Охота на охотника - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 26

Тут рассвело, пришлось на берегу в кустарнике задневать. Хорошо выспался, поставил датчики оборудования охраны, и никто ко мне не подходил – страхом отпугивало, инфразвуком.

Проснулся ещё днём, вечер наступал. Фильм посмотрел, так до темноты время и занял. И пошёл на дело. Грузовик хочу иметь. Знаете, нашёл. На железнодорожной станции, там стоянка автомобилей, видать, недавно новые пришли по железной дороге, на замену потерянных. И среди грузовых «Опелей», с крытыми кузовами и нет, нашёл шесть «Опель-Блиц А» с приводом на все колёса.

Осмотрел – да они новые – и выбрал ту машину, что по душе пришлась. Две тонны семьсот кило та весила, с крытым кузовом. Потом две тонны угля. Причём не брал кучу, где много угольной пыли. Два часа убил, собирая камни и откладывая, так две тонны камней и набрал, без пыли. Есть запас.

Покинув Минск, я нашёл ещё полицаев и использовал их для вызова демона. Жаль, что его только раз в сутки вызывать можно. В четыре приёма купил детали аэробайка. Взял каркас летательного средства определённой марки. Не «Страйк», выбрал другую модель, сто сорок кило композитного металла. Потом полный обвес, сюда входили кожухи обшивки и сиденье, но без начинки. Третье – система управления, и четвёртое – система полёта. Ещё два заказа – и можно собирать аэробайк. Только инструментарий купить.

Дальше лёг спать, а утром прошёл в Минск. Я был в гражданском, полицаи поделились отличным гардеробом прямо под меня. Там на рынок. Платил, в основном, марками, у меня они были – трофеи. Купил молока свежего три бидона по десять литров, сметаны немало, деревенские торговали, разные свежие овощи мешками, лук репчатый, пучки зелёного, капусту, чеснок, картошка поспевала, молодая была. Много чего купил. Только к обеду закончил.

Покинув город, устроился в тихом безопасном овражке у реки и поспал. Потом ругал себя. Вот идиот, мог прицепить к самолёту амулет шумоподавления и отвода глаз и без проблем долететь до своих. Не сообразил. А ночью полетел в сторону Москвы.

У меня пять тонн свободного места, и я заполнил его сливочным маслом, сырами и молоком. А что, лечу себе, смотрю – ферма, сообразил сесть рядом и провести разведку. Её немцы захватили, на них и работает. Там маслобойня и сыроварня были, вот запасы свежие с ледника сколько смог, столько и взял.

Откуда пять тонн взялось? А рядом с фермой в роще амулет-сканер показал чей-то схрон. Крышка поднимается, спускаешься – и можно жить. Вот я и выложил внутри пять тонн консервных банок, а на свободное место более ценные припасы с ледника фермы забрал. Это место я запомнил, хранилище освободится – посещу и приберу. За сохранность спокоен, видно, что схрон давно не использовался – дёрн на крышке пророс, пришлось прорезать ножом, чтобы поднять её. Может, и забыли о нём.

А пока летел дальше, сел у одного села, и тут полицаи тоже пошли душами на оплату. Купил оставшиеся детали к аэробайку плюс средний инструментарий техника, и четвёртый заказ – это полётный костюм моего размера со шлемом. Без него летать на этой малышке смерти подобно. Она до двух махов разгоняется, и пусть есть силовой щит, что защищает седока, но если он схлопнется (бывает всякое), ветер просто порвёт седока, а вот костюм защитит.

Я вернулся к столице, до рассвета час остался, вот и занялся аэробайком. Достал каркас, инструменты и набор деталей оборудования полёта и стал устанавливать. Много деталей и креплений, очень нудная работа. Два часа возился, но сделал. Это всё, что успел. Дальше вышел на дорогу, остановил колхозную машину, которую ещё не мобилизовали, и шофёр довёз до города. Там уже на трамвае доехал. А дальше меня взяли немцы – и вот я тут.

Голоса доносились из комнаты в конце коридора. Общались дежурный врач (всё же тюремная больница) и ещё один охранник, унтер СС. Его я станнером вырубил и зашёл в комнату, держа врача на прицеле пистолета. Тот запираться не стал и вполне охотно отвечал на вопросы.

