Пародия - Коллектив авторов - Страница 78

Доля секунды

На легкоатлетических соревнованиях, проводившихся далеко за пределами нашей страны, советский бегун Василий Карпуха занял первое место. Он пробежал дистанцию в рекордно короткое время.

— Как вам удалось достичь столь блестящего результата? — обратился к Василию корреспондент одной из наших газет, когда Василий в тот же день прилетел домой.

— Ну что я могу сказать? Сначала я… значит… побежал… а потом…

— А потом?

— А потом… прибежал!..

— И это что, все? — тоскливо спросил корреспондент.

— А чего ж еще? — простодушно ответил спортсмен.

А на следующее утро в газете был напечатан очерк-отчет о рекордном забеге. Вот он, этот очерк.

«Когда Василий Карпуха вышел на беговую дорожку стадиона Трубадуно, все ему почему-то показалось здесь каким-то чужим, не родным, не близким. Например, зрители, которые оглушительно свистели на трибунах и на чистом зарубежном языке кричали: «Фончер-банчер-тунчер-кло!», «Фончер-банчер-тунчер-кло!», что в переводе на русский означало: «Судью на мыло!».

Василий огляделся: слева от него по второй дорожке должен был бежать Вальтер Кишке — длинноногий и белобрысый парень с умным и решительным лицом студента, восьмой раз идущего пересдавать экзамен. Справа — Джеральдино Лососино, маленький, но резвый итальянец, по профессии не то бухгалтер, не то безработный, и дальше — Джек Макферсон, негр, основной соперник по прозвищу Гага, что в переводе на русский означало: «Черепаха, которая обгоняет на рассвете собаку, в полдень — лошадь, вечером — сайгака, а ночью — молнию».

«Да, борьба будет трудной, — подумал Василий. — А тут еще и ветер, как назло, в спину не дует! И жары тоже нет!..»

Да, в совершенно непривычных, чрезвычайно тяжелых условиях Василию Карпухе предстояло бороться и обязательно легко победить.

И вот выстрел стартера. Бегуны дружно устремляются вперед. Макферсон возглавляет бег, но уже сейчас всем ясно, что Василий Карпуха, бегущий предпоследним, будет на финише первым.

Зрители на трибунах неистовствуют, пока еще молча наблюдая за ходом схватки.

Но вот напряжение нарастает, бегуны пошли на последний круг. И когда Макферсону оставалась до финиша какая-то доля секунды, произошло нечто такое, чего до сих пор не происходило и вообще произойти не может.

Что такое Василий Карпуха? Это простой, рядовой человек. А что такое простой, рядовой человек?.. Это тот, кто всегда и везде впереди. И в труде, и в отдыхе, и дома, и на работе, и в учебе, и в спорте. Именно поэтому Василий Карпуха собрал все свои силы, все свое мужество, всю волю, и когда, казалось бы, Макферсон, а вслед за ним Вальтер Кишке и Джеральдино Лососино должны были разорвать ленточку, он в самую последнюю долю секунды напрягся и вспомнил…

Что же он вспомнил в самую последнюю долю секунды, наш славный парень Василий Карпуха, там, один, далеко, на никому не известном стадионе Трубадуно?!

А вспомнил он свое детство. Счастливое, поруганное войной детство простого, рядового человека.

И вспомнил он свое родное село, хату, голубое небо над головой и корову Маньку, которая всегда в самую трудную минуту жизни заменяла ему и товарища, и брата, и сестру…

Вот он подрос. Вместе с дедом Матвеем они ходили в ночь на рыбалку, ловили ерша на мормышку, варили уху на косогоре, а дед Матвей все рассказывал, рассказывал, рассказывал — про себя, про свое проклятое дореволюционное прошлое и повторял, повторял, повторял: «Ай да Васютка!.. Ну и бегать же ты горазд дюже, кубыть тебя раскубыть!..»

А Васютка улыбался в темноте своей белозубой улыбкой и смотрел на звезды, мечтая побыстрее кончить школу и поступить в Институт физкультуры на отделение «шахматы».

