Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ) - Борков Алексей Николаевич - Страница 46

— Помочь? Мне? — Непритворно изумилась красавица.

— Вам, Анна Николаевна, вам. Неужели вам не бывает скучно от однообразия жизни? Бывает же! А начнете писать, всякую скуку как рукой снимет. Тем более сюжет интересный. — Надеялся я всетаки заполучить прекрасную соавторшу.

— Что за сюжет? — Наконец-то любопытство победило упрямую красавицу.

— Сюжет хоть интересный, но простой. Вы ведь читали сказку «Гадкий утенок»?

— Читала в детстве.

— А теперь представьте, что живет девушка лет семнадцати. Нежная, романтичная, с прекрасными белокурыми волосами и не менее прекрасными голубыми глазами, но вот беда, в результате перенесенной в детстве болезни, очень полная, скорее даже толстая. И вот однажды в город, если она барышня городская, или в имение, где она живет вместе с одним из родителей, приезжает очень красивый молодой человек. И, конечно, романтичная барышня влюбляется в этого красавца. Он же, никакого внимания на неё не обращает и, более того, она ему неприятна и он всячески ее избегает. Когда, наконец, молодой красавец уезжает, то наша барышня, пострадав и поплакав, решает изменить себя и садится на диету и тренировки. Поскольку от природы она обладает сильным характером, то рано или поздно добивается своего, и постепенно превращается в очень красивую девушку, ну как вы Анна Николаевна. Потом снова встречает где-нибудь того красавца. Он, конечно, ее не узнает и начинает за ней ухаживать, а она постепенно начинает прозревать и видит, что за красивой внешностью скрывается пустой, недалекий человек. И после всяких перипетий, она выходит замуж за соседского парня, который любит ее с детства. Ну как вам такой сюжет, Анна Николаевна?

Красавица мечтательно вздохнула и произнесла:

— Сюжет хорош, хотя я бы его переделала.

— Так в чем дело. Беритесь и переделывайте как хотите, если что не так получится, подправим вместе с вами. Потом в журнал какой либо пошлем, а то и сами напечатаем в местном издательстве.

— Так нет у нас такого издательства.

— Нет, так создадим.

Аннушка еще раз вздохнула и сказала:

— Нет, не возьмусь. Не умею я писать.

Потом, видя мое разочарование, ее отказом сочинять, засмеялась и произнесла:

— Но я знаю одну особу, которая, пожалуй, согласится написать такой роман.

— Вот как! И кто же эта особа. — Воспрянул я духом.

— А вот не скажу. Сначала сама с ней поговорю.

— Хорошо. — Легко согласился я и добавил. — Если роман напишете, то иллюстрации к нему лишними не будут. Будет работа для художницы.

— Алексей вы же обещали познакомить меня с Дарьей Зотовой, и так не познакомили. — Вспомнила Аннушка.

— Прошу прощения Анна Николаевна, дел много, замотался. — Я достал часы, глянул время. — А давайте прямо сейчас и съездим, хотя можно и пешком тут не так далеко.

— А давайте. Но только дождемся, когда Варвара с Глашей с прогулки вернутся.

Ждать пришлось не долго. Минут через пять в комнату ворвался розовощекий вихрь, который завопил с порога:

— Мама! Мама! А мы видели, как ворона с кошкой дралась!

Но увидев нас, будущая великая ведунья застеснялась и, подбежав к сидящей матери, спряталась, уткнув нос в ее колени. Вошедшая следом Глашка, получила от хозяйки указание:

— Глаша, если придет Сергей Петрович, то пусть меня подождет. Я с Софрон Тимофеевичем и Алексеем к женщине-художнику съезжу.

Услышав это, Варвара вмиг забыв, что она стесняется, закричала:

— И я, и я! Я то же хочу к тетеньке, которая рисует.

Аннушка глянула на меня. Я кивнул, «возьмем мол» и сказал:

— Пойду извозчика поймаю. Тятя ты как, с нами едешь или домой пойдешь.

— С вами. Гляну как там у Свирида дела.

Через двадцать минут мы уже подкатывали к дому художницы. Заплатив извозчику велел ему нас дождаться, а чтоб тому лучше ждалось обещал заплатить вдвое. Тот с радостью согласился подождать нас. Дед сразу же отправился инспектировать строительство, а мы втроем уже стучались в дверь Зотовых. Двери открыла Настена. На вопрос: «Дома ли мать?» ответила утвердительно и впустила нас комнату.

