Единственное желание. Книга 5 (СИ) - Черпинская Надежда - Страница 20

— Мертвяка хоронил, — хмыкнул он. — В смысле, прятал…

Рыжая поперхнулась чаем.

— Простите! — Эливерт заботливо постучал ей по спине. — Шучу. Гулял я…

Орлех, слегка оторопевший от его слов, вдруг расцвёл улыбкой.

— Ой, я сейчас вернусь… Моя звезда явилась. Эйя, доброе утро!

Настя смотрела недобро на Эливерта, спокойно жующего булку.

— Кайл пошёл распорядиться, чтобы лошадей седлали, — сообщила Рыжая. — И как вы оба теперь ехать намерены? С похмелья, всю ночь не спали…

— Нормально, — пожал плечами Ворон. — Первый раз, что ли?

— Ты лучше ничего не придумал, как ночью одному где-то бродить? Вдруг за нами ещё кого-то послали.

На её сердитую фразу вифриец отвечать не спешил.

Рыжая молча допила чай. Эл молча дожевал плюшку.

— Дэини, прости меня!

Настя удивлённо подняла глаза.

— За что?

— Я тебя вчера обидел.

— Вовсе нет! — фыркнула Рыжая.

Ворон улыбнулся виновато.

— Вовсе да!

Он вздохнул тяжко.

— Случайно вышло. Сорвалось. Я бы никогда не сделал тебе больно намеренно. Ты прости меня! Ладно? Я просто ещё… Хреново мне… А вам достаётся. Вот найду эту мразь… И сразу перестану вести себя по-свински, обещаю. Потерпи чуток! И Кайлу скажи, пусть он на меня глаза пока закроет. Ну, так что, мир?

— Иногда я тебя придушить готова, — умилённо улыбнулась Настя. — Конечно мир! Я и не обиделась даже… почти…

— Скорее бы всё это уже закончилось, — устало вздохнул Эливерт, поглядел в сторону и добавил: — Так хочу домой обратно, в Лэрианор… Воробышка моего увидеть, обнять… Как без неё плохо!

* * *

14 Тысяча фларенов

Ненависть — юным уродует лица,

Ненависть — просится из берегов,

Ненависть — жаждет и хочет напиться

Чёрною кровью врагов!

Владимир Высоцкий

Кайл сказал ей как-то, что не стоит возвращаться туда, где однажды был счастлив. Как-то — это в тот самый вечер, связавший их вместе навсегда…

Настя иногда думала о том, что было бы, не реши она тогда попрощаться с Северянином. И от таких мыслей ей неизменно становилось очень страшно.

Пожалуй, больше этого её пугали только воспоминания о блужданиях за Гранью и о том раскалённом полдне, когда Кайла убили у неё на глазах.

Но все это — странное, необъяснимое, магическое — по прошествии времени начало казаться кошмарным сном, кратким помешательством.

А вот Кайл был настоящим, и страх его потерять оставался самым подлинным.

Тот, кто однажды пережил утрату, уже никогда не сумеет позабыть этот жуткий миг — миг, когда разбивается на осколки твоя вселенная.

Наверное, поэтому она теперь так хорошо понимала Эливерта. Понимала, что им движет.

Месть тем, кто отнял у тебя любимого человека — слабое утешение. И всё-таки в этом есть что-то правильное, справедливое. Так легче смириться.

Настя чувствовала — после Эсендара вифрийца отпустило немного. Да, скорбь его не покинула, как и чувство вины.

И впереди ещё поиски самого главного врага…

Но всё-таки свершённое возмездие помогло Ворону вернуться обратно в мир живых. Он стал видеть и слышать, что происходит рядом, реагировать на жизнь вокруг. Ушла безумная одержимость охотника, идущего по следу жертвы.

Иногда (крайне редко) Ворон мог даже пошутить как прежде, отпустить какую-нибудь колкость в сторону Орлеха или Кайла.

А ещё он, кажется, начал понимать, что спасти Эрид и Кристайла важнее, чем покарать убийцу.

Потому что оборвать чужую жизнь всегда можно успеть. А вот предотвратить чью-то гибель, уберечь других от горькой потери, не допустить, чтобы ещё один мир разбился вдребезги, вот с этим можно и опоздать. Промедлишь — и случится непоправимое.

Насте очень хотелось верить, что ещё не поздно, что они сумеют помочь миледи Вилирэн отыскать дочь.

