Звезды примут нас (СИ) - Батыршин Борис - Страница 17

В отличие книги, где алюминий для лунных построек выплавляли тут же, из минерала «анорит», в изобилии входящего в состав реголита, здесь готовые сегменты привозили с Земли — крайне невысокие затраты на доставку габаритных и тяжёлых грузов позволяли и не такое. Тем не менее, выплавка собственного алюминия значилась в планах — этим собирались заняться, как только в «Ловелле» смонтируют собственный ядерный реактор. Кстати, как и в романе, это должно будет обеспечить поселение ещё и кислородом, являющимся побочным продуктом выплавки металла. Другим способом его получения является электролиз воды — запасы льда, обнаруженные в стене близлежащего кратера, вполне это позволяют, а водород к тому же пойдёт на горючее для окололунного ракетного транспорта.

Но это всё если не отдалённая, то уж точно, не слишком близкая перспектива. Первоочередными же задачами были старт работ по добыче гелия-3, расширение жилого комплекса для размещения хотя бы трёхсот человек — и, разумеется, всестороннее исследование «звёздного обруча». Инопланетный артефакт дожидался своего часа в каверне, в стене кратера — на том же самом месте, где случилось несчастье с Опиньяком и Бабенко.

Гречко, когда мы разговорились в ожидании отправления «Тихо Браге» упомянул, что некоторые из обитателей «Ловелла» предложили установить там памятную доску с именами сгинувших исследователей. Но он отказал, причём в категорической форме: «пока мы не нашли трупов, ребят нельзя считать погибшими». Я был озадачен такой позицией Георгия Михайловича — в конце концов, тела Джеймса Ловелла, в чью честь названо лунное поселение, как и тел его спутников, Севостьянова и Суагейта, тоже никто не видел и, вероятно, никогда не увидит — они миллионы лет будут нестись в межпланетной пустоте в мёртвой, давным-давно остывшей капсуле «Аполлона-13». Но возражать, разумеется, не стал: ему, опытному космонавту, которому уже приходилось терять товарищей, виднее, и кто я такой, чтобы с ним спорить?

…А ещё здесь, на «Ловелле» в жилых каютах нет ставших уже привычными персоналок «Эппл-2». Я поинтересовался: что за техническая отсталость, ведь на «Гагарине» дело уже идёт к созданию чего-то типа локальной сети? Мне ответили, что это там, на околоземных орбитах вконец зажрались — а здесь, на Луне жизнь суровая, почти спартанская, есть заботы и поважнее. Ну, а если кому так уж приспичило поработать на вычислительной машине, отсутствующей на рабочем месте в силу профессиональных обязанностей — пожалуйста, в малой кают-компании, выполняющей роль библиотеки, их целых две штуки, и те почти всё время стоят без использования и пылятся. Так что, прощайте, благие намерения возобновить ведение дневника — я уже до такой степени обленился, что и думать не желаю о бумаге и карандаше…

Так вот, о первоочередных планах. Практикантов, нас обоих в первый же день распределили по фронту работ. Юлька попала в диспетчерскую «Ловелла» — самое, если подумать, лучшее место, чтобы побыстрее, что происходит в лунном поселении, и не по бумажке, а вживую: познакомиться с повседневными делами местных обитателей, втянуться в темп их жизни, оценить «напряжённые точки», где установленный порядок опасно потрескивает от перенапряжения; наконец, просто понять, какими заботами и тревогами, чем живёт немаленький коллектив лунного поселения, переваливший уже за сотню человек.

Меня же учат водить лунный багги. И снова пригодились навыки попаданца — это оказалось не сложнее, чем вождение лёгкого прогулочного электровездехода южнокорейского производства, вроде того, что был у меня на даче. Ни коробки передач, ни педали газа — рычажок ходового реостата на баранке, да четыре колеса-мотора, на которые подаётся ток из установленных под полом агрегата кислородо-водородных топливных элементов. Их, кстати, заполняют здесь, в «Ловелле», используя продукты электролиза воды, получаемой из запасов лунного льда. Добывают его в большой каверне, что в двух километрах от станции, в северо-восточной стене кратера, того самого, где сгинули Бабенко и Опиньяк.

