Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ) - Борков Алексей Николаевич - Страница 15

— Понятно. Печь вы сами делать будете или приглашать кого?

— Сами. Есть у нас печник.

— Хорошо. Тятя договаривайся с господином Решетниковым об оплате и сроках. Я, пожалуй, пойду, а то дел много.

Дед разрешающе махнул рукой, повернулся к Свириду, и они приступили к любимому занятию аборигенов — стали торговаться.

Я же двинулся искать доктора, что лечил Дарью Зотову. Благо, что фамилию и адрес тетка Ульяна мне сообщила. Правда, адрес не полный, только название улицы, но первый же пробегавший мимо сорванец показал мне его дом. Собственно я и сам мог бы найти, поскольку на дверях дома, выходивших прямо на улицу, красовалась табличка с именем и фамилией и званием доктора.

Покрутил ручку звонка и дверь мне открыла молодая розовощекая деваха в простом платье и белом переднике. Она вопросительно уставилась на меня, не снисходя до разговора. Блин, как раздражает, что из-за совершенно не взрослой внешности, меня не воспринимают серьёзно.

Вот как при таком отношении, прикажете Россию спасать? Лишь мысль, что юная и довольно симпатичная, на мой взгляд, мордашка — это не на долго. Как только нормальные усы начнут расти, тут же отпущу. А вот насчет бороды, однако, воздержусь. Уж больно достали эти вездесущие бороды, порой вполне приличные небольшие, но чаще всего длинные и окладистые. Как там, в песенке из интернета: «Ути какие мы все бородатые…».

— Могу я видеть доктора Александра Ионовича Подгорского? — Как можно вежливей спросил я и чуть ножкой не шаркнул.

— Зачем тебе доктор? — Оглядев меня с ног до головы спросила эта грудастая деваха.

«А ничего так горничная у доктора. Видно губа у него не дура» — ехидно подумал я, но выдал согласно моменту вполне приличную фразу:

— Консультация нужна.

— Доктор бесплатно не принимает.

— А кто сказал, что бесплатно? Я этого не говорил. Деньги вот.

Я полез в карман, чтобы достать пять рублей, вроде столько брал с больных чеховский доктор в одном из его произведений. Повесть, кажется, называется: «Цветы запоздалые». Вроде должна быть уже опубликована. Надо выяснить это у книжного дедка, что торгует на базаре.

Но вытаскивать деньги не пришлось. Горничная открыла пошире дверь и, чуть посторонившись, сказала:

— Проходи.

Я протиснулся в узкую щель между не маленькой грудью девахи и дверью. Девица откровенно забавлялась, стараясь смутить совсем юного парнишку, но видя, что тот не особо смущается, (я даже дал понять, что не прочь потискать ее тугую грудь), бросила дурачиться и провела меня в приемную, где за столом сидела какая-то мымра. В синем халате и в белой косынке на голове и в очках, она выглядела сурово и монументально. Строго взглянув на горничную, она оглядела меня и спросила:

— Что вы хотели молодой человек?

— Я хотел справиться о состоянии здоровья Дарьи Зотовой. Мне сказали, что доктор Подгорский осматривал ее и назначал лечение.

— Вы родственник Зотовой?

— Нет, но моего деда и меня попросил узнать о ее состоянии ее родственник. Он живет в Тюмени и сам приехать не может. Мы же с дедом, когда навестили Зотову, то застали ее с семейством в крайне затрудненном положении после смерти мужа и в очень болезненном состоянии. Мы готовы ей всячески помочь, но нам надо знать: ее болезнь — это простуда или, не дай бог, туберкулез.

— Туберкулез?

— Ну да туберкулез. Разве это название еще не в ходу? Тогда пусть будет чахотка.

— Название употребляется среди докторов, но вы то откуда его знаете?

— А… Читал где-то. — Отмахнулся я.

Медсестра (буду ее так звать, уж очень похожа на одну мою знакомую из прошлой жизни. Та именно медсестрой и работала). Так вот «медсестра» еще раз самым внимательнейшим образом рассмотрела, такого начитанного меня и произнесла:

— Пройдемте к Александру Ионовичу.

Сидевший за столом мужчина внешность имел совершенно еврейскую. «Ага, Ионович! Иудович скорее всего» — подумал я.

