Как все начиналось - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 24

– Не пойду!

– Двадцать золотых

– Мало, – я едва не обалдела от собственных слов.

– Сорок.

– Мало, – моя совесть начала давать позывные, что моё тощенькое тело не стоит таких деньжищ.

– Шестьдесят.

– Мало, – совесть заорала: «Побойся бога, да это денежный мешок».

– Слушай, – не вытерпел он, – я тебе предлагаю шестьдесят золотых, а ты отказываешься?

– Да.

– Но почему?

– Я боюсь.

Парень вроде удивился и коротко кивнул:

– Сто.

– Идёт! – заорал Ваня из подворотни.

– А это кто? – вытаращился парень.

– Охранник.

– А-а-а, ну-ну. И что, помогает?

– Помогает, – разозлилась я, – каждый раз стоит в подворотне и орёт, клиентов распугивает! Ну, так ты идёшь?

Мы побрели к «Райскому блаженству». Ноги налились свинцом и отказывались шевелиться. Оступившись, я схватила парня под руку, и больше не отпускала, со злорадством повиснув на нём всем телом.

Зайдя в здание, я заметила, что на первом этаже никого не было, но семь пар глаз обитательниц дома, прятавшихся за портьерами, буравили мне спину.

– На второй этаж, – скомандовала я. Мы поднялись и зашли в комнату, что делать дальше я не знала. Теперь, наверное, я должна протянуть время, дожидаясь Пана. «Клиент» завалился на белую простыню на огромной кровати со спинкой в виде большого красного сердца, скрестил ноги, обутые в грязные сапоги, и недобро усмехнулся:

– Чего смотришь? Зарабатывай свои деньги. Кстати, в Краснодоле самая дорогая женщина стоит пятьдесят золотых, так что тебе придётся очень постараться.

Я почувствовала, как ладони вспотели, щеки залил румянец, а во рту пересохло. Самое время появиться Пану.

– А что часто пользовался услугами? – поинтересовалась я, стараясь протянуть время.

– Танцуй.

– Что? – опешила я. – Может, давай, я тебе спою, у меня это лучше получается.

– Нет, танцуй и раздевайся, – потребовал парень.

– Ладно, – я тоненько захихикала, – только туфли сниму.

– Ну, уж нет, на шпильках.

«Вот, урод, – подумала я, пытаясь танцевать, получалось как всегда плохо. – Где этот проклятый гном?»

Я стала усердно крутить бёдрами, поднимать ноги и приседать, выделывая премудрые гимнастические упражнения. Парень не выдержал:

– Ты танцуешь, как маршируешь!

«А что же ты хотел? – зло подумала я. – Я же предупреждала!» Именно в момент моего окончательно провала в комнату ввалился запыхавшийся раскрасневшийся Пан. Виват, я спасена!

– Как ты смеешь, подонок, прикасаться к моей женщине? – заорал он заранее выученный текст, но, увидев моего спутника, вдруг мелко затрясся, и пролепетал: – Ой, здравствуй, здравствуй, давно не виделись.

– Привет, Пантелей, – криво усмехнулся парень, вставая с кровати. – Все разбойничаешь?

Я переводила взгляд с сильно побледневшего гнома на довольного парня. В голове не укладывалось, что из всех многочисленных мужчин я выбрала приятеля гнома.

– Ты его знаешь? – я остановила взгляд на Пантелее, тот виновато молчал. – Так ты знаешь этого проходимца?!

Пан закивал. Что и следовало ожидать! С самого начала это был глупый план, приведший к глупейшему окончанию.

– Ну, и где ты был? Куда пропал? Когда ты вернёшь мне мои золотые? – дружелюбно поинтересовался парень.

– Лео, – фальшиво улыбнулся гном, – у меня проблемы с деньгами.

– Ты что ему деньги должен? – ужаснулась я. Все ещё хуже – я подобрала на улице не приятеля Пана, а его кредитора.

– Сто золотых, – подтвердил парень.

– Сто золотых! Ты что, ему их проиграл?

– Какая разница, – широко усмехнулся Лео, – Пантелей, я, пожалуй, возьму твою женщину на этот вечер, она отработает твои деньги…

– Что?! – заорала я, перебивая его. – Ты, что, придурок, действительно принимаешь меня за девку? Да мы тебя обуть хотели, Пан, скажи ему.

Гном затрясся ещё сильнее:

– Ну, э-э-э, Асенька, ты понимаешь?

– Что понимаю?! Я все понимаю! Подонки!

