Кувырком (ЛП) - Чейз Эмма - Страница 52

− Мы их услышим. Раз шумят, значит все хорошо.

И мы их слышим сквозь окно, четко и ясно. Все еще играют и верещат. Радостно верещат.

Челси скользит язычком по моему, и у меня вырывается стон. Шепчет задыхаясь:

− Но они могут войти в любой момент. Могут нас увидеть.

Она права. «Черт побери!»

Обвожу кухню безумными глазами. Кладовая! Влетаю туда с Челси на руках, ногой захлопываю дверь и, заведя руку за спину, запираю замок.

Челси покусывает мои губы, посасывает мочку.

− Никогда не понимала, зачем здесь замок.

Я способен лишь выдохнуть:

− Замки — это здорово.

Губами чувствую ее смех. На секунду опускаю Челси на пол, и мы срываем с себя одежду. Затем подхватываю ее, закидываю ноги себе на талию и прижимаю к стене.

Обхватив член рукой, провожу головкой по нежным складкам. Черт, какая же она влажная и теплая! Аккуратно толкаюсь в нее, ведь с нашего последнего раза прошло уже какое-то время. Наконец вхожу до конца, и когда между нами не остается ни сантиметра пространства, Челси шепчет:

− Мне так тебя не хватало.

Начинаю плавно двигаться. Господи, как же хорошо! И правильно. Самое правильное, что случалось со мной в жизни.

Челси откидывает голову, я закрываю глаза. Покрываю поцелуями ее шейку. Шепчу, как она прекрасна. Что именно хочу с ней проделать. Как много она для меня значит.

Она сильнее сжимает руки, притягивает меня ближе ногами, запускает пальцы в волосы.

Тяжело дышит.

− Я… люблю тебя. О боже, Джейк… так сильно. Люблю тебя так сильно.

Чувств слишком много. Они захлестывают. И все равно хочется больше.

Напряжение нарастает, сжимается все туже, будто какая — то фантастическая пружина. По телу разливается чистейшее удовольствие, и я ускоряю толчки, подводя нас обоих к краю. Мы достигаем его одновременно, пульсируя и дрожа, стискивая друг другу руки, не в силах удержаться от стонов.

Тяжело дышу, прижавшись к ее щеке. Сердце колотится со скоростью звука. Наконец откидываю волосы с ее лба и всматриваюсь в ангельское личико.

− Значит любишь меня, да?

Челси улыбается сквозь слезы.

− Да. Я влюбилась в тебя, когда ты отнес меня, абсолютно больную, в кровать и пообещал, что все будет хорошо. Люблю каждую частичку тебя, даже то, что ты боялся показать. И хотя порой ты ведешь себя как полный придурок, все равно буду любить вечно.

Со смехом нежно ее целую.

− Рад это слышать.

Эту ночь провожу у Челси. Проследив, чтобы дети приняли ванну и легли спать, полночи проводим за разговорами. Строим планы. А оставшуюся часть ночи проводим не за разговорами. Во всяком случае, не за осмысленными.

На следующий день пишу заявление об увольнении и занимаюсь передачей дел, чтобы как можно скорее покинуть «Адамс и Уильямсон». В душе ни сомнений, ни сожалений.

Вдвоем с Челси ждем возвращения сорванцов из школы. Собираем их в любимой семейной гостиной обсудить планы.

− Знаю, может показаться, что мы торопим события, − сообщает Челси племянникам, пока я активно раскачиваю Ронана на ноге. — В восьмидесятые вышел фильм, ваши родители его обожали, называется «Когда Гарри встретил Салли»…

− Звучит стремно, − прерывает Рори.

− Сам фильм тоже стремный, − шепчу ему краешком губ.

Но Челси всё слышит.

− Ничего подобного! Фильм чудесный. В любом случае, смысл такой − когда встречаешь человека, с которым хочешь провести жизнь, мечтаешь, чтобы эта жизнь началась немедленно. — Смотрит на меня. — Именно это мы с Джейком и чувствуем друг к другу.

Вмешиваюсь:

− Но если вы, ребята, против, смело говорите. Говорить «нет» нормально, вы не заденете мои чувства. Я перееду сюда, только если вы все действительно этого хотите.

Переглядываются между собой. Обмозговывают. Даже странно видеть их такими притихшими.

− Вы переберетесь в спальню мамы и папы? — спрашивает Райли.

Подмигиваю любимой, ведь мы обсудили и это.