Надо сказать, что в Барнауле в конце двадцатого века еврейская фамилия врача была своеобразным знаком качества. По крайней мере, настоящих профессионалов среди них было побольше. Недаром, в двадцать первом веке, на табличках, прикрепленных к елочкам, которые были высажены у входа в медуниверситет в честь почетных профессоров медвуза, еврейские фамилии красовались более чем на половине из них.

Так что никаких предубеждений его физиономия у меня не вызывала. К тому же он немного походил на известного физика Льва Ландау. Такая же длинная кадыкастая шея и несколько беспорядочная прическа, хотя лицо гораздо правильнее и благороднее что ли и, самое главное, бритое. За что ему от меня, как говорит моя внучка, отдельный респект и уважуха.

Когда мы вошли, мужик нехотя оторвался от чтения какого-то медицинского журнала на немецком языке и, склонив на бок голову, по-птичьи глянул на нас. «Щегол» пронеслось в голове. Причем тут щегол? «Мой щегол, я голову закину, поглядим на мир вдвоем». Вот, блин, сколько поэтического мусора в памяти досталось в наследство от старика.

— Александр Ионович, вот юноша интересуется здоровьем Зотовой Дарьи Александровны. Спрашивает, а не туберкулез ли у нее.

— Что, прямо так и спрашивает? — Осведомился доктор, разглядывая меня с иронией и легким удивлением

Я не стал дожидаться дальнейших комментариев и, решив взять инициативу в свои руки, сказал:

— Уважаемый господин Подгорский, совершенно не важно как эта болезнь называется, чахотка, туберкулез или еще как. Если у госпожи Зотовой туберкулез, то и лечение должно быть соответствующее. И к тому же, как я знаю, туберкулез болезнь заразная. Значит надо как-то оградить ее детей. А если это простуда, то видимо и лечить ее надо по-другому.

— Вы, молодой человек, кем Зотовой приходитесь? И кстати вы не представились.

— Прошу прощения! Забродин Алексей. Я все объяснил вашей помощнице.

— Аглая Борисовна?

— Да это так. И я думаю, что можно рассказать юноше о болезни Зотовой.

— Ну, раз Аглая Борисовна считает, что вы имеете право знать о болезни этой женщины, то так тому и быть. Прежде всего, спешу вас успокоить: у госпожи Зотовой нет туберкулеза.

— Вы, что рентген делали? — Заинтересовался я. И тут же пожалело о сказанном.

— Рентген? — Удивился доктор. — А что это такое?

Вот блин! Думать надо, а уж потом языком молоть. Придется как-то выкручиваться.

— Наверное до нас еще не дошло. Немец по фамилии Рентген открыл лучи, которые проходят сквозь человека и фотостекло засвечивают. Одним словом все внутренние органы и кости на том фотостекле видно. И вроде они уже аппарат такой изобрели. Вот с помощью того аппарата затемнение в легких увидеть можно.

— Вот как! И где такой прибор можно приобрести?

— В Германии, наверное. Цена у такого аппарата, должно быть, заоблачная.

— Жаль. Но мы и по старинке диагностируем неплохо. Симптомов туберкулеза у госпожи Зотовой нет, а вот простуда осложненная депрессией вполне прослеживается.

— Ну, с этим мы как-нибудь справимся. Кстати, что за лекарство вы ей прописали?

— Лауданум. Его рекомендуют применять в подобных случаях все европейские врачи.

— Скажите, в составе этого лаунданума опиум содержится?

— Конечно. А в чем дело?

— А вам известно, что опиум, довольно тяжелый наркотик. Его употребление даже в лечебных целях ведет к привыканию и даже зависимости. В конце концов, человек начинает потреблять все большие дозы этого препарата, что пагубно влияет на его здоровье.

— Даже так. — Скептически произнес доктор. — Выходит, лучшие врачи Европы ошибаются, а вы молодой человек нет.

Александр Ионович снова по птичьи склонил голову на бок и стал меня разглядывать, насмешливо кривясь. Меня это нисколько не смутило и я изрек:

— Не знаю кто, но кто-то из великих учил все подвергать сомнению и проверке. А пользу или вред лауданума проверить очень просто. Возьмите две группы мышей поместите их в одинаковые условия содержания и кормежки. Одной группе давайте ваш лауданум, второй не давайте. Ну, проследите за ними. Я думаю, через два-три месяца, а скорее всего и раньше, вы получите вполне однозначный ответ. Повторите опыт. Потом результаты и выводы опубликуйте.