Девочка, которой не было. Мистические истории - Мацейчик Гаянэ - Страница 35

– Вы хотите сказать, что вас заперли каким-то неучтенным ключом или копией?

– Нет, когда я сплю, дверь кабинета заперта. Бандит просто сунул первый подошедший ключ в скважину и повернул его, чтобы я не смог просунуть свой ключ изнутри.

– Понятно. Как же злодей проник на территорию больницы?

– На первом этаже у нас палаты для буйных, поэтому здесь же находится дежурная комната. Она разделена на две части: в одной спит надзиратель Сурков – спит очень крепко и спокойно, так было и сегодня, а в другой комнате у нас дежурный пост. В эту ночь дежурил Тихон. Скорее всего, бандит позвонил у ворот парка, – в исключительных случаях мы оказываем помощь и ночью.

– В котором часу это случилось? – перебил Рюмин.

– Наверное, незадолго до трех часов ночи. Вы же помните, что я спал в это время.

– Хорошо, дальше.

– А дальше я могу только фантазировать, – доктор пожал плечами. – Вероятно, убийца рассказал какую-то выдуманную историю или посулил денег, чтобы Тихон доложил о визите. Не смотрите на меня удивленно, Петр Алексеевич, надзиратели – тоже люди со слабостями, а на наш «сладкий хлеб» не каждый польстится.

– Согласен, – кивнул Рюмин. – Кстати, я могу додумать за вас: добравшись до крыльца, убийца выхватил нож и заставил Тихона рассказать, где находятся дежурная комната, ваш кабинет и палата Танечки. Потом убил санитара, забрал его ключи, запер дежурную комнату и перекрыл вам выход из кабинета. Верно?

Меня и доктора этот блестящий вывод впечатлил. Петр Алексеевич насладился видом наших изумленных лиц и усмехнулся.

– Опыт, господа, опыт. Продолжайте, Игорь Михайлович; мне только непонятно, чем убили вашего Тихона, – это не нож, и на камень не похоже.

– Небольшой железный топорик, – отозвался Авруцкий. – У бандита были нож и топорик. Думаю, что вы правы, причем произошло все очень быстро. Заперев меня, убийца принялся взламывать дверь в Танечкину палату, на шум вышла Варвара, и он зарезал ее ножом.

Доктор перевел дух, и я заметил, что его бьет мелкая дрожь.

– Я совершенно обезумел, потому что понимал, какая участь ожидает Танечку. Не сумев открыть дверь наружу, я сорвал занавески, связал их вместе и спустился по ним на улицу. У крыльца я увидел бедного Тихона, но надо было спасать ребенка. Оказалось, что эта скотина заперла входную дверь! Простите…

– Ничего, – приободрил Рюмин. – «Скотина» – слишком мягкое слово для изверга.

– Тогда я побежал в другой конец дома, ведь там осталась лестница, которой вы пользовались во время осмотра балкона.

Нельзя было не отметить, что Авруцкий обладал отличной смекалкой.

– Мой кабинет находится в левом торце здания, а в самом конце коридора – напротив – Танечкина палата. Я уже поворачивал за угол, когда услышал бешеный крик и увидел, как что-то упало с балкона. В тот миг мне показалось, что сердце мое сейчас остановится, но потом я заметил, что это не Танечка. Я бросился к упавшему, готовый разорвать его на куски, но он был мертв – сломал себе шею. Но это не все – на балконе никого не было. Обыскав труп, я нашел ключи и побежал изо всех сил к главному входу. На втором этаже в луже крови лежала Варвара, но я первым делом вбежал в палату. И не поверил своим глазам: Танечка просто сидела на кровати. И она изменилась.

Авруцкий замолк. Мы тоже молчали, пытаясь объяснить себе странный рассказ; наконец Петр Алексеевич спросил:

– А что же у нас с дверью на балкон, Игорь Михайлович?

– В том-то и дело: она была заперта. Там же гвозди.

– Да-а… – протянул Рюмин. – Что же я напишу в отчете? Ладно… Где у нас лежит террорист?

– Сейчас покажу, у меня есть фонарь, – спустившись с крыльца, доктор решительно зашагал вдоль дома по мокрой траве. Пока он рассказывал, к нам успел присоединиться Исаков, и мы отправились осматривать место, которое вряд ли кто-то догадался бы сфотографировать на память. Утреннее небо покраснело на востоке, но сумерки не желали уходить. Петр Алексеевич продолжил рассуждения:

– Очень возможно, что бандит забыл привязать украденную лошадь: его мысли были заняты убийством санитара и предстоящим убийством девочки.