Дарья уже ждала нас. Мы поздоровались, и хозяйка ответила, удивленно глядя на посетительницу с дочкой.

— Дарья Александровна позвольте представить вам Анну Николаевну Глебову. — Церемонно произнес я и, хотел было представить гостье Дарью, как Аннушка воскликнула:

— А нас уже знакомили. Дарья Александровна помните, год назад, мы с вами знакомились на юбилее у Бергов.

Дарья неуверенно кивнула, а непосредственная Аннушка быстро подошла к хозяйке обняла её и чмокнула в щечку. Та немного заторможено ответила. Затем Аннушка взяла за руку дочь, которая хвостиком бегала за ней.

— Варенька, поздоровайся с тетенькой и иди, поиграй с девочкой.

Та послушно изобразила нечто вроде книксена и пошла к Настене, которое во все глаза смотрела на явление нашей красавицы Аннушки в их доме. А та продолжала говорить, сглаживая некоторую неловкость первой встречи.

— Мы и не подозревали Дарья Александровна, что вы так хорошо рисуете. А можно посмотреть другие рисунки, а то я видела всего три. Их мне Алексей подарил. А сейчас вы над чем работаете?

Дарья под этим напором несколько растерялась и бросала на меня откровенные взгляды, явно ожидая помощи. Пришлось вмешаться:

— Анна Николаевна не смущайте хозяйку. Я забрал у неё все рисунки. Теперь они находятся в «Ювелирном салоне» господина Гуревича. Там их можно и посмотреть, и даже купить. А Дарья Александровна сейчас, наверное, пишет картину для доктора Горского.

Дарья утвердительно кивнула. Я же мельком подумал, что так и не расспросил Мишаню, покупают или нет рисунки нашей художницы. Ладно, это не страшно, позже спрошу. Аннушка при упоминании доктора Горского откровенно развеселилась и, улыбаясь, сказала:

— Александр Ионович картину вам заказал? Как интересно! А можно взглянуть на неё? Ну, хотя бы одним глазком.

Мало нашлось бы людей способных отказать Аннушке в её маленькой просьбе. Вот и Дарья не устояла и провела нас в комнату с мольбертом. Убрав с мольберта, закрывающую холст, тряпку, она отошла чуть в сторону, чтобы дать нам возможность посмотреть картину.

На мой взгляд, картина была закончена, по крайней мере, она была увеличенной, но точной копией акварельки, что лежала рядом на столике.

— Дарья Александровна, что вы мучаетесь, картина же уже написана. — Постарался я приободрить художницу, которая с отрешенным и недовольным видом рассматривала собственное творение.

— Нет. Но я не могу понять, что еще нужно сделать.

Ох уж эти мне творцы, вечно не довольные собой. Вспомнив суриковское: «Сани не едут!», сказанные им по поводу творческих мучений при написании «Боярыни Морозовой», пошутил:

— Что ветер не дует и трава не растет?

Дарья рассеянно кивнула, скорее даже не поняв, что я сейчас сказал. Аннушка, чуть склонив голову набок, рассматривала картину и хмурила брови, пытаясь видимо уловить ускользающие ощущения. Наконец она глянула на Дарью и выдала:

— А я бы вот тут и тут нарисовала две березки небольшие. — Указала пальцем на холсте места, где бы она хотела видеть эти пресловутые березки.

Дарья впилась взглядом в эти места на картине, потом схватив кисточку и смешав на палитре краски, стала уверенными мазками наносить их на полотно, забыв в творческом угаре о нашем присутствии. Мы с Аннушкой молча, наблюдали за работой художницы. Наконец сделав последний мазок, она отошла от картины и стала ее разглядывать. Черт! А ведь действительно эти две березки как-то преобразили картину, сделали её более многозначной что ли. Между тем Дарья, видимо углядев какие-то недостатки, решительно шагнула к мольберту и стала тыкать кисточкой в палитру. Мы с Аннушкой практически одновременно воскликнули:

— Не надо! Не поправляйте?

Она оглянулась на нас и, снисходительно усмехнувшись, нанесла еще пару мазков, затем поставила свою подпись в углу полотна. Отойдя, оглядела картину и, как бы очнувшись, снова стала прежней Дарьей, несколько застенчивой и неуверенной в себе.