Заклятие на любовь (СИ) - Платунова Анна - Страница 22

Я потянулась к сахарнице, позабыв, что правая рука сегодня плохо работает, ойкнула и уронила керамическую вазочку на стол, осыпав его, одежду и пол сахаром. К счастью, сахарница, как и все предметы в столовой, была зачарована: осколки прыгнули навстречу друг другу, срастаясь, сладкие крупинки одна за одной залетели обратно, крышечка захлопнулась.

Ди, Бруно и девочки в полном молчании наблюдали за происходящим действом, а после в тишине, повисшей над столом, Димитрий произнес:

– А теперь рассказывайте!

Мы оказались приперты к стенке, но я не видела большой беды в том, чтобы поделиться с Ди и Бруно. Во-первых, они точно не пойдут жаловаться куратору, а во-вторых… Не знаю, может быть, я ждала, что они меня похвалят? «Молодчина, Алисия! Тьфу, Пеппи! Как ты его!»

Ди, сузив глаза, издалека наблюдал за Теренсом, который как ни в чем не бывало болтал с парнями за столом. Не знаю, как он объяснил расцарапанную мосю, но вид у ведуна был геройский. Я могла придумать лишь одно объяснение: упал в куст. Но чем здесь гордиться?

– Пора на занятия, – сказал Ди, поднимаясь. – Пеппи, я понесу твою сумку. Что у нас первой парой?

И все? Уф, Ди, ты меня разочаровываешь. Не знаю, на что я подспудно надеялась. Неужели на то, что наш коротыш пойдет разбираться по-мужски? От Бруно, походившего на человека, которого вот-вот хватит удар, я так и так подвигов не ждала. Но Ди… Видать, ему не очень понравилось ходить с разбитым носом.

– Основы целительства, – пролепетала Мальвина.

– Очень удачно, – процедил сквозь зубы Димитрий.

Водрузил на одно плечо свою сумку, на другое – мою, Бруно забрал книги у Мальвины, и мы потащились в дальний корпус. На первом этаже располагался лазарет, где студенты не только лечились, но и практиковались на других студентах. Конечно, в Академии чар и ведовства целительство шло ознакомительным курсом, но знания о том, как срастить кость, залечить рану и избавить от отравления, пригодятся в жизни любому чаровнику.

Сегодня должна быть первая практическая работа, поэтому вместо лекционной аудитории мы сразу направились в лабораторию, где на металлических столах, пугающих блеском, стояли стандартные наборы для оказания первой помощи: бинты, заживляющая мазь, ножницы, жгуты, разномастные скляночки с жидкостями – толком не знаю, что в них налито, но постепенно выясню. В воздухе стоял запах, свойственный любым лекарским заведениям, будь то аптека или кабинет целителя.

– Бр-р-р, – поежилась я.

Пока мы рассаживались, с опасением поглядывая на столы, в лабораторию заглянул мэтр Форзи – наш преподаватель.

– Откройте учебники и читайте третий параграф, – сказал он. – Я опоздаю к началу занятия, студенту нужна моя помощь.

Что-то мне подсказывало, что я знаю этого студента. Я осторожно размяла плечо: от помощи я бы тоже не отказалась, но раз мы решили хранить тайну, придется молчать.

Однокашники загомонили, не торопясь доставать учебники. Разбрелись по кабинету, разглядывая заспиртованные препараты, выставленные в застекленных шкафах.

– Смотрите, это же мозговой червь! – воскликнул кто-то. – Очень редкий вид! Водится только в пещерах Тосса. С его помощью можно добыть любую информацию у врага, достаточно запустить в мозг через ухо!

– А здесь окаменевшее яйцо василиска! – радостно сообщила Тильда. – Я слышала, частички скорлупы добавляют в самые разные противоядия!

Похоже, лаборатория была кладезем редких ингредиентов. Я взяла себе на заметку: когда выясню рецепт приворотного зелья, здесь я найду все, что нужно.

Я тоже собралась исследовать помещение, но Ди неожиданно грозно сказал:

– Пеппи, сядь. Маль, ты тоже садись.

Мы с Соломинкой приземлились на пятые точки, обескураженные его тоном.

– Ты чего раскомандовался? – подозрительно спросила я.

Димитрий вытащил из сумки тощенький учебник по основам целительства и продемонстрировал его нам.

– Сейчас буду вас лечить, – мрачно сообщил он. – Я тут на досуге пролистал учебник и…

– Нет уж, увольте! Пролистал он! Я тоже могу много чего пролистать, но от этого не превращусь в целителя. Я тебе не доверяю!

