Охота на охотника - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 16

Кстати, отличная книга, за следующие пять дней я ее изучил от и до. Три фокуса отработал до автоматизма, чтобы держать покерфейс и ловкими пальцами проводить такие манипуляции. Впрочем, получается. Однако настораживала артиллерийская канонада, что заметно приблизилась к городу. Опять прорвались. Неудивительно, если вспомнить, сколько войск, особенно моторизованных, скопилось у того места, где я блокировку с ауры снимал.

Впрочем, пофиг. Землянка глубокая, боится только прямого попадания авиабомбы или тяжёлого артиллерийского снаряда, хотя сирены воздушной тревоги звучали не раз за последние три дня. А более лёгкие ей не страшны, накат выдержит.

Однако утром, ранним утром пятнадцатого июля, конвойный, бледный и какой-то испуганный, вывел всех из землянки – а нас там трое, вчера двоих ещё привели – и сопроводил в комендатуру. Как выяснилось, землянка располагалась на заднем дворе здания, отданного под комендатуру, так что тут двадцать шагов – и прошли в коридор. А там у дежурного быстро получили документы, справку об освобождении, что на гауптвахте были, ремни с оружием – и велели расходится. Мол, немцы у города.

Прежде чем покинуть здание, я убрал в нагрудный карман френча удостоверение, застегнул ремень, перекинул портупею через плечо и проверил пистолет, при этом недобро глянув на военюриста. Тот у лестницы на второй этаж стоял и взгляд отвёл, скотина.

Ничего, планета квадратная, встретимся за ближайшим углом. Пуля для него у меня припасена. К слову, без всяких шуток говорю. Я собираюсь его пристрелить. Когда на меня не подумают. Он точно на немцев работает, я в этом уверен. Хотя пристрелить – это слишком лёгкая смерть, хотелось бы сказать – отправить душу демону на вечные муки. Но души тем нужны как батарейки, это даже лучше, чем просто убить.

Комендатура срочно эвакуировалась, в грузовик вещи и документацию грузили. Вот и от сидельцев избавились. Надо бы машину сжечь, наверняка там и на меня дело есть. А то доберутся до тылов и возбудят по вновь открывшимся обстоятельствам.

Отбежав от здания комендатуры, я сменил фуражку на каску, на ремень подвесил полную фляжку воды и чехлы с тремя запасными магазинами к ППД, на бок планшетку и гранатную сумку, на грудь бинокль, за спину вещмешок. А я ничего в землянке ценного не держал, всё при себе, в хранилище. И вот так рванул к своему взводу, надеюсь, тот на месте.

Бежал, придерживая автомат, висевший поперёк груди. Сначала в штаб полка, тот на месте. Меня отругали, но справку из комендатуры взяли. И велели к взводу оправляться. А в землянке ротный расположился, живёт тут уже какой день, присвоил. Вот гад. Причём ротный новый. Прошлый три дня назад был тяжело ранен во время бомбёжки. Знакомые бойцы сообщили. Крупный осколок начисто срезал ему руку выше локтя.

Сейчас старший лейтенант Маркелов был, из недавних мобилизованных, бывший учитель математики в Горьком. Обрадовался, что я появился, а то вроде он один средний командир. Про меня в курсе, отправил к своему взводу. А тот не на старых позициях, хорошо подготовленных – согнали. А до новых метров двести. Я за это заехал кулаком в зубы командиру третьего взвода, старшему сержанту, чтобы помнил и не прыгал выше, чем может.

Пока узнавал, как во взводе дела, мне представили четырех новых бойцов. Сообщили, что ещё трое погибли – прямое попадание бомбы – и пятеро отправлены в медсанбат. Что по немцам, то я знал каждый их шаг, дрон-то на семи тысячах метрах всё время. Доставал планшет в камере и поглядывал. Кстати, новое задание дрону я уже дал. Отметил у него в компе полуторку и эмку, куда погрузился тот военюрист, будет отслеживать, а ночью я их нагоню воздухом и навещу. Грузовик с личными делами сожгу, военюриста пристрелю. Всё должно быть чисто сделано. Да просто дело принципа. Уж очень сильно я его невзлюбил. Впрочем, это было взаимно, иначе в камере бы не сидел.

