Последний гамбит - Барнс Дженнифер Линн - Страница 22

– Как насчет ювелирной лупы? – предложил он. – Где-то здесь должна быть одна.

В конце концов он нашел ее: маленькую лупу без ручки, просто с цилиндрическим ободком. Под лупой я увидела, что то, что мне показалось швом, на самом деле было тонким отверстием, как будто кто-то прорезал щель толщиной с бумажный лист на дне фигуры. Я заглянула в щель – внутри что-то было.

– Там есть еще какие-нибудь ювелирные инструменты? – спросила я Джеймсона.

Даже самая маленькая пилка, которую он мне принес, не помещалась в щель, но мне удалось просунуть кончик – и он за что-то зацепился.

– Пинцет? – Джеймсон принес мне инструмент, его плечо коснулось моего.

Пилка. Пинцет. Лупа.

Пилка. Пинцет. Лупа.

Пот струился по моим вискам к тому времени, когда мне наконец удалось зафиксировать пинцет на краю чего-то. Полоска черной бумаги.

– Я не хочу порвать ее, – сказала я Джеймсону.

Его зеленые глаза встретились с моими.

– Не порвешь.

Я медленно вытащила полоску. Она была не больше предсказания из печенья. И на ней золотыми чернилами и хорошо знакомым мне почерком были написаны слова.

В единственном сообщении, которое Тобиас Хоторн оставил мне до этого, он просил у меня прощения. Теперь к тем словам я могла добавить еще два.

Я повернулась к Джеймсону и произнесла их:

– Не дыши.

Глава 29

Человек перестает дышать, когда восхищен или напуган. Когда прячется и любой звук может выдать его. Когда мир вокруг него в огне, а он сам окутан дымом.

Мы с Джеймсоном изучили каждый датчик дыма в Доме Хоторнов.

– Ты улыбаешься, – отметила я, недовольная тем, что в последнем датчике мы тоже ничего не нашли.

– Я люблю трудные задачки. – Джеймсон бросил на меня взгляд, который напомнил мне, что я была для него непростой задачкой. – И, может быть, я чувствую ностальгию по субботним утрам. О моем детстве можно сказать что угодно, кроме того, что было скучным.

Я мысленно вернулась к балкону.

– Ты не возражал, что тебя сталкивали с братьями? – спросила я. С Грэйсоном? – Что тебя заставляли соревноваться.

– Субботнее утро было другим, – сказал он. – Головоломки, азарт, внимание старика. Мы жили ради этих игр. Может быть, не Нэш, но Ксандр, Грэйсон и я – да. Черт, Грэй даже иногда расслаблялся, потому что в играх не вознаграждали за совершенство. Мы с ним объединялись в команду против Нэша. Все остальное, что сделал наш дед – все, что он дал нам, все, чего он ожидал от нас, – сводилось к вылепливанию из нас, следующего поколения Хоторнов, кого-то особенного, выдающегося. Но эти игры по утрам в субботу должны были показать нам, что мы уже были такими.

Особенными, подумала я. И частью чего-то. Это был «зов сирены» игр Тобиаса Хоторна.

– Ты думаешь, поэтому твой дед оставил для меня эту игру? – спросила я.

Миллиардер установил, что моя игра начнется тогда, и только тогда, когда я встречу Иви. Знал ли он, что я начну сомневаться в его монаршем решении выбрать меня в тот момент, когда она появится? Хотел ли он показать мне, на что я способна?

Что я особенная?

– Я думаю, – пробормотал Джеймсон, смакуя слова, – что мой дед оставил три игры, когда умер, Наследница. И первые две рассказали нам кое-что о том, почему он выбрал тебя.

Не дыши. Той ночью мы не разгадали подсказку. Следующий день был понедельником. Орен разрешил мне ходить на учебу, пока он находился рядом. Я могла бы сослаться на болезнь и остаться дома, но не стала этого делать. Моя игра доказала эффективность отвлечений, но Тоби все еще был в опасности, и ничего не могло надолго отвлечь меня от этого.

Я пошла в школу, потому что хотела, чтобы журналисты – которых мой противник так любезно натравил на меня, как собак, – сфотографировали меня с высоко поднятой головой.

Я хотела, чтобы человек, который похитил Тоби, понял, что меня не сломить.