Ди вздохнул и посмотрел на Мальвину:

– А ты, Маль, позволишь тебе помочь?

Она заморгала и робко протянула руку нашему горе-дохтуру, возомнившему себя великим целителем. Мы с Кларой и Бруно придвинулись поближе, чтобы посмотреть: любопытство разбирало.

– Пеппи, ты ведь мне не доверяешь, – напомнил Ди, приподняв бровь.

– Не доверяю! Но очень интересно поглядеть, как с руки Мальвины будет сползать кожа! – мстительно заявила я.

У Соломинки округлились глаза, она попыталась выдрать ладонь, но Ди держал крепко.

– Я знаю, что делаю!

Мы сгрудились вокруг Мальвины, Ди закатал рукав ее кофты и осторожно положил кончики пальцев на самый большой синяк. Мальвина на всякий случай задрожала, но потом прислушалась к себе, шмыгнула носом и улыбнулась.

– Щекотно!

А багровые следы между тем бледнели и рассасывались на глазах. Не прошло и минуты, как от них не осталось и следа.

*** 27 ***

– Так! – Я вытащила свой учебник и шлепнула его на стол. – Показывай, какой раздел! Сейчас изучу и вылечу свой синяк.

– Не выйдет, Пеппи, – покачал головой Ди.

О как! Один раз ему удалось справиться с маленьким синячком, он уже и зазнался!

– Дело не в том, что ты не поймешь, – примирительно продолжил Ди. – Это особенность магии чаровников: мы не можем обращать заклятия сами на себя – не подействуют. Так уж это работает!

– Плохо это работает! – пробурчала я.

Почему-то раньше мне и в голову не приходило, что заклятие уродства, наложенное на меня деканшей, я смогу развеять сама, стоит только немного подучиться. Напрасная надежда…

– Пеппи, позволь Ди помочь, – принялась уговаривать меня Соломинка.

– Ладно уж…

Стоит ли терпеть боль и скрипеть зубами каждый раз, пошевелив рукой, когда исцеление так близко? Димитрий усадил меня на стул: ему, низкорослику, так сподручней.

– Блузку не расстегну! – прошипела я.

– Это и не нужно, Пеппи, тонкая ткань не помешает. Только не шевелись, на твое лечение уйдет чуть больше времени.

– Слушаюсь, дохтур! – фыркнула я.

Димитрий встал надо мной, положил одну ладонь на лопатку, другую на ключицу. Я почувствовала, как кожу словно покалывают сотни тоненьких иголочек, в месте ушиба разливается тепло и боль отступает.

Ди возвышался надо мной и сейчас, с этого ракурса, не выглядел таким уж коротышкой, наоборот, казалось, заслонил собой весь мир. Словно сейчас остались только я и он, и никого больше. Ди, будто настоящий целитель, изучающе меня рассматривал.

– Голова не кружится?

– Не-а…

Я смущенно заерзала под его пристальным взглядом. Глаза Димитрия были орехового, мягкого оттенка. Оказывается. Я ведь прежде не приглядывалась.

– Ой, – вырвалось у меня, так как тоненькие иголочки неожиданно превратились в ощутимые колючки.

– Прости, Пеппи, придется потерпеть… Мерзавец! – не сдержался Ди, вспомнив, кто стал причиной появления синяка.

Из-за вынужденной близости мне сделалась настолько неловко, что я принялась болтать всякую чушь, лишь бы разрядить обстановку.

– А чему ты удивляешься! Кто станет считаться с нескладной соломинкой и поросенком на гриле…

Сказала, и у меня перехватило дыхание. Я старалась относиться к своему новому телу как к некрасивой одежде, которую я скоро сниму и тут же превращусь в красотку. Но что если за это время я забуду, каково это – ощущать себя грациозной и очаровательной? Самое неприятное, что я в громоздком и неуклюжем теле Пеппилотты чувствовала себя вполне естественно.

– Уродливая… – прошептала я.

Ди услышал.

– Ты вовсе не уродливая, Пеппи, – тихо сказал он, наклонившись ниже, чтобы услышала только я. – Ты очень милая. Особенно когда улыбаешься.

– Я не улыбаюсь.

– Сейчас улыбаешься.

И правда! Я улыбнулась словам Димитрия и только теперь это поняла. Удивительно, меня всю жизнь называли прекрасной, очаровательной, сверкающей, дивной, изящной и бесподобной, но все эти эпитеты так навязли на зубах, что не вызывали никаких эмоций. Однако после того, как Меринда обозвала меня уродиной, а Теренс заявил, что поросята его интересуют только в жареном виде, мне хватило одного слова «милая», чтобы на душе потеплело.