мальчишка впился любопытным взглядом в фигуру в чёрном одеянии появившуюся на подмостках.

«Ну, конечно, Марлен говорил нам, что спешит на конкурс в Фатию!» – вспомнила я. Значит, он должен быть где-то здесь, он бы точно успел на долгожданное событие, возможно поэт знает, куда запропастился гном. Я выехала на рыночную площадь, где, судя по объявлению, происходила запись участников. Мелкие торговцы, не желающие терять выгодный для заработка день, разложили свои товары. Маленькие лоточки пестрели, украшенные для праздника яркими лентами. В лавке цветочника толпился народ, охапками закупающий розочки для торжественного вручения оных понравившимся сказателям.

На заборе висело огромное изображение четырех страшных рож, я с трудом узнала в них любимцев публики «Весёлых баянов», вечером после конкурса на площадке большого шатра должно было пройти первое грандиозное выступление. Я ещё с минуту полюбовалась на перекошенные лица с глазами навыкате, и почувствовала болезненный укол ностальгии и грусть о Марфе и неугомонной Динарке. Интересно, как они там?

До меня донеслось сдавленное хихиканье, я повернула голову – в сторонке, рядом с прилавком с бусами и серьгами, стояли две девушки. Высокие, с длинными чёрными волосами, распущенными по хрупким плечам. Они смотрели на меня с весёлой улыбкой, скорее всего, обсуждая мой несуразный вид и веселясь от всей души. Я фыркнула и, задрав нос, проехала мимо них.

– Скажите, – услышала я звонкий голосок и удивлённо обернулась, придержав коня, – а это жеребец не из властительских конюшен?

«Какие наблюдательные! – хмыкнула про себя я. – Сумели-таки разглядеть клеймо!»

Я коротко кивнула и заметила, как у хохотушек округлились глаза.

– Скажу вам по секрету, – я даже немного перегнулась в седле, чтобы мои слова услышала не вся площадь, – Властитель очень любит ранним утром по берегу реки ездить, за городом, на песчаном пляже.

Для девушек мои слова оказались откровением, они, как по взмаху волшебной палочки, покраснели, а глаза их заблестели с новой силой. «Ну, все Фатиа, – ухмыльнулась я про себя, – конец твои тихим одиноким прогулкам! Теперь за тобой будет носиться табун лошадей с красавицами верхом».

Как раз в это время на рыночную площадь въехал тот, кого я так долго дожидалась. Пантелей держался в седле неестественно прямо, его необычные, почти прозрачные глаза по ястребиному осматривали толпу, а покрасневшее от загара лицо выражало бесконечную муку. Я радостно улыбнулась и повернула к нему, но Пан не замечал меня и целенаправленно двигался через толпу к синему шатру с табличкой «на запись». Сначала я не поняла, что произошло, но когда он повернул коня, то я, к собственному изумлению, увидела нежно прислоняющегося к его спине Марлена. Поэт, измученный долгой поездкой, в пыльной робе, осторожно обнимал гнома за пояс и тихо дремал, счастливо улыбаясь, как ребёнок.