Я заметил, как плечи идущего впереди Авруцкого вздрогнули.

– Предсмертный крик убийцы испугал кобылу, и она побежала к воротам.

Мы повернули за угол дома и обнаружили под балконом тело неизвестного; неподалеку валялись окровавленный нож – самый простой, кухонный – и вдребезги разбитое пенсне. Труп был в галстуке, длинном сюртуке и тщательно отутюженных брюках – встретив такого на улице, никогда не подумаешь, что перед тобой террорист. Мертвец представлял собой крайне неприятное зрелище: бледное выбритое лицо, в светлых волосах – земля, шея неестественно вывернута, рот и глаза приоткрыты.

– Вы видели прежде этого человека? – обратился Рюмин к доктору, тот отрицательно покачал головой. И здесь выступил я:

– Только что мне пришла в голову мысль, что Танечка появилась на фотографии не просто так: убийца связан с женской гимназией.

– Отец гимназистки? Учитель? Дворник? – требовательно вопросил Рюмин.

– Не знаю…

– Ваше высокоблагородие, – вдруг подал голос жандарм Исаков, – разрешите обратиться.

– Слушаю.

– Дочка моя в этой гимназии учится, а это – ее учитель географии, Сухоцкий. Она однажды плохой балл получила, вот я и запомнил.

– Так вот кто наших барышень учит, – задумчиво произнес Рюмин, – господин террорист. А ведь вы правы: Семенова называла этого типа Профессором. Михаил Иванович, как вам пришло в голову – искать связь с фотоснимком? Никогда бы в этом направлении не подумал.

– Сегодня мне приснился сон, – ответил я, – там был этот человек. Я только что его узнал.

– Узнали?! Вот как!.. Григоровскому было видение вчера, а вам – сегодня? Сказать по правде, я подумал, что он просто врал нам.

– Я вам не лгу. Мне приснилось, что я отправился ночью в гимназию и встретил там всех Лещиновых. Живых. Потом появилась бомба, и у нее было лицо убийцы. Бомба взорвалась, а я не смог этому помешать.

– Прекрасно, – выдохнул Петр Алексеевич, – бомба с лицом убийцы и опознание с помощью вещих снов.

– Непонятное не означает невозможное, – возразил я. – Как вы объясните, что злодей упал с балкона с запертой дверью?

– Вы верите, что она заперта?

Я заприметил лестницу, лежащую возле дома, и твердо заявил:

– Сейчас мы проверим.

Исаков помог придержать лестницу, пока я карабкался на балкон. Забравшись, я осмотрел гвозди, вбитые в дверь. Шляпки не заржавели.

– Вам хорошо видно? – спросил я, взявшись за ручку балконной двери.

– Вполне.

Тогда я уперся ногой в косяк и дернул ручку. Она осталась у меня в руках; дверь не пошевелилась.

– И что мне прикажете писать в рапорте? – проворчал Рюмин. – Слезайте, Михаил Иванович, идем дальше.

Сумасшедший дом в то утро гудел, как потревоженный улей: крики, вой и даже дикий хохот раздавались на первом этаже. Авруцкий объяснил, что больные что-то слышали или почувствовали, Трофим недаром ходил по палатам. В глубине коридора второго этажа вся в крови лежала убитая Варвара: у нее было перерезано горло. Возможно, она пыталась спасти девочку, за что и поплатилась жизнью; смотреть на нее было больно. В торце оказалось две двери. Ту, что вела в палату Танечки, можно было узнать по раскуроченному замку; на полу валялись свежие щепки.

Мы вошли в палату. Она была пуста. Рюмин прошагал прямо к балконной двери, попытался открыть ее изнутри, но вскоре понял, что это пустая трата времени. Возле кровати лежал небольшой металлический топорик. Видимо, убийца пытался сломать им замок, но у него ничего не вышло. Мне пришло в голову, что обезумевший Сухоцкий бросил топорик и решил выбить дверь плечом. В это мгновение дверь неожиданно открылась, он вылетел на балкончик и перевалился через перила. Однако моя версия выглядела настолько невероятной, что я не осмелился поведать о ней шефу жандармов.

В некотором раздражении Рюмин обратился к Авруцкому: