Пилот - Оченков Иван Валерьевич - Страница 17

– Я не влюбчивый и не ворона. Просто очень впечатлительный. И еще не опытный. Не то что ты. И вообще, ты преувеличиваешь. Надя не такая, она…

– Кх-м… Горбатого могила исправит, – покачал головой Колычев. – Хорошо. Примем твою версию за основу. Тогда вот еще что, импрешинэбл нейчэ[15]. По поводу Айсиньгьоро. Чтобы иллюзий не было. По факту, из моего и твоего, то есть нашего общего бытового конфликта с маньчжурским княжичем, из банального и понятного соперничества в группе курсантов авиашколы за лидерство ситуация переросла в серьезный замес с перспективой массового кровопролития. Об этом и Зимин тебе толковал. Согласись, никому такого не было нужно. В итоге Пужэнь сам слил данные о том, где тебя держат. С его слов – по просьбе Нади. Но это неточно… Верить хитрому азиату мне и в голову не приходит… Но это такое… вторичное… Еще важнее другое. Я лично думаю, что прихватили тебя по случаю и без согласования с хозяевами. Видимо, старый приказ о твоем захвате и наказании не был отменен, увидели тебя, да еще и с невестой хозяина, взяли тепленьким. А дальше чего делать? Мочить тебя им команды не поступало. Отпустить – потеря лица для «золотых». Пат. Куда ни кинь, всюду клин. Ну и закрыли тебя в клетке с железом на лапах, в воспитательных целях. И стали ждать. Не знаю, был ли слив инфы о тебе через Пужэня организован его старшими, или он действовал полностью по своей инициативе, но факт остается. Наш налет и разборка с охраной вышли довольно мирными и, главное, бескровными, и уж точно не насмерть. В итоге и ты наказан, и маньчжуры лица не потеряли, и мы при своем. Даже с прибытком. Могло и по-другому обернуться. Кто знает… Но тут сослагательное наклонение ни к месту. Так что закрыли и забыли. Но бдительности не теряем, и за врагами, а они наши враги теперь, будем присматривать…

Ким слушал внимательно и ни разу не перебил Марта. Ни спорить, ни возражать ему он не стал, приняв все сказанное к сведению. Сейчас он больше всего хотел одного: никогда впредь больше не подводить самых близких ему людей. На душе у Витьки было очень горько.

– Ладно, братишка, садись, – открывая дверь «паккарда», сказал Колычев, – поехали уже к Зимину на разборки. Зуб даю, то, что было – только начало. Отсыплет нам горячих командир по самое не балуйся… И есть за что… Оба накосячили, только в путь…

Когда усталые друзья прикатили домой, в гостиной их снова ждал, куря сигарету, Зимин. Больше никого вокруг не было. Усиления и огневые точки убрали, разведбот ушел на базу. Одним словом, военное положение отменилось, и вокруг вновь воцарился мир. Но вот от самого Владимира Васильевича, как и предвидел Март, по-прежнему ощутимо веяло грозой. И без того расстроенный Витька внутренне сжался, понимая, что громы и молнии сейчас обрушатся на его повинную голову.

– Вот что, милостивые государи, идите-ка сюда и присядьте. Хотя, право ваше, разрешаю стоять. Наш недавний разговор не закончен. От рассуждений о политике и войне пора перейти к разбору конкретных действий. Само по себе, твои, Виктор, прогулки с чужой невестой – это огромный залет. Но то ладно. Мало ли какая дурь у тебя в голове не осела после взбалтывания. А вот то, что ты позволил кучке простецов-аборигенов так запросто повязать одаренного из команды рейдера «Буран», русского, наконец, это уже не залет, это позорище и укор мне, вашему опекуну и командиру. Так что смывать его придется потом и кровью. С этого момента вы на жестком контроле. Обо всех своих действиях и перемещениях докладывать заранее, без разрешения ничего не предпринимать. Ежедневно будете час заниматься с энергосферой и час – энергобоем. Март, ты за это отвечаешь. Учить его с полной самоотдачей, толком!

Я буду подключаться регулярно, проверять. И результаты нужны уже вчера. Так что без раскачки и болтовни. И еще, Виктор, пойдешь в ученики к Игнату Вахрамееву, пусть тебя натаскает толком… Мы с ним о том уже уговорились. Все ясно?

