Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста - Сэндс Филипп - Страница 19

Он получил полномочия устранить множество госчиновников за еврейское происхождение или политическую неблагонадежность. Решения фиксировались в переписке и в прочих документах, аккуратно сохранявшихся в архивах. Я не нашел ни одного случая, когда Отто сделал бы исключение или проявил бы снисхождение. Зато пострадавших от его решений долго искать не пришлось. Он уволил Виктора Крафта[205], преподавателя философии и главного государственного библиотекаря университета Вены, за то, что его жена была еврейкой, а сам он в свое время состоял в Wiener Kreis (Венском кружке)[206]. В той же университетской библиотеке пострадал Фридрих Кёниг[207], доброволец императорской армии, потерявший на войне ногу и глаз. 5 июня 1939 года Отто письменно уведомил его об увольнении как «Mischling первой степени»[208].

Точное количество лиц, подвергшихся проведенной Отто Sӓuberungsaktion, «чистке», как называлась его деятельность, нелегко определить, так как многие личные дела, направленные в Берлин, теперь утрачены. Но венские архивы позволяют предположить, что Отто уволил или подверг взысканию не менее 16 237 госслужащих, в том числе 5963 «высокопоставленных». 238 из них работали в федеральной канцелярии, 3600 — в службе безопасности, 1035 в юриспруденции, 2281 в образовании, 651 в финансах, 1487 в почтовом ведомстве[209].

Отто проводил «чистку» упорно и целеустремленно, не оглядываясь на последствия. «Несколько раз я пытался замолвить Вехтеру словечко за моих старых товарищей, — пишет его пожилой коллега, — но крайне редко добивался успеха. Те, на кого обрушивался меч Вехтера, не могли даже получить какую-то другую работу»[210]. Иногда действия Отто приводили к фатальному исходу. Шестидесятилетнему бывшему генеральному прокурору Роберту Винтерштейну[211], министру юстиции в правительстве Шушнига, он написал: «В свете пункта 4 пар. 3 Указа о реформировании австрийской государственной службы от 31 мая 1938 года, RGBL. I. S. 607, вы уволены. Увольнение вступает в силу в день вручения этого уведомления. Апелляция невозможна. Подпись: Вехтер»[212]. Бывшего министра арестовали в Хрустальную ночь, когда Шарлотта посещала Городской театр, и заключили в концентрационный лагерь Бухенвальд, где он умер не позже чем через полтора года.

Часто Отто подвергал санкциям своих бывших преподавателей с юридического факультета Венского университета. Одной из жертв стал, например, профессор Йозеф Хупка (на фото слева), читавший торговое право и подписавший диплом Отто. Другой — профессор Штефан Брасслофф, читавший ему три курса, включая римское уголовное право. Лишенные должностей в университете летом 1938 года, оба утратили не позднее, чем через полгода, право на пенсию. Своим чередом двух профессоров депортировали в лагеря, где они и сгинули.

Задача очищения австрийской госслужбы — «временное поручение», по словам Зейсс-Инкварта, — давалась Отто нелегко. «Помню, на этой работе Отто был очень несчастен»[213], — сокрушалась потом Шарлотта, хотя в ее дневниковых записях того времени никаких намеков на несчастье не найти. Ему приходилось «чистить госслужбу от ненацистов и тех, кто был против нацистов», — сказала она фотографу Лотару Рюбельту[214]. Иными словами, он был вынужден заниматься чисткой, хотя на самом деле не хотел этого.

При этом жена признавала, что на такой должности Отто мог полностью проявить свою любовь к политике, хотя не обходилось без интриг и без обвинений, когда что-то шло не так. Отто был «заложником» своей должности и часто попадал в «переплет». «Нацисты говорили, что он недостаточно суров и усерден, оппозиция, напротив, жаловалась на его непреклонность»[215]. Он заболел, у него загнили зубы. Один дантист посоветовал удалить сразу десять зубов, другой выступил за менее радикальную меру и взялся лечить каналы. Вот какие муки принимал Отто Вехтер!

Потом произошла внезапная замена: вместо Зейсс-Инкварта губернатором Остмарк назначили Йозефа Бюркеля[216]. Этот «немец из Пфальца», как писала Шарлотта, был низеньким толстым грубияном и пьяницей без малейшего понятия о чувствительности и такте. Отто захотелось уволиться, и его спасло начало войны. В августе 1939 года Германия и СССР подписали пакт Молотова — Риббентропа и секретный протокол о разделе Европы на «сферы влияния»[217]. Утром в пятницу 1 сентября Германия под вымышленным предлогом напала на Польшу, вынудив Британию и Францию вступить в войну[218]. Красная армия вторглась в Польшу с востока. Германия и СССР договорились о разделе Польши и о проведении новой границы.

8 октября Гитлер аннексировал большие территории на западе Польши, намереваясь включить их в Великий германский рейх. Через несколько дней он объявил о создании Генералгубернаторства на части оккупированной Германией Польши и назначил Генерал-губернатором, своим личным представителем, Ганса Франка[219]. Артур Зейсс-Инкварт стал заместителем Франка, Йозеф Бюлер — госсекретарем, третьим номером. Оккупированная Германией Польша была разделена на четыре дистрикта — Краков, Люблин, Радом, Варшава, каждый со своим губернатором, подчиненным Гитлеру и Франку[220].

17 октября по рекомендации Зейсс-Инкварта Отто назначили главным администратором дистрикта Краков[221]. Он был счастлив, Шарлотта тоже. «Какая радость — сменить должность в надежде на лучшее задание», — записала она[222].

Лучшего задания не пришлось долго ждать.

11. 1939, Краков

«Польша взята, Зейсс-Инкварт — губернатор Кракова», — записала Шарлотта[223]. Крестный отец Хорста назначил Отто своим заместителем, и Отто принял назначение с «радостью», ведь в Первую мировую в этом краю служил его отец. Очистив австрийскую госслужбу от евреев, он нуждался в новых вызовах.

В октябре 1939 года Отто заступил на должность главного администратора дистрикта Краков. Не прошло и месяца, как Зейсс-Инкварт пошел на дальнейшее повышение[224], а губернатором Кракова стал Отто, в чьей преданности Франк не сомневался. Он разместился во дворце Потоцких на главной площади Кракова и заказал по этому случаю новый экслибрис для своих книг: сочетание своей фамилии, семейного герба, башни Краковской ратуши и развевающегося флага со свастикой. Семья осталась в Вене. «Отто редко бывал дома», — отмечала Шарлотта, зато он часто писал. В своих письмах он описывал жизнь в Кракове и дворец и звал Шарлотту и детей переселиться к нему, лучше бы поскорее.

Семья приехала спустя год, зимой 1940-го. Детей записали в немецкую школу в Кракове. Шарлотту радовала новая работа мужа и то, как «гуманно, с сочувствием» он применял власть[225]. Она считала, что другие люди разделяют ее мнение, включая университетских профессоров и польскую интеллигенцию, уважавших его как «достойного человека с хорошим характером»[226]. Вехтеры поселились на большой загородной вилле[227]; кузен Отто, архитектор, трудился над постройкой нового дворца для них на другом берегу Вислы. В услужении у семьи были кухарка, посудомойка, горничная, няня, садовник, кучер, водитель, два телохранителя Отто и экономка Хелена Шаркова.