Звезды примут нас (СИ) - Батыршин Борис - Страница 28

Ну, здравствуйте, олгой-хорхои, ужас кочевников Внутренней Монголии. Далеко же вы забрались от песков своей пустыни Гоби…

Я машинально отметил, что обе гадины ползут заметно медленнее, да и движения их, все эти сокращения-вытягивания, стали какими-то судорожными, дёргаными — такими темпами они доберутся до куполов не раньше, чем через час и это хорошо. Может, ледяной холод и отсутствие атмосферы всё же как-то на них влияют? Ладно, с этим будем разбираться потом, когда сумеем завалить хотя бы одну тварь и утащить хладный труп в «Ловелл» на предмет вскрытия и изучения. Вот этим и займёмся, только сначала надо связаться с диспетчерской — во время нашей сумасшедшей гонки я, оказывается, отключил рацию, и теперь они там наверное, совсем с ума сходят…

Беседа с диспетчерской заняла минуты три. Я в пулемётном темпе выпалил доклад о происходящем, попросил подготовить для Пьера взрывотехнические причиндалы, особо отметив, что задерживать его не стоит нив коем случае — как не стоит и посылать с ним подкрепление. Мы сами тут справимся, заявил я, а вы пока расспросите Стражински — мы-то прибыли на место действия с изрядным опозданием и, похоже, пропустили самое интересное.

Диспетчер сделала попытку заставить меня поговорить с начальником станции, отчего я умело увильнул, заявив, что опасные твари уже приближаются и времени у меня нет совсем, вот ни чуточки. На заднем плане раздались дружные охи, причём среди них я вроде-был разобрал голос Юльки, безуспешно прорывавшейся к микрофону. Прости, дорогая подруга, всё потом — а сейчас у меня действительно нету лишней секунды. С тем разговор и закончился: я бесцеремонно вырубил рацию, успев, правда, пообещать выйти на связь, когда что-то, наконец, определится.

Сейчас самым актуальным было определить, на какой дистанции червяки могут пускать в ход свои смертоносные электроразряды. Один из сброшенных с багги контейнеров — кажется, упаковка от спектрографа, — валялась точно на пути одного из электрических червяков. Я с замиранием сердца вёл отсчёт сокращающейся дистанции: «двадцать… девятнадцать… восемнадцать…» — на счёте «»двенадцать» что-то мелькнуло, и от рыла твари к цели протянулся жгут скрученных молний. Искры брызнули, как от электросварки — надо полагать, большая часть пластика, из которого был изготовлена многострадальная упаковка, попросту испарилась, разбрызгав раскалённые останки вокруг. Коробку, вернее то, что от неё осталось, отбросило шагов на пять в сторону. Я ожидал, что последуют новые разряды, но нет — тварь ни на йоту не изменила курса, потеряв интерес к подстреленной таре

Так, это уже что-то: значит, олгой-хорхои способны поражать свои жертвы на расстоянии примерно десяти-двенадцати метров. Между прочим, — каким образом вообще могут делать это здесь, на Луне? Вакуум, как известно, диэлектрик, носителей заряда здесь нет. Возможно, там, вкратере, можно было списать этот эффект на какие-то остатки атмосферы, попавшей сюда вместе с червями через «звёздный обруч» (теперь нет никаких сомнений, что дело именно в нём) — но не на таком же удалении? Тут любой выброс газа десять раз развеется без остатка — однако я сам свидетель тому, что олгой-хорхоям это ничуть не мешает пускать в ход их оружие.

Я сделал несколько шагов, заходя червякам во фланг — удивительно, но они не обратили на меня ни малейшего внимания. До них было метров пятнадцать — достаточно, чтобы резко разорвать дистанцию, если твари всё же передумают. Кстати, я отметил, что впечатление насчёт медлительности и судорожности их движений вовсе не были иллюзией — и тормозят, и дёргаются в каких-то непонятных конвульсиях…

Я откинул шторку барабана и принялся насыщать каморы гильзами-вспышками, стараясь выбирать красные, удвоенной мощности. Щелчок ударника, взгляд на затыльник — огонёк зелёный, оружие готово к выстрелу. Я не сомневался, что сумею попасть по такой здоровенной мишени с такого пустякового расстояния — и, тем не менее, присел на одно колено, перехватил лазерный револьвер обеими руками и, задержав дыхание, нажал на спуск.