– Так точно, командир! – разом подскочили оба и прогорланили как на плацу перед строгим начальством.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Свободны. Идите ужинать.

– Легко отделались, – шепнул другу Март, – можно сказать, прошли «на изи»[16].

Его превосходительство Василий Васильевич Зимин нагрянул к младшему брату ближе к вечеру, когда он со своими воспитанниками собирался ужинать. Кухарка, как и прочая немногочисленная прислуга, успела покинуть коттедж, но чай капитан всегда заваривал сам, а с остальным успешно справлялись ребята. Тем более все, что им было нужно – это подать приготовленные блюда да помыть посуду после трапезы. Можно было, конечно, оставить ее до утра, но грязь в этом доме не терпели ни в каком виде.

– Кто бы это мог быть? – удивленно поинтересовался Витька, водружавший на стол соусник, услышав, как совсем рядом затормозили несколько автомобилей.

– Надеюсь, не наши маньчжурские друзья, – вполголоса буркнул Март, но Зимин его все-таки услышал.

– Поверь, Золотому клану сейчас совершенно не до нас, – скривил губы в еле заметной усмешке Владимир Васильевич.

Сам хозяин дома не проявил по поводу гостей ни малейшего беспокойства, и через минуту Колычев со стыдом сообразил, в чем тут дело. Его наставник привычно скользнул в «сферу» и уже знал, кто направляется к ним.

– Володька, ты где? – вопросил кто-то сочным басом с порога, и через пару секунд в гостиную буквально ввалился самый настоящий генерал.

Седовласый, но еще крепкий мужчина с задорным взглядом из-под кустистых бровей был по-кавалерийски немного кривоног, но двигался при этом мягко и грациозно подобно хищному зверю, втянувшему до поры грозные когти в мягкие подушечки лап. Портрет дополнял обильно украшенный золотым шитьем мундир с эполетами и орденами, шаровары с желтыми лампасами, блестевшая лаком портупея с шашкой, эфес которой украшал муаровый темляк с кистью. Папахи, правда, не было, но ее с успехом заменяла фуражка с кокардой. Но, пожалуй, больше всего запомнились Марту роскошные и очень ухоженные, пусть и совершенно белые, «буденновские» усы.

– Здравствуй, Василий Васильевич, – радушно поприветствовал старшего брата капитан. – Благополучно ли добрался?

– А что мне сделается, – хохотнул тот, и они крепко обнялись.

Несмотря на значительную разницу в возрасте и роде занятий, братья Зимины были близки так, как это только может быть между людьми, имеющими одинаковые ценности и взгляды на мир.

– А это, значит, и есть сын Андрея? – остановил взгляд на Марте генерал.

– Так точно, ваше превосходительство! – браво отрапортовал вытянувшийся курсант, после чего зачем-то добавил: – Весьма рад знакомству.

– Видал? – с усмешкой посмотрел на младшего брата атаман. – Хоть картинку для устава с него малюй!

– Субординация – первое дело! – с непроницаемым видом ответил ему Зимин-младший.

– Да ну вас! – махнул рукой на это старый казак и снова повернулся к молодому человеку. – Иди, обнимемся, чай, не чужие!

– Сам виноват, – улыбнулся Владимир. – Вырядился в парадный мундир. Я сам при виде тебя едва по стойке смирно не стал.

– Тебе и положено, – незлобиво пробурчал старший брат, обнимая тем временем Марта. – А хлопчик еще молодой, успеет накозыряться всяким разным.

– А ты, стал быть, побратим Мартемьяна, – дошел черед до Кима.

– Да, то есть так точно, – растерялся не знавший, как себя вести, Витька.

– Еще один служака, – хмыкнул старый казак и протянул молодому человеку руку. – Будем знакомы.

– Виктор.

– Василь Василич меня зовут. Меж своими можно и дядя Вася.

– А ты, в самом деле, почему при параде? – поинтересовался Зимин-младший, выставляя на стол прибор для брата.

– Так это ты у нас птица вольная. А я с самого утра как савраска бегаю, то к наместнику, то в штаб, то еще к какому черту, и перед всеми надо гоголем пройтись, иначе за генерала никто не признает. Подумают, что швейцар, благо их у вас тут до хрена, и все в золотом шитье, как придворные!