М-да, промашка вышла, врач не в курсе дел, знает о свежем поступлении, что под особым надзором, и всё. И да, лекарства в крови не должны были дать мне очнуться, до утра я бы точно проспал. Поэтому медик сильно удивился, увидев меня и даже опознав.

Зато удалось выяснить, где я и какой сегодня день. А сегодня уже девятое августа. Пять дней в руках у немцев. И нахожусь на территории Германии. Рядом с Берлином есть город, называется Ораниенбург, на территории которого находится концлагерь Заксенхаузен. Именно в этом лагере, в больничке, я и очнулся. Сейчас полпервого ночи.

Доктора я ликвидировал ножом, лекарским амулетом пробудил унтера, связав его, и по-жёсткому допросил. Этот как раз и сопровождал меня от аэродрома и в курсе, где те офицеры, что отвечали за меня. Да тут же, в офицерском общежитии, комнаты охраны лагеря получили. Про мои вещи и форму ничего не знает, но какие-то вещи и сумки сдали на склад кладовщику, на хранение.

Так что и его сработал ножом и под амулетом скрытности и шумоподавления (шагов не слышно) дошёл до склада. Мне объяснили подробно, где он и где общежитие. Вскрыл замок, изучил полки. Нашёл сумки, осмотрел. Уф-ф, всё моё тут, даже с описью. Отдельно в конверте мои документы. Всё забрал – даже пистолет мой тут – и, покинув склад, двинул к общежитию. Допрос обоих офицеров по очереди занял час и двадцать минут. Второго допрашивал, уже зная, какие вопросы задавать.

Получается, я сам налажал. Вообще, места жертвоприношений исследовали специальные люди из секретной организации Третьего рейха – «Аненербе». Когда обнаружили мумифицированные тела своих солдат, поднялась та ещё тревога и паника, которую быстро и погасила эта организация. Оказывается, не все тела сгорели. Некоторые сползли с куч и откатились в сторону.

Выжившие солдаты, которых я не трогал (бывало такое, когда их много вокруг) опознали своих камрадов. Все случаи засекретили и стали исследовать. Пару раз я небрежно уничтожал пентаграммы, и часть смогли восстановить по впитавшейся в землю крови. Уже знали, что искать. В каждом таком случае вызывали экспертов, и они тщательно восстановили места призывов.

О том, что происходили жертвоприношения и даже призывы сущностей из других миров, узнали, найдя свидетеля. Того мальчишку в Польше. Мой первый призыв. Он видел демона. Тогда для немцев всё встало на свои места. Осталось найти призывателя.

Определив, кто из солдат пропал и стал жертвой призыва, напрягли всех своих агентов, и в Генштабе русских всплыли документы одной группы солдат – те пришли из штаба Сорок Второй стрелковой дивизии РККА, отмечены как взятые с убитых врагов. Потом, через несколько недель, снова появились документы, которые находились в особом розыске. И снова Сорок Вторая. Дальше – дело техники.

Так и вычислили, кто эти документы сдал. Сначала лейтенант Павлов, потом старший лейтенант Павлов. Уже известный немцам. Он ещё из плена двух советских генералов вызволил. Засветив в спешке несколько своих серьёзно законспирированных агентов, они получили эти сведения и дальше разработали операцию похищения – и прошла та прекрасно.

С начала войны прошло немало времени, и о случаях жертвоприношения уже знало слишком много людей. Вся верхушка Германии, включая Гитлера. Тот как раз очень сильно заинтересовался этим, любитель мистики. Свидетелей убирать надо, но тут работы на месяц, да и когда те поймут, что их просто зачищают, начнут прятаться и охрану вокруг возводить. Бесперспективно.

И знаете, если охота на меня будет продолжаться, то я и не против, это пощекочет нервы. Немцы как-то сняли с меня амулет личной защиты, не понимая, что это. Я уже вернул его, так что уничтожить меня не смогут. Второй раз я на такое не попадусь – укололи шприцем и вырубили. Средство мгновенного действия. Так что вернусь и буду воевать и отбиваться от их попыток меня снова похитить. Ликвидация возможна, но не думаю, что до этого дойдёт. Им интересно исследовать меня и получать все знания по призыву.

А есть и второй способ уйти от поиска – пока думаю. Сменить внешность и личность, что с лекарским амулетом несложно. Я это сделаю без проблем. Немцы будут знать, что я жив, находя последствия призывов, хотя в этот раз я постараюсь прятать все следы. Однако искать меня среди всей Красной армии – дохлое дело.