Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 52

Я тянусь, убираю упавшую Оле на лицо прядь и жмурюсь от удовольствия. Неожиданно очень хочется её поцеловать – чтобы она, как принцесса из сказки, проснулась от поцелуя. Моего.

Потом до меня доходит, что, во-первых, для этого мне не помешало бы сначала умыться, потому что сон совершенно не способствует свежести дыхания. А во-вторых, я резко вспоминаю всё, что было вчера.

Оля сияет мерно, ярко – видимо, с ней всё в порядке. У меня на запястье повязка, но она совсем не мешает. И вообще я чувствую себя абсолютно здоровым.

Выходит, всё счастливо закончилось? Хэппи энд?

- Тош? – тихо говорит Ира, и я вздрагиваю, потому что только сейчас понимаю, что она тоже здесь. – Ты проснулся?

- Ага…

Я аккуратно освобождаю руки – Оля вздыхает, но не просыпается. Потом сажусь на кровати поудобнее.

Мы в гостевой… В смысле, в Олиной комнате. Тихонько тикают настенные часы, стучит в окно берёза – Ник вечно на неё жаловался, когда оставался у нас ночевать. Интересно, Оле она не мешает?..

- Я тебе одежду принесла, - говорит Ира.

Она сидит в кресле у кровати и выглядит… ну, не очень. Я внимательно смотрю на неё и тоже тихо (хотя Олю сейчас, кажется, и пушка не разбудит) спрашиваю:

- Как Миша?

- Спит. Я его у себя положила. Тош, тут врач, который папин, с работы – не позвать?

Я мотаю головой.

- А Оле?

Надо же, Ира стала называть её по имени! Выходит, не у одного меня что-то изменилось.

- Тоже нет. Она просто спит. – Я всматриваюсь в Олино сияние. Действительно, как солнце.

Ира кивает и отводит взгляд.

- Ты сама-то как? – вырывается у меня.

Ира пожимает плечами, а потом вдруг спрашивает:

- Ты же не собирался его спасать, да? Мишу? Если бы не она, ты бы ничего не сделал?

Я замираю – и тоже отвожу взгляд. Что ж, заслужил.

- Да. Ир… - Я замолкаю. Мне нечего сказать.

- Я люблю его, - шепчет Ира. – Правда люблю. Я знаю, что ты его презираешь, и ты не прав. Я бы умерла без него.

- Ну уж! – вырывается у меня, но я смотрю на Иру и понимаю, что она в это верит.

Как вчера, когда мы её ловили, пришлось бы потом следить, чтобы она себя не убила? Отправлять Иру в специальную клинику? Не-не-не, даже представлять не хочу!

- Хорошо, что Оля тебя заставила, - тихо говорит Ира, и я понимаю, что это правда. Действительно хорошо, хоть она меня и не заставляла.

- Да. Ир, прости меня. Я…

- Да я понимаю, - Ира дёргает плечом. – Правда понимаю, я же не слепая. Но ты даже не попытался Мишу узнать… А, ладно. Проехали. – Она тянется и осторожно похлопывает меня по плечу, аккуратно касаясь только ткани. – Ты всё ещё мой любимый брат. Но я не хочу выбирать между тобой и Мишей, понимаешь?

Я киваю. Мне стыдно.

- Папа сказал, чтобы ты зашёл к нему, как проснёшься. Мишу он уже допросил, сейчас тобой займётся. Морально готовься.

Я усмехаюсь.

- Ага. Только позавтракаю. – Правда, есть хочется безумно.

Ира кивает.

- Я тут посижу. Покараулю. Вдруг врача надо будет позвать?

Я не говорю ей, что это ни к чему, Оле и так хорошо. Просто тоже понимаю, что Ира тут вовсе не для того… или не только для того. Ей тоже стыдно.

Папа, как и Ира, не выглядит выспавшимся.

- Отдохнул? – Он кивает на кресло «для посетителей».

Я сажусь и скрещиваю пальцы в «замок». Меня не часто вызывают  к папе «на ковёр», я уже и забыл, когда был последний раз. Но сейчас – сейчас я и впрямь натворил.

И что забавно, виноватым себя не чувствую. Из этой ситуации правильного выхода просто не было. Уверен, папа это понимает и ругать будет лишь для проформы.

- Она тебе приказала? – спрашивает он, помолчав.

Я даже не сразу понимаю, о ком он. А потом – соблазн всё свалить на Олю очень велик. Но это было бы низко. Или, как говорит Оля, мерзко.

- Нет. Оля только попросила помочь.

