Измена.Любовь (СИ) - Рэй Далиша - Страница 8

— И не вздумайте спорить, Павла Сергеевна, это приказ, — ехидно улыбаясь сообщил шеф, когда я повернулась к нему, думая, что ослышалась.

— Напоминаю, что я тиран и самодур. И терпеть не могу, когда мои прихоти не выполняются мгновенно и беспрекословно. Так что, поспешите. Опозданий я тоже не люблю…

….. — Садитесь, — Платон Александрович не стал дожидаться пока это сделает водитель, и сам открыл передо мной дверь автомобиля.

Я шагнула вперед, собираясь нырнуть в уютное нутро салона, когда мой взгляд зацепил стоявшую в нескольких метрах от нас мужскую фигуру. Погано улыбаясь, на меня смотрел бывший муж. Поймав мой взгляд, он поднял руку и игриво помахал, посылая мне воздушный поцелуй.

От неожиданности я оступилась. Нога в сапоге на высоком каблуке подвернулась. Я покачнулась и тут же на моей талии оказалась крепкая мужская рука. Подхватила, не давая упасть, и я оказалась прижата к приятно пахнущей широкой груди в кашемировом пальто.

— Павла Сергеевна, неужели я так замучил вас работой, что уже на ногах не держитесь? — раздался насмешливый голос.

И пока я выпрямлялась и делала вид, что мне нет никакого дела до лежащей на моей талии руки и теплого дыхания над моей макушкой, бывший муж незаметно исчез, оставив после себя тоскливое предчувствие скорых неприятностей.

Глава 11

— Что от вас хотел тот мужчина?

Вопрос, заданный негромким голосом, прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Перевела взгляд на листающего какие-то бумаги, и вроде бы не смотрящего на меня шефа.

— Мужчина, увидев которого вы чуть не упали, — пояснил он бестолковой мне.

— Кажется, вы сами сказали, что меня не держат ноги, потому что мой шеф перегружает меня работой, — я попыталась отшутиться.

— Павла Сергеевна, кто это? — повторил мужчина негромко и спокойно, но как-то так, что я все-же призналась:

— Мой бывший муж.

— Он вам угрожает? — Платон оторвался от своих бумаг и теперь, повернув голову, внимательно смотрел на меня. — Это из-за него вы остались без денег?

— Мне никто не угрожает, — отчеканила я, глядя в черные расширенные зрачки, изучающие мое лицо. — На этом предлагаю расспросы о моей личной жизни закончить.

— Ваш бывший муж — это ваша личная жизнь? — выделил Платон Александрович слово «бывший».

Я усмехнулась и подумала, что за неимением вообще никакой, и такая жизнь может, наверное, считаться личной. Озвучивать вслух, конечно, не стала. Не хватало еще, чтобы он понял, что я полная и законченная неудачница. Вернее сказать, худая и законченная неудачница, потому что из полного у меня имеются только обломы во всех сферах жизни и еще регулярно приходящие белые полярные лисички.

— Думаю, вам может понадобиться охрана, — добавил мой босс так, словно для него это совершенно обычная вещь, приставлять ко мне охрану, — Мне не понравилось, как он на вас смотрел.

— Когда вы успели все это заметить, Платон Александрович? Наверное, вы учились на шпиона, поэтому такой наблюдательный? — съязвила я, надеясь закрыть тему моего бывшего.

Ну да, размечталась!

— Если бы я не был наблюдательным, вы бы сейчас не работали на меня, Павла Сергеевна. Ни вы, ни еще несколько десятков тысяч человек, моих служащих, потому что этого бизнеса у меня бы не было, — холодно обронил босс. Не оценил, судя по всему, моего остроумия.

Ну и ладно. Зато перестал приставать со своими вопросами, вернувшись к лежащим перед ним бумагам.

— Сегодня вечером дождетесь меня, — я отвезу вас домой после работы. А потом решим вопрос с вашим сопровождением, — известил меня шеф, когда автомобиль остановился перед знакомой дверью салона Амалии.

Пока я осмысляла услышанное, Платон Александрович успел выйти из машины, открыть дверцу с моей стороны. Надежно подхватил меня под локоть и повел к крыльцу, где, сияя улыбкой, нас уже встречала сама хозяйка.