− Вообще — то, − говорит Челси, − мы подумываем кое — что переделать в моей комнате. Приспособить ее для двух человек, расширить ванную и гардеробную. А спальню ваших родителей было бы неплохо превратить в общую комнату. Где будем все вместе собираться. Можно поставить там бильярдный стол, огромный диван, новый телевизор…

− И игровой автомат!

Рори, очевидно, загорелся идеей.

Челси кивает:

− Я могу нарисовать на стенах все, что пожелаете. Даже можем покрасить их вместе.

− Оооо, оооо… я хочу бабочек! — кричит Розалин. — И единорогов, и радуги.

− И грузовики — монстры, − продолжает Рори.

− И скейтборды, − добавляет Рэймонд, и братья восторженно ударяют кулаком о кулак.

− И, − заканчивает Райли, − плакаты «One Direction» и «5 Seconds of Summer Fatheads» во всю стену.

− Да, обязательно все сделаем, − обещает тетя.

− Получится комната шизофреника, − бормочу я, а она смеется.

− Итак, ребятки, что вы скажете о переезде к нам Джейка?

− А можно мне будет съехаться с парнем, когда он у меня появится? — заранее прощупывает почву Райли.

Вот хитрюга.

− Конечно. Когда тебе исполнится двадцать шесть и будешь воспитывать шестерых детей, сможешь жить с бойфрендом, я и слова не скажу. А до тех пор даже не мечтай.

Я хитрее.

Райли закатывает глаза:

− Как скажешь. Я «за».

− Я тоже, − соглашается Рори.

Расплывшись в улыбке до ушей, Розалин бросается ко мне в объятия.

− Да, да, да!

− Согласен, − говорит Рэймонд.

Поворачиваемся к улыбающейся Риган, которая скрепляет сделку четвертым выученным словом:

− Да.

Вечером, когда дети заканчивают домашку и облачаются в пижамы, располагаемся в нашей берлоге посмотреть телевизор. На столе звонит мой телефон. Брент.

− Привет.

− Привет, как дела?

Смотрю на Челси.

− Честно говоря, просто потрясающе.

Она хихикает.

− Рад за тебя. Слушай, ты свободен завтра во время обеда? Хочу кое о чем с тобой поговорить. С ребятами тоже.

− Ага, свободен. А что?

− Ну, дело в том, что мне принадлежит одно здание…

− Тебе принадлежит целое здание?

− Да. Очень хорошее здание…

Эпилог

Год спустя

Офис, в котором работаю последние полгода, намного больше моего старого офиса, причем находится на верхнем этаже с угловым панорамным окном. И не приходится ни с кем его делить. Одну стену полностью занимают шкафы с юридической литературой, на столе гордо красуются семейные фотографии. У Брента, Софии и Стэнтона точно такие же кабинеты.

У партнеров — учредителей есть свои привилегии.

Здание в центре города, о котором упоминал Брент, тщательно отремонтировали. И теперь над центральным входом висит черная трафаретная вывеска.

«Юридическая фирма Бекер, Мэйсон, Сантос и Шоу».

Отлично звучит, не так ли?

Когда я послал «Адамс и Уильямсон» ко всем чертям, друзья тоже задумались о самостоятельном полете. Самим всем заправлять, самим выбирать дела. Это был огромный риск, но для нас четверых игра стоила свеч.

Когда я уволился, миссис Хиггенс примерила на себя роль героини Рене Зеллвегер из фильма «Джерри Магуайр» и последовала за мной. О, вот и она, просовывает голову в дверь кабинета. В ушах жемчужные серьги, подчеркивающие строгость ее платья.

− Джейк, ты опоздаешь!

− Не опоздаю. Я никогда не опаздываю.

Бросаю взгляд на часы.

− Черт, я же опаздываю!

Вскакиваю, и кожаное кресло откатывается назад. Проверяю карманы своего модного черного костюма — ключи, бумажник, телефон. Все на месте.

− Давай, давай, — гонит меня миссис Хиггенс. — Я все проверю и запру двери.

− Хорошо, спасибо! Увидимся на месте, миссис Хиггенс.

Бегом преодолеваю четыре квартала до детского сада, в котором Риган и Ронан проводят каждый день по несколько часов. Приветствую воспитательницу через окно и ставлю подпись в планшете рядом с именами детей. Через пару минут открывается ярко разрисованная дверь, и оттуда доносится песенка Барни «Уборка».