Я хотела заставить его сделать следующий, черт возьми, шаг.

Я провела перерывы между занятиями в архиве – вычурное название «библиотеки» в Хайтс-Кантри-Дэй. Я почти закончила домашнее задание по математике, которое игнорировала в течение долгих выходных, когда вошла Ребекка. Орен пропустил ее.

– Ты рассказала Тее. – Ребекка направилась ко мне.

– Это очень плохо? – спросила я с безопасного расстояния.

– Она настроена очень решительно, – проворчала Ребекка.

Будто в подтверждение этого в дверном проеме позади нее появилась Тея:

– У меня сложилось впечатление, что тебе нравится решительность. – Только Тея могла произнести эти слова кокетливо в подобных обстоятельствах.

Ребекка бросила недовольный взгляд на свою девушку.

– Мне вроде как нравится это.

– Тогда ты полюбишь эту часть, – сказала ей Тея. – Потому что в ней ты перестанешь бороться с этим, бороться со мной, перестанешь убегать от разговора и расслабишься.

– Я в порядке, Тея.

– Неправда, – с болью в голосе отреагировала Тея. – И тебе не нужно быть в порядке, Бекс. Быть в порядке больше не твоя работа.

У Ребекки перехватило дыхание.

Я знала, когда мое присутствие не было необходимым.

– Я пойду, – произнесла я, но, кажется, они не услышали меня. В коридоре школьный ассистент сообщил, что меня ждут в кабинете директора.

Кабинет директора? – подумала я. Не директор.

По дороге туда я поговорила с Ореном.

– Думаете, кто-то донес про мой нож? – Я задалась вопросом, насколько серьезно частные школы относятся к своей политике в отношении оружия, когда речь заходит об учениках, которые вот-вот унаследуют миллиарды. Но когда мы с Ореном зашли в кабинет, секретарь поприветствовала меня солнечной улыбкой.

– Эйвери. – Она протянула мне посылку – не конверт, коробку. Мое имя было написано сверху знакомым элегантным почерком. – Это доставили для вас.

Глава 30

Орен забрал посылку. Прошло несколько часов, прежде чем он вернул мне ее – и когда он это сделал, я уже находилась под защитой стен Дома Хоторнов, а Иви, Либби и все братья Хоторны сидели рядом со мной в круглой библиотеке.

– В этот раз никакой записки, – доложил Орен. – Только это.

Я уставилась на то, что было похоже на шкатулку для драгоценностей: квадратная, чуть больше моей ладони, возможно, антикварная. Дерево темно-вишневого цвета. Тонкая золотая полоса окаймляет края. Я подошла, чтобы открыть крышку, но поняла, что шкатулка заперта.

– Кодовый замок. – Орен кивнул на край шкатулки, где было шесть дисков, сгруппированных попарно. – Думаю, его установили недавно. Я хотел открыть ее силой, но, учитывая обстоятельства, сохранить ее целостность может быть важным.

После двух конвертов посылка выглядела как повышение ставок. Мне страшно было подумать, что я могла найти в шкатулке. В первом конверте лежал диск, во втором фотография избитого Тоби как напоминание о том, что поставлено на карту и в чьих руках власть…Как скоро похититель начнет отправлять части тела?

– Комбинация может быть просто комбинацией. – Джеймсон уставился на шкатулку, словно мог видеть сквозь нее – заглянуть внутрь. – Но есть вероятность, что цифры – подсказка к чему-то другому.

– Посылку отправили в школу? – Взгляд Грэйсона был пронзительным. – И ее принесли в кабинет директора? Кто бы ни прислал ее, он знал, как обойти службу безопасности Кантри-Дэй.

Это само по себе было похоже на сообщение: человек, который отправил это, хотел, чтобы я знала, что он может добраться до меня.

– Будет лучше, – спокойно произнес Орен, – если ты пока не будешь ходить на занятия, Эйвери.

– Ты тоже, Ксан, – добавил Нэш.

– И позволить кому-то заставить нас сбежать и спрятаться? – Я с яростью перевела взгляд с Орена на Нэша. – Нет. Я не собираюсь этого делать.

– Знаешь что, деточка. – Нэш наклонил голову. – Давай устроим соревнование. Ты и я. Победитель устанавливает правила, а проигравший не ноет.