Я осмотрел позиции взвода. Бойцы неплохо зарылись, есть даже орудийный капонир для противотанковой пушки. Это Фёдоров продолжал командовать третьим отделением с новичками и гонял их. Правда, те немного не по нормативам укрепление сделали – глубокое, сорокапятка если и встанет, то ствол будет упираться в бруствер, а вот пушка в пятьдесят семь миллиметров встанет хорошо. Да как под неё сделано. Даже для сошек выемки.

Причём изучал я позиции под миномётным обстрелом. Немцы вчера подошли и встали у города, и, пока мы просыпались, завтракали, миномётчики обрабатывали нас. А чтобы не расслаблялись. Похоже, штурм готовится. Я видел, сколько немцев, и знаю, что тут только наша дивизия. Второго штурма не понадобится. Дивизия плохо вооружена, противотанковых пушек почти что и нет. Сразу собьют её, и та побежит. А сзади город с крупным железнодорожным узлом, там дымило сильно, причём один дым смещался. Видимо, паровоз куда-то спешно тянул состав.

Бойцы прятались, я подходил по переходам, опрашивал и шёл дальше. Имелась и зенитная позиция, окоп в двадцати метрах за позициями взвода. Правда, перехода туда не было, поленились бойцы рыть. Лентяи. Получат у меня за это. Пообщался со всеми сержантами – они, к счастью, пять дней моего отсутствия вполне пережили – и, успокоив их (будем немцев бить), сам стал готовиться.

Кстати, была и плохая новость. Помните тот котёл на десять литров? В нём готовили завтраки, обеды и ужины на весь взвод. Нет больше котла. Осколок пробил две стенки, там теперь и чаю не вскипятить, не больше пары литров держит. Поэтому всухомятку питались или сами готовили на костерках. Вот и сейчас на завтрак принесли по ржавой селёдке и два сухаря. Чая или чего-то подобного не было. Мол, всё сами.

Я себе выбрал место. Тут теперь взводный командный пункт стал, не состоявшаяся пулемётная позиция, станкового пулемёта-то нет. Так что согнал молодого бойца – мол, ищи другое место – и обустроился. Артиллерийский капонир рядом, добежать несложно, там дальше встречу немцев.

На нашем направлении, как показал дрон, было шесть танков, два бронетранспортёра и батальон пехоты. Перед нами речка, но это не препятствие, тут везде вброд можно перейти, и дно песчаное. С ходу преодолеют речку. Вот такие дела.

По завтраку. Его ротный старшина лично разносил в корзине, минут через пятнадцать, как я прибыл. Быстро поздоровался и, раздав, ушёл. Мне, помимо двух сухарей и селёдки, выдал кусок колбасы. Старая подсохшая полу-копчёная. Как ни странно, всё вкусно было. Правда, сухари я на свой хлеб заменил, помните те двадцать буханок? Теперь восемнадцать осталось. А селёдка неплоха оказалась. Слабосолёная и жирная. С удовольствием съел. Какао попил из своих запасов. Мы едва поесть успели, как началось.

Миномёты продолжали работать, мне один раз чуть завтрак не испортили, накидав поднятого вверх песка, а тут уже подали голос другие – средние и тяжёлые артиллерийские системы заговорили. По нам редко били: пяток мощных песчаных фонтанов подняло да пару в речке, даже до меня водяная взвесь долетела, и всё. В основном правее работали, ближе к городу. Дрон висел на месте и показывал всё, что происходило, поэтому я пока орудие не доставал. Немцы выходили на исходные позиции, но пока ожидали окончания артподготовки. Авиации не было, и это хорошо.

Да, дрон интересную картинку показывал, дальность позволяла. Километрах в семи за городом, на дороге, была остановлена автоколонна, шесть машин, среди них и из комендатуры. Их расстреливали из трёх пулемётов. Мелкие моторизованные группы немцев уже просочились в наш тыл, вот и тут к дороге вышли три тяжёлых мотоцикла с колясками и пулемётами. Встали в засаду и встретили колонну как надо. В сторону посадки убежали четверо, ещё двое сдались.

Я приблизил картинку – у перекошенной в кювете эмки лежало и тело военюриста. Жаль, грузовик с личными делами цел, немцы там изучают, ценное собирают. Если буду там отходить с бойцами, которые этот день переживут, сожгу.

Немцев не заинтересовал тот грузовик. Изучили мешки с папками, несколько бросили на землю, пристрелили тех двух сдавшихся – а куда их девать? – и укатили. А немцев этих я решил убить, несмотря на чувство благодарности. Пометил их в компе дрона, чтобы найти и уничтожить.