Вскоре вокруг меня суетилось сразу три помощницы Амалии: подносили всевозможные образцы одежды и обуви, и крутили меня во все стороны, помогая все это надеть. Повязывали мне платочки, застегивали ремешки, подавали сумочки и подходящие по цвету чулки. Даже нижнее белье подсовывали, заставляя примерять и надевать под тот или иной наряд.

Я все это натягивала на себя и выходила под светлые очи своего босса, который сидел в удобном кресле и слушал умильно улыбающуюся Амалию, что-то шепчущую ему на ушко.

Босс рассматривал меня, делал какие-то замечания, хвалил или браковал наряд, и я шла надевать следующий.

Думаете это было прикольно? Да куда там.

Конечно, я чувствовала себя почти героиней Джулии Робертс в культовом фильме «Красотка», в той сцене, где она с Ричардом Гиром приехала за нарядами в магазин. Оставалось только, чтобы моему боссу в какой-то момент позвонили, и он, отдав мне свою платиновую кредитку, уехал по делам, разрешив мне ни в чем себе не отказывать.

А я бы осталась опустошать магазин и его банковскую карту. Чтобы потом с полными руками пакетиков с логотипами известных брендов, довольной богатым уловом, отправиться домой.

Вот только шутки шутками, но мне было ничуть не весело. Было противно и стыдно.

Неловко за свое нищенское положение, в которое я попала по собственной глупости и доверчивости. И стыдно за эту доверчивость и отсутствие ума, которым я раньше так гордилась.

Раздражала холодность во взгляде Платона Александровича, которым он равнодушно скользил по моей фигуре, оценивая очередной комплект одежды. Да что там, она меня просто бесила…

Еще я не понимала, зачем он это делает. Для чего поехал со мной в этот салон, потратив несколько часов своего драгоценного времени. По какой причине сидит и внимательно рассматривает каждый комплект, словно для него действительно важно, как будет выглядеть его помощница. Может быть, и правда важно, поэтому и взгляд такой холодно-оценивающий. А мне от этого с каждой минутой становится все хуже и противнее.

На восьмом или девятом костюме, в который меня обрядили помощницы Амалии, Платон Александрович вдруг негромко велел:

— Выйдите все.

И когда девушки, подгоняемые хозяйкой, гуськом вышли за дверь, встал и направился ко мне. Подошел очень близко, обдавав запахом своего дорогого парфюма. Навис надо мной, подавляя мощной фигурой и негромко поинтересовался:

— Что происходит, Павла Сергеевна? Почему у вас такое лицо, будто я вас каким-то непотребством заниматься заставляю?

— Мне не нужна эта безумно дорогая одежда, Платон Александрович, — хмуро ответила я.

Запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и уперлась взглядом в тщательно выбритый подбородок. И губы…

Они оказались совсем близко, напротив моих глаз, и были такими… Гладкими на вид, четко очерченными, тведыми… И очень притягательными. Так что, позабыв, что только что злилась на обладателя этих губ, я намертво прилипла к ним взглядом.

Мало того, в голову сразу полезли всякие непристойности с участием меня и этих губ. Разные, во всевозможных позах, ракурсах и положениях. Ужасно привлекательные непристойности.

«Уймись, Павла! — одернула я себя, — О чем ты думаешь! Похоже, слишком давно мужика у тебя не было.»

Я отшатнулась, увеличивая расстояние между нами. Чтобы избавится от этого морока, уставилась взглядом в узел его галстука. Платон Александрович в ответ поморщился, будто встретился с чем-то неприятным, и недовольно процедил:

— Еще раз напоминаю вам, Павла Сергеевна, что ваш внешний вид — это лицо моей фирмы. Моего бизнеса. И я хочу, чтобы это лицо выглядело привлекательно. Поэтому сейчас вы прекращаете разыгрывать из себя непорочную девицу, к которой заезжий купец без спроса лезет под юбку.

Вместо этого вы подойдете к выбору одежды со всей ответственностью, которую я надеюсь видеть в своем помощнике. На работе вам следует работать. В оскорбленную гордость сможете поиграть в свободное время. И с кем-нибудь другим.

С этими словами он спокойно уселся в свое кресло, и позвал Амалию. А я осталась стоять, кусая губы и попеременно то краснея, то бледнея от бешенства и накатившей обиды. И больше всего желая швырнуть эти тряпки хаму в лицо. А потом повернуться и гордо уйти, хлопнув дверью.