Сумерки империи (СИ) - Терников Александр Николаевич - Страница 1

Алексей Турков

Сумерки империи

Глава 1

События развивались стремительно, как сорвавшаяся с крутого горного склона лавина, ситуация, подгоняемая временем, бешено неслась вскачь. Как-никак переломный момент в истории! Но это было не в первый и не в последний раз.

Почему окружающий мир сходит с ума? Из-за внутренних причин? Или это воздействие космического излучения? Непонятно. Ответа нет. Но главное, что две крупнейшие державы западного Средиземноморья с грохотом готовились столкнуться и грубо уничтожить все то, что случайно попалось между этими чудовищными жерновами. Утеря множества традиций, идеалов и обычаев становилось неизбежным сопутствующим ущербом.

Большая белая луна тает в утреннем перламутровом небе, обещая сегодня еще один чудесный день. И вскоре позднее осеннее андалусское солнце озаряет базальтовые скалы, кое-где покрытые виноградными лозами, как будто силу своих лучей, оно уже истощило за долгое знойное лето, оставив в преддверии зимы только холодную бесплодную ласку. Небеса — серые. А ведь это испанское небо! Глухая пора — предзимье. Ноябрь уж наступил….

Ноябрь 219 года до нашей эры, преддверие второй пунической войны. Эта война лишь продолжит череду прежних многочисленных побоищ Рима и Карфагена, как бусины четок следуют одна за другой по шелковому шнурку. Развязка наступает с неизбежностью осеннего дождя. Благословенная земля Андалусии, казалось, затаилась под гнетом горя.

Царит суровый закон: «живущее — погибнет». Сегодня ты здесь, а завтра тебя уже здесь нет. Жизнь идет под мрачным девизом: «Убивай, не то тебя убьют». Дерутся все и люди и коты. Все недолговечны: они подобны лишь пылинке пред ликом ветра. Никто не может жить вечно, самые яркие и те падают.

Беспощадные руки легионеров, по локоть в крови, готовятся смести южные испанские племенные микро королевства, часто размерами с выгон для скота, вассальные Карфагенской Республике, как гнилые плоды на мусорную свалку истории. Что для одних несчастье, для других — удача. Много поколений и бесчисленное множество народов уже ушли в небытие на древней земле Андалусии. Ходили многочисленные рассказы об ушедших цивилизациях, о древних царствах, о призраках, о страшных проклятиях — и, разумеется, о спрятанных в старых курганах сокровищах. «От героев былых времен, не осталось порой имен…»

Война уже официально объявлена, но военные действия еще не начались. Зимой никто не воюет. В прежние времена по окончании военной кампании легионы (легионеры- буквально «мобилизованные» от слова «легио» — сбор), состоящие в основном из крестьян-ополченцев распускались по домам, и только сила и стремительность вторжения Эпирского царя Пирра, произошедшие чуть более полувека назад, убедили Рим в необходимости иметь небольшую постоянную армию, хорошо обученную, дисциплинированную и всегда готовую к бою. На всякий случай, чтобы не застали врасплох «со спущенными штанами»…

Так что, все бурно готовятся к весне, копят силы, осуществляют приготовления к боевым действиям. Грандиозная шахматная партия начинается. Или скорее всего это будут конвульсивные, отчаянные скачки через препятствия: кто кого перескачет, схватит приз и кто сломает шею и ноги. Стипль-чез по-королевски!

Неясная черта горизонта дымилась в золотом огне красного полудиска. Новый город Гранада, буквально расцветающий под карфагенской властью, смирившей вечное соперничество враждебных иберийских племен, походил скорее на большую деревню, потому что в нем, за исключением некоторых мануфактур, складов, винокурень, было еще довольно мало нормальных домов, преобладали простенькие глинобитные хибары с соломенными крышами, напоминавшие лачуги умалишенных, приютившиеся под сенью корявых оливковых и инжирных деревьев.