Ш-ших! — никакого звука, естественно, не было, его дорисовало моё воображение. Бок олгой-хорхоя не брызнул электросваркой, подобно расстрелянному ящику из-под спектрографа — в месте попадания вспыхнула ослепительная точка, мгновенно превратившаяся в красное, быстро тускнеющее пятно. Я напряг зрение — ничего похожего на сквозное отверстие невидно, как и какой-то реакции подстреленной твари. Ползёт себе и ползёт, дергается, дерьмо электрическое…

Красная лампочка на затыльнике револьвера пожелтела, мигнула, стала красной. Ещё выстрел, ещё красное пятнышко неподалёку от первого, от которого осталось едва заметное чёрное пятнышко. На этот раз червяк конвульсивно изогнулся — я шарахнулся назад, решив, что он-таки обнаружил меня и собирается напасть — поднял небольшое облачко реголитовой пыли, замер, и спустя минуты полторы пополз своей дорогой. За это время барабан успел остыть, и я всадил ещё один луч, целя ближе к «голове». На этот раз я решил рискнуть, и второй выстрел произвёл, когда лампочка пожелтела. И не прогадал: на этот раз конвульсии оказались куда сильнее, гадина чуть ли не свивалась кольцами, порой совершенно исчезая в облаке пыли.

Последний оставшийся в барабане патрон я всадил почти возле самой кромки круглой, оконтуренной шевелящимися отростками пасти диаметром с суповую тарелку, и с удовлетворением заметил, что тварь остановилась. Нет, она ещё не сдохла — дёргалась, билась в судорогах, свивалась в кольцо и наоборот, распрямлялась, нещадно хлеща удлинившимся «хвостом» по реголиту — но прежнего наступательного пыла уже не было.

Кажется, я всё-таки сумел всерьёз её повредить. Правда, на это ушло все пять зарядов их барабана, но это не важно, главное — электрическая гадина уязвима, и не так уж опасна, если не терять голову и действовать хладнокровно.

Огонёк вызова на панели рации отчаянно мигал, и я, отбежав на десяток шагов назад, ткнул негнущимся пальцем в кнопку. Пора было рапортовать о результатах первой в истории освоения Луны охоты на крупную дичь.

VII

— Продолжайте, Монахов. — Гречко выбил пальцами правой руки короткую дробь по столешнице. — Вы дождались Дюбуа и Гарнье, и что предприняли потом?

Я пожал плечами.

— Да, собственно, ничего особенного. Мы осмотрели олгой-хорхоев, которые к тому моменту уже перестали двигаться и передали, что непосредственная опасность станции больше не угрожает. Нам ответили, что готовятся ещё две группы на багги; тогда я предложил мсье Гарнье остаться и дожидаться их, а сам вместе с Дюбуа отправился искать остальных электрических червей

— Взрывчатку, как я понимаю, вы взяли с собой?

— Да, когда мы убедились, что лазерные выстрелы не пробили панцири тварей, я решил, что это будет нелишним. И оказался прав, как видите.

— С этого места поподробнее, если можно. — попросил начальник станции. — Я понимаю, что все и так в курсе, к тому же сведения содержится в вашем отчёте, но пусть лучше прозвучит хотя бы раз. Официально, так сказать.

В кают-компании, где проходило совещание, набилось не меньше трети населения станции, да ещё с полдюжины физиономий, выражавших самое живое любопытство, торчало из люка. В углу, за креслом, в котором устроился Жан-Пьер Гарнье, старший астроном «Ловелла» — во время ЧП он работал за пределами купола, регулируя автомат-регистратор, предназначенный для отслеживания солнечной активности, и первым включился в события, присоединившись к торопившемуся ко мне Полю Дюбуа — я заметил Юльку. Она делала большие глаза и пыталась подавать мне какие-то знаки.

— Когда я в первый раз увидел этих тварей издали, то обратил внимание, что они расползались от места нахождения «обруча» по разным направлениям, образующим своего рода веер с углом раскрытия… — я на миг задумался, припоминая картину, открывшуюся с гребня кратера, — с углом раскрытия около семидесяти градусов. Два крайних, как мы знаем, направлялись примерно в сторону станции, причём один из них сменил направление, для того, чтобы преследовать Стражински и Бекбулатова…