Но сейчас, снова проезжая по идеальным дорогам Орсевилона, она засомневалась в собственных силах.

Анастасия вдруг поняла, о чём говорил тогда её муж. Эта земля, некогда показавшаяся ей раем, в которой она чувствовала себя, как дома, теперь встречала иначе — настороженно и хмуро. Рыжая предпочла бы навсегда оставить в своей памяти образ того, прежнего, беспечного Орсевилона.

Да, всё те же идеальные поля и сады. Всё тот же строгий безукоризненный порядок. Но то, что в замок владетелей пришла беда, ощущалось кожей.

Всё было почти как в прошлый раз. И в тоже время, совсем иначе.

Миледи Вилирэн встречала на высоком крыльце. Тёмное траурное платье. Светлые волосы — короной на голове. Величавая осанка. Сдержанная улыбка. Насте ещё издали показалось, что хозяйка Орсевилона сильно сдала и как будто даже постарела.

Впрочем, она по-прежнему оставалась женщиной красивой и властной.

— Кайл, мальчик мой, как славно, что ты приехал! — сегодня владетельная госпожа замка обошлась без церемонных поцелуев руки и обняла полукровку так, будто он был её сыном. — Хвала Великой Матери! Благодарю тебя, от всего сердца благодарю!

— Как же иначе, миледи? — пожал плечами Северянин. — Я сделаю для вас всё, что смогу.

— Дэини, девочка, и ты здесь! Спасибо, — мать Даларда улыбнулась сквозь слёзы. — Слыхала, что ты теперь миледи Анастэйсия ал Кайл… Мои поздравления, дети! Пусть ваша любовь будет долгой и счастливой!

— Спасибо, — Настя смущённо потупила взор.

— День добрый, жемчужная моя госпожа! Счастлив снова оказаться в вашей неземной обители! — Эливерт не упустил случая и приложился к дворянской деснице.

— Милорд Элиол! — Вилирэн расцвела на глазах. — Вот так радость! И ты на мой зов явился? Как отрадно мне видеть тебя, сынок. Уж теперь сомнений у меня не осталось — вместе вы мне поможете непременно.

— Для меня честь снова вам поклониться, снова в ваши прекрасные глаза посмотреть, — галантно склонил голову Эливерт. — Жаль только, что повод для встречи у нас сегодня печальный. Как же я мог не прийти вам на помощь? Я жизнью вам обязан.

— Ну, не преувеличивай!

Вифриец оглянулся на своего приятеля и продолжил:

— Позвольте нашего спутника вам представить — эрр Орлех, мой надёжный друг!

— Добро пожаловать в Орсевилон! — ответила на поклон торговца Вилирэн, любезно улыбнувшись, но уже куда более сдержанно. — Прошу за мной, дорогие гости!

Пока они поднимались по высокой лестнице под взглядами любопытной челяди, столпившейся в замковом дворе, ялиолец недовольно шепнул на ухо Эливерту:

— Не понял… Вы, значит, все тут благородных кровей… А я — эрр? Мог бы и меня дворянином представить!

— С твоей-то разбойничьей рожей? — хмыкнул Ворон.

— На свою рожу посмотри, милорд! — не остался в долгу Орлех.

* * *

— Миледи Вилирэн, вы, в самом деле, даже не догадывайтесь, где сейчас может быть Далард?

Разговоры снова велись за щедрым столом в зале у камина.

Огонь сейчас, в жаркие летние дни, был не нужен. Но Рыжая время от времени поглядывала на красивую кованую решётку, непроизвольно припоминая, как Кайл здесь впервые сделал шаг ей навстречу, приоткрыв завесу тайн, поделившись с ней своим прошлым, своей болью.

— Нет, Кайл, — печально покачала головой хозяйка. — Он ещё по весне уехал, едва дороги подсохли после распутицы. С тех пор я от него только один раз письмо получила, кратенькое — дескать, жив-здоров, и вам с Эрид желаю того. А откуда написал, куда дальше — ни слова. И когда уезжал, как я ни пытала его, ничего объяснять не захотел. Сказал, что и сам не знает, куда путь держит. Может, так оно и было. Он сильно переживал. Такой угрюмый стал, неразговорчивый. Целыми днями из комнаты не выходил. А иногда напротив уедет ещё с рассвета, а вернётся уже за полночь. Где был, что делал? У меня вся душа изболелась на него смотреть! Пить начал… Но с этим потом образумился. А так… Ох, не передать!