Зато новоявленная Гранада была щедро окружена стогами сена, житницами и сараями, в которых помещались стада на ночь, потому что за городом были превосходные плодородные поля и на них изредка виднелись лачужки. Чудесные фруктовые сады и душистые персиковые рощи всегда давали богатые урожаи. Довольно богатая, плодородная земля. Жирный, мокрый краснозем. Бугристая долина вдоль реки- притока Гвадалквивира поражала своим плодородием, особенно на фоне преобладающей, вечно опаленной солнцем «льянуры» — сухой испанской равнины, где в условиях тотального дефицита воды можно только лишь пасти овец.

Но и развитие промышленности в окрестностях Гранады чувствовалось очень отчетливо. Прогресс и динамичное развитие завоевывали здесь все большую популярность. Над южными горами Сьерра-Невада то здесь, то там, чадили думки углежогов, вырубающих столетние дубравы, а на холмах дымили трубы грубых печей от варварских заводов, а в городе дым домашних очагов перемешивался с дымом многочисленных кузнец и гончарных мастерских. Кузни, красильни, кожевни, свалки на окраинах, гам, гвалт, грохот… Об экологии тут никто пока еще не задумывался, продолжая упорно загаживать целебный лик природы. Прогресс — он ведь вроде стада свиней. Польза есть? Есть! А посему нечего нос воротить потому, мол, что всюду насрано.

Рядом с городом несла свои живительные воды река Хениль, главная транспортная артерия, а так же источник воды и разнообразной рыбы. На этой реке вечно сновало немалое количество маленьких лодочек с парусами всех цветов — тартаны, баркасы и фелуки. Расположенные вокруг небольшие поля давали зерно, овощи и траву для домашних животных. Росший к югу, в горах и предгорьях лес давал дрова для костров, печей и очагов. Впрочем, вековой дубовый лес, дававший людям и древесину, и уголь, и дубильные вещества, был славен не только этим — дикие кабаны и домашние свиньи до отвала кормились желудями, и мясо у них было темно-красное, почти без сала.

Знаменитая испанская лень, рядящаяся в золотые лохмотья, под давлением неумолимых обстоятельств понемногу уступала место предприимчивости. Хутора превращались в села, а села — в города. Нищета потихоньку отступает и уходит, везде видны следы заботливости, даже обилия.

Самым большим домом Гранады был просторный двухэтажный особняк из красного кирпича, под черепичной крышей. Этот особняк, расположенный на улице Крыс, отличала грубоватая простота постройки, узкие продолговатые окна, оснащенные ставнями и решетками, узкие двери и бойницы, словно бы прорубленные в массивных стенах. Этот дом словно бы излучал ауру мрачной силы и власти…

Окружающий дом сад, укрывшийся от улицы, по которой всегда бегали оборванные ребятишки, за массивным забором, был совсем жалкий. Ему не было и года, так как саженцы апельсиновых и абрикосовых деревьев в основном были высажены этой же весной. Только одинокий могучий каштан, которому было уже немало лет, здесь ярко выделялся на таком фоне своей основательностью. Впрочем, пересаженные кусты роз уже следующим летом должны были изрядно радовать взор здешних обитателей. А цветение олеандров, лимонов и померанцев должно было даровать необычайную сладость воздуху!

Это был еще ранний, мирный и спокойный час, но уже раздавались бодрящие петушиные крики и на улицах уже появлялись прохожие. Хозяева спешили отдать пастухам скотину, чтобы те отогнали ее на выпас. При этом пастух на ходу без всякой надобности трубил в рожок, проворно шлепая босыми ногами.

— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… — тихо напевая бодрую мелодию из вышеописанного дома во двор, выложенный диким камнем, подышать утренним прохладным воздухом, вышел молодой человек, которому на вид было не больше восемнадцати лет.

Обладатель горделивой осанки и атлетичной фигуры, высокий, смуглый, с короткими вьющимися черными волосами. Видно было что физически этот «благородный кабальеро» находится в превосходной форме, буквально излучая энергию. Избыток здоровья сказывался в каждом ее движении. В мускулистых руках с развитыми бицепсами молодого человека чувствовалась сила, а в глазах, отливающих зеленоватым оттенком, светился огонь чистой, горделивой молодости и недюжинный ум. Такое лицо должно было нравиться местным дамам: тонкие правильные черты, покрытые ровным золотистым загаром, выразительные глаза.