Папа кивает. Долго смотрит на меня, потом выкладывает из ящика стола новый пистолет, удостоверение, разрешающее мне его носить, ключи от машины и права – тоже на моё имя.

- На дороге я за тебя не боюсь, но и водить «Ламборгини» тоже не дам. Машину бери только при крайней необходимости. Оружие… пристреляйся. – Он молчит немного, потом спрашивает. – Выстрелить-то смог?

- Да…

- И как, попал?

Я вспоминаю зубы зомби у моего горла и невольно вздрагиваю.

- Нет.

Папа кивает.

- Я так и думал. Будешь тренироваться минимум час в день под моим присмотром. Да, снова.

У меня вырывается:

- Почему я не смог? Ты же меня учил, я умею стрелять!

- Потому что стрелять по людям не то же самое, что по мишени. Технику ты, надеюсь, не забыл. А нервы, знаешь… - Папа ещё молчит, потом спрашивает спокойно, буднично: - Убили кого-нибудь?

- Нет!

- Ну да, или ты раньше бы сюда примчался, - бормочет папа. – Донской монастырь мы уже оцепили, так что рассказывай, что там было, а я подумаю, как действовать. Ах да, код от сейфа я сменил.

Я усмехаюсь. Папа достаёт из другого ящика жевательный мармелад, кивает на кофе машину, мол, налей. Я наполняю две чашки и начинаю рассказывать.

Папа молча слушает, иногда поворачивается к ноутбуку и конспектирует. Пару раз просит подождать – отправляет электронные письма.

К концу моего рассказа вазочка с мармеладом пустеет, а папа выпивает третью чашку кофе. Я обеспокоенно смотрю на него.

- Ясно, - говорит он. – Чертовщина… Оля, как проснётся, её я тоже допрошу. Но я так понимаю, наряд из монастыря можно убирать. Пусть следят, но без бзиков. Колдун даже к вам не вышел – изу-ми-тель-но…

Я смотрю на него и понимаю, как же мы на самом деле бессильны. Папа не знает, что делать. Я к такому не привык.

Это страшно.

- В следующий раз, если такое случится, - говорит папа после долгого молчания. – Не надо меня усыплять, можно просто попросить. Ты же понимаешь?

- Это Оля…

- Знаю. И всё равно.

Я ловлю его взгляд.

- И ты бы не сказал нам сидеть тихо, пока взрослые работают?

Папа качает головой.

- Я бы довёз вас до монастыря максимально безопасно и быстро, без гонок на «Ламборгини», и там вам бы не пришлось возиться в крови. Вы же дети!

- Но у тебя нет другой колдуньи, кроме Оли, - замечаю я.

Папа кивает. Потом сам рассказывает, что как только мы с Олей упали в снег перед домом, он вытащил на связь ту колдунью из Нового Орлеана, ЛаШонду. «Вы меня достать», - простонала та, но объяснила, что делать.

- Она и сама на сто процентов не была уверенна, что это поможет, и это пугало, - говорит папа. – В их вуду всё это явно не норма.

Ещё бы. Если бы ЛаШонда могла меня расколдовать, папа бы её уже заставил.

- Тебе, кстати, есть сейчас надо много, колдунья так сказала, - замечает папа. – Так что зайди на кухню. И к маме – сам её успокоишь. Она уверена, что её сестра в образе Оли хотела тебя похитить.

Меня так и тянет застонать, как та орлеанская колдунья, потому что «вы меня и правда достать». Но я киваю и иду успокаивать мать.

Однако сначала снова загляну на кухню.

***

Оля

Я раз за разом пытаюсь открыть глаза, но у меня ничего не получается. Зачем, если подушка такая мягкая, а одеяло – тёплое? И всё это пахнет жасмином. Кажется, я люблю жасмин.

Потом ко мне лезет Жужа. Деловито ввинчивается под одеяло, жмётся к ноге и излучает тепло. Ну и для чего мне вставать? Пусть все дела подождут…

А какие у меня дела?

Вот тогда я действительно просыпаюсь – когда вспоминаю колдуна, алтарь, мертвецов и это мерзкое чувство, словно тебя оседлали и пришпоривают. Никогда больше, ни за что…

«Ты ещё потанцуешь со мной, куколка, - слышу я голос Барона сквозь волны дрёмы. Кошка поднимает голову, навострив уши. – Я ещё на тебе покатаюсь!»

Да пошёл ты, думаю я в ответ. Жужа лезет под руку, тычется лбом в ладонь и громко мурчит – наверное, успокаивает.

Я открываю глаза. Некоторое время бездумно смотрю в потолок. Потом поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Ирой.