Он не знал еще тогда, в чем его истинное, настоящее призвание!

Вспомнил Василий Карпуха и свою старую учительницу Марфу Ивановну, которая много сделала, чтобы Василий мог бегать не просто, а грамотным, образованным человеком.

И вот пронеслись годы, Василий Карпуха — студент. Конечно, трудно было жить на стипендию, сдавать экзамены, но если бы не упорные тренировки по восемь раз в неделю, учеба и наука не давались бы ему так легко и просто.

И вот тут-то как раз и пришла к Василию любовь. Пришла нежданно-негаданно, в тот самый момент, когда ему в раздевалке кто-то нежно наступил шиповкой на ногу. Василий поднял глаза и сразу решил: «Вот она, дорогая, любимая моя подруга жизни, с которой я буду бегать нога в ногу до самой смерти, пока не надоест».

Поженились. Дети пошли. Побежали дети. Все в отца. Василий вспомнил лицо жены, заботливое, доброе, честное… Как там она сейчас?.. Волнуется небось? Думает, наверное, что я тут без нее в ночное кабаре пошел?.. Нет, дорогая: верь! Пусть мой голос летит через тысячи километров. Ты слышишь, я люблю тебя!.. И я, твой Василий, не в ночном кабаре сейчас, а…

«Ой!.. Где я?.. — подумал Василий. — Где я? Ой!..»

И вспомнил Василий… И вспомнил туг Василий Карпуха, что бежать надо!.. Что если он сейчас, в самую последнюю долю секунды, не обгонит своих соперников — не быть ему победителем, не стоять ему на пьедестале, не возвращаться ему домой подобру-поздорову…

И когда Макферсон уже почти коснулся грудью ленточки, а Кишке и Лососино приближались к финишу вслед за ним, спортсмен в красной майке вдруг рванулся вперед и — мгновение! — первым разорвал ленточку на мелкие кусочки!

— Кар-пу-ха!.. Кар-пу-ха! — на чистом зарубежном языке кричали зрители. В связи с этим хочется в заключение добавить, что Международная лига бегунов снова, в который раз, приняла глубоко неправильное, неразумное решение о проведении в следующем году марафонских состязаний вне пределов стадиона. Гораздо удобнее было бы, если бы сорокадвухкилометровую с лишним дистанцию бегуны преодолевали бы на 100-метровой дорожке стадиона, двигаясь туда и обратно, туда и обратно… Пусть сокращаются большие расстояния!

Владимир Высоцкий

(1938–1980)

Пародия на плохой детектив

Опасаясь контрразведки,

избегая жизни светской,

Под английским псевдонимом

«мистер Джон Ланкастер Пек»,

Вечно в кожаных перчатках —

чтоб не делать отпечатков —

Жил в гостинице «Советской»

несоветский человек.

Джон Ланкастер в одиночку,

преимущественно ночью,

Щелкал носом — в ем был спрятан

инфракрасный объектив, —

А потом в нормальном свете

представало в черном цвете

То, что ценим мы и любим,

чем гордится коллектив.

Клуб на улице Нагорной —

стал общественной уборной,

Наш родной Центральный рынок —

стал похож на грязный склад.

Искаженный микропленкой.

ГУМ — стал маленькой избенкой,

И уж вспомнить неприлично,

чем предстал театр МХАТ.

Но работать без подручных —

может, грустно, а может, скучно.

Враг подумал — враг был дока, —

написал фиктивный чек,

И где-то в дебрях ресторана

гражданина Епифана

Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.

Епифан казался жадным,

хитрым, умным, плотоядным.

Меры в женщинах и в пиве

он не знал и не хотел.

В общем, так: подручный Джона

был находкой для шпиона —

Так случиться может с каждым,

если пьян и мягкотел!

«Вот и первое заданье:

в три пятнадцать возле бани —

Может, раньше, а может, позже — остановится такси.

Надо сесть, связать шофера,

разыграть простого вора, —

А потом про этот случай раструбят по Би-би-си.

И еще. Побрейтесь свеже,

и на выставке в Манеже

К вам приблизится мужчина с чемоданом.