– А-а-ася, – просиял Лео. – Пан, иди, а девушка остаётся. Ты же не хочешь, чтобы мы обратились к стражам. Они тебя уже давно ищут, твои портреты совсем недавно сняли с досок Краснодола.

Я не верила своим ушам.

– Ну, уж нет, без меня! – я повернулась на каблуках и попыталась уйти. Парень схватил меня за руку:

– Куда ты пошаркала?

– Я пошаркала? – от гнева моё лицо пошло красными пятнами, секунду я помолчала, а потом, что было силы ткнула кулаком по направлению лица Лео. Удар пришёлся в скулу. От неожиданности парень пошатнулся, споткнулся о маленькую табуретку, рухнул на пол, ударившись со всего размаху затылком об угол кровати и замер.

– Вот тебе! – я, было, прошествовала около застывшего от удивления гнома, а потом вернулась и, содрав с пояса у парня кошель, довольно произнесла, – Я заслужила за маскарад, каблуки и танец.

Парень застонал и начал приходить в себя, не долго думая, я со всего размаха ударила его ногой в живот.

Пан стоял, разинув рот.

– Ну, чего уставился, стервец, смываемся, – хмуро скомандовала я. Мы выскочили на лестницу, и я провернула ключ в замке. Дверь, конечно, преграда не большая, но даниец всё равно потеряет время, пока очухается и выбьет её.

Мы спустились по лестнице. На ходу стягивая неудобные туфли, я заорала:

– Ваня, уходим.

Внизу собрались все «девочки» во главе с «мамашей», я достала из украденного кошелька десять золотых и положила на стол.

– Девочки, займитесь им кто-нибудь, а то клиент остался недоволен, – и, натянув свои ботинки, вышла на улицу.

Мы отужинали в маленькой таверне, примыкающей к дешёвой гостинице. Я тщательно следила за тем, чтобы Ванятка не принял ни грамма крепкой, но стоило мне отвернуться, как адепт опьянел. Я так и не смогла понять, откуда он взял спиртное, гном на мои расспросы только пожал плечами и продолжал меланхолично жевать. Когда Ваня окончательно окосел, нам пришлось, поддерживая его под белы рученьки, увести в снятую комнату. Где он мёртвым грузом рухнул на кровать и моментально захрапел.

Мы же с гномом отправились искать Анука. На город опускались сумерки, но Краснодол только просыпался. На ярко освещённых улицах начиналась ночная жизнь, одетые в умопомрачительные, сказочные наряды люди заполнили улицы. Заполнились посетителями многочисленные таверны и пивнушки, засветились разноцветными огнями двери игорных домов.

Рядом с входом в шикарную таверну «Данийя» постелили красную ковровую дорожку, сюда подъезжали дорогие, изукрашенные золотом кареты. Дамы в пышных кружевных нарядах и кавалеры во фраках, все лица казались смутно знакомыми по газетным листкам; приезжающие широко улыбались толпящейся за оцеплением из стражей публике и с особым шиком входили в таверну. Тут перед ковровой дорожкой остановилась ярко-красная с жёлтыми полосками карета, дверца открылась, и на свет божий вылезли мои давние знакомые. Четыре красавца «Весёлые баяны» с гномом-импресарио, одетым в красный с жёлтыми полосками камзол, несомненно, сочетающимся с расцветкой кареты.

– Ты посмотри, – ткнула я пальцем в певцов, – а я их знаю!

Гном посмотрел на меня, как на слабоумную:

– Кто же их не знает?

– Да, но не каждый вместе с ними по дворам от диких поклонниц убегал, – усмехнулась я.

Мы обошли визжащую от восторга толпу и продолжили поиски. Я точно знала, куда идти – каждую секунду плачь ребёнка, звучавший в моей душе, становился громче, и я понимала, что Анук где-то совсем близко.

– Пан, а ты всегда был наёмником? – вдруг спросила я, стараясь разговором заглушить раздирающие сердце всхлипы.

Гном моему вопросу не удивился, только пожал плечами:

– Нет, у меня когда-то были и дом, и семья, – я удивлённо посмотрела на него. – Да, – усмехнулся Пантелей, – жена и дочка. Мы жили на нейтральной земле, между Словенией и Солнечной Данийей.

– И что случилось?

– Ничего. Жена ушла, дочь повзрослела, вышла замуж и теперь не знается, я и пошёл в наёмники. Теперь вот брожу без рода и племени. Знаешь, – продолжал задумчиво Пан, – работа наёмником даже интересна в некотором смысле, я всю Словению и Данийю изъездил, но запомни, Ася, как молитву: «Каждый раз, после работы, наёмник должен возвращаться домой, только тогда ему есть что беречь!»