До кратера мы — я и инструктор, жизнерадостный француз Поль Дюбуа, обучавший меня премудростям вождения багги, — добрались уже во время второй поездки. Поль показал мне площадку, где добывают лёд — огороженный полосатыми бело-оранжевыми лентами участок наклонной поверхности, уставленный пустыми контейнерами и ящиками с оборудованием, — а потом и место давней трагедии. Я смог, наконец, вживую, на не на телеэкране или фотографиях полюбоваться инопланетным артефактом — косо стоящим кольцом, примерно на четверть ушедшим в лунный грунт, почти неразличимое в глубокой тени каверны. Поль включил прожектор искатель, нашарил им «звёздный обруч», и тот сделался в электрическом свете ослепительно-белым. Он тоже был отгорожен сигнальной лентой; кроме того, по углам площадки стояли на голенастых треногах камеры, направленные на артефакт, и ещё одна торчала прямо перед ним, в пяти шагах. Я уже знал, что до особого распоряжения начальника «Ловелла» пересекать этот «периметр» запрещено всем, без исключения. Гречко же дожидается отмашки с Земли, где ведущие учёные никак не могут решить, как взяться за «контактное» изучение «звёздного обруча» — проще говоря, потрогать его руками или хотя бы манипулятором телеуправляемой танкетки. Она тоже стоит тут, совсем рядом — шестиколёсная нагруженная ящиками с аппаратурой тележка, из которой вперёд торчит суставчатая «рука» с клешнёй на конце. Чуть дальше громоздятся приборы на треногах, платформах, выдвижных штангах — весь арсенал научной аппаратуры, с помощью которого исследователи уже который месяц пытаются проникнуть в тайну «звёздного обруча». Пока — безрезультатно.

«Автокурсы» должны продлиться ещё восемь дней, за которые я должен освоить управление не только лунным багги, но и четырёхместным закрытым вездеходом, предназначенным для дальних, более двадцати километров, поездок. Этот забавный аппаратик оснащён четырьмя металлическими сетчатыми колёсами на раздвижных телескопических штангах, способных менять как длину, так и угол наклона; благодаря этому вездеход справляется даже с пятидесятиградусными склонами лунных кратеров и легко перебирается через пятиметровые трещины. Находиться в нём можно в одних «Скворцах»; для выхода наружу служит гермошлюз с парой лунных скафандров американского типа А12L или «Мун-хауберг» — в точности таких, как те, что были на Опиньяке и Бабенко в день из рокового исчезновения. Кроме того, вездеход, как и телетанкетка, оснащён рукой-манипулятором, способной поднимать с лунной поверхности предметы веслом до полусотни килограммов.

Управлять им несколько сложнее, чем лунным багги — в-основном, и-за раздвижных штанг, на которых крепятся колёса, — но и не в пример увлекательнее, и я уже предвкушал, как по окончании стажировки, я получу право самостоятельно управлять этой замечательной машинкой.

В лучах Солнца лунная поверхность сверкает, словно облита жидким серебром. На дневной стороне спутника светило палит нещадно, и мы развернули над сиденьями что-то типа раздвижного пластикового козырька, покрытого зеркальной плёнкой — без этой защиты даже в суперсовременном «Мун-хауберге» очень скоро станет невыносимо жарко.

Колёса — широкие, низкие, изготовленные из нескольких слоёв металлической сетки на ажурных титановых обручах — мягко шуршат по слою реголита. То есть, никакого шуршания я, конечно, не слышу — зато ощущаю подошвами скафандра, через настил нашего багги. Я веду машинку, стараясь попадать в колею, накатанную во время прежних поездок. Трещины под слоем реголита — большая редкость, тем более, здесь, на обочине первой лунной трассы, не раз пройденной ногами, прощупанной щупами и помеченной сигнальными вешками во всех мало-мальски сомнительных местах. Тем не менее, лишний раз рисковать не стоит, как втолковывает мой «учитель вождения». Земля — большая, бело-голубая, горбом выпирает из-за дальнего гребня кратера, и приходится прилагать немалые волевые усилия, чтобы не прилипать к ней взглядом. Опасность эта далеко не шуточная: Поль ещё на самом первом занятии поведал, что поначалу у них случилось несколько аварий — к счастью, без серьёзных травм, но зато с ущербом для матчасти. Водитель лунного багги так засмотрелся на висящих над горизонтом дом, что не заметил обломка скалы, въехал в него на полной скорости и превратил эту на удивление крепкую машинку в кучу дюралевого хлама. Так что теперь созерцание Земли во время поездок на лунном транспорте под строжайшим запретом — во всяком случае, для водил, одним из которых мне вскорости и предстоит стать. Ещё один кусочек бесценного опыта, который можно было приобрести не в лабораториях и теоретических дискуссиях, а только здесь, на поверхности Луны, проехав